11

– Где ты была? – Киану, казалось, нервничал.

Мы столкнулись на входе в Долину, где он ощипывал тушку курицы.

– Где Герд? Он вернулся?

– Да, но к нему лучше не соваться с серьезными вопросами, – Киану с подозрением меня осматривал. – Что опять случилось? Ты здорова?

Я кивнула.

– Извини, Киану, надо идти.

Я всегда делилась с ним мыслями, пусть порой мы и ненавидели друг друга, но я пообещала себе рассказать ему обо всем позже. Сейчас не время.

Побежала скорей к дому. Запыхавшись, взлетела по лестнице и истерично завопила:

– Герд? Герд, где ты?

Я рыскала по полупустым комнатам, пока не услышала какие-то стоны. Они доносились сверху и, казалось, кого-то резали живьем. С ужасом, гуляющим по венам вместо крови, поднялась на второй этаж и заглянула к источнику звука.

Герд лежал на постели, раскинув могучие руки. Из плеча сочилась кровь. Вся рука обложена тряпками. Орли согнулась над всем этим и, судя по напряженности позы, уже не один час орудовала тонкими щипцами; Мальва возилась с примочками.

Орли сделала движение – и Герд даже согнул ноги от боли. Я сжала веки и приказала себе не трусить.

– Давай, Орли, ты сможешь, – надрывно произнес наставник удивительно трезвым голосом.

Мальва заметила меня, стоящую в дверях, и жестом подозвала. Мы молча смочили несколько лоскутов в настое трав-антисептиков и омыли несколько незначительных ран. Я налила в стакан крепкую настойку на спирту, приподняла голову Герда, чтобы немного облегчить его муки.

Орли вытерла со лба пот – бедняга, как и все мы, еще не подготовлена к настоящим ранам. Я старалась не смотреть на то, откуда сочилась кровь. По-настоящему никто из нас, кроме Герда, не владел искусством врачевания. Не хватало Вита с его недюжими для шестнадцати лет познаниями.

Мальва вытерла испарину со лба Герда.

– Давай, Орли, – подбодрила женщина.

Орли собралась с духом – до чего же тяжко ей это далось! – и подсела еще ближе к ране. Пара ловких движений – и на пол что-то упало. Пуля. Герда ранили выстрелом.

– Кая, помоги, – Орли устало протянула мне иглу.

– Я… – пожалуйста, только не зашивать рану, молилась про себя.

– Давай, – лицо Орли выражало такую вселенскую усталость, будто она пережила несколько жизней.

Я не посмела отказать в помощи, лишь ссылаясь на собственный страх. Пора мне было завязывать со всем этим и взрослеть. Я взяла иглу и заняла место Орли. Насколько хватало скудных знаний, рана хоть и глубокая, но не опасная – важные артерии или крупные сосуды не задеты; большая удача. Я старалась думать о чем-то, кроме запаха крови, беспощадно бьющего в ноздри, и вида разорванной плоти, вызывающей тошноту. Благо, много часов во рту не было и маковой росинки. Еще один шок, еще два… Наконец, выдохнула.

Мальва быстро сменила меня на посту. Пока я мыла руки, она омывала рану; мы все это время молчали – даже Герд не проронил слова. В эти минуты для нас всех его не существовало – была только рана.

Скоро все закончилось, но я не спешила покинуть комнату. Мальва отправилась за бульоном, Орли исчезла. Не лучший момент для разговоров, но этого никто не испрашивал. Молчание могло стоить слишком дорого.

– Мы разобрали повозку, – в дверях появился Киану.

Он быстро отыскал себе место. Герд не хотел этого признавать, но после отъезда Кары Киану стал тем, с кем он теперь делился некоторыми планами. Что ж, пусть они оба услышат.

Глядя на непривычно ослабшего наставника – нашего могучего, как скала, предводителя – и непревзойденного самодура Киану, в сердце вдруг зародилось нечто сродни симпатии. Любила ли я их? Едва ли. Уж слишком сильными были они, а сила эта, точно невидимый щит, мешала им быть теми, кого я действительно смогла бы полюбить.

– Кто это сделал? – прервал мысли Киану.

Герд кинул на меня взгляд, но, видимо, недавно пережитые события нарисовали на лице некое выражение, не позволившее ему выпроводить меня за дверь.

– Это был вооруженный бунт.

Я встала и сменила ему повязку. Затем вновь принялась омывать раны, которые все еще кровоточили.

– Герд, я должна сказать кое-что, – не поднимала взгляд и не отвлекалась от работы. – Сегодня я видела Сета и его… сборище.

– Где ты ошиваешься, Кая?

– Так получилось, Киану, – подняла на него глаза, давая понять, что лучше меня сейчас не трогать. – Завтра они собираются устроить забастовку на заводе.

– Как это понимать? – Киану был также несдержан, как и непокорен.

– Герд, – села с полотенцем в руках, – ты должен их остановить.

– Дети, это… – он попытался сесть.

В эту минуту вошла Мальва, неся на подносе бульон с хлебом.

– Герд, тебе надо отдыхать, – спокойно, как и всегда, напомнила женщина – единственное здравомыслящее существо в этом доме, чей разум не затуманен бренными страстями.

– Кая, Киану, вам тоже пора. Давайте, дети мои, ступайте.

– Мальва, еще несколько слов – и мы уйдем! – взмолилась я, взяв пищу из ее рук. – Принеси одеяло потеплей, пожалуйста.

Женщина что-то бурчала себе под нос, и не без основания. Киану помог сесть Герду, опираясь на подушки; я устроила поднос на ногах. Он был бы не Гердом, если б позволил кому-то кормить себя с ложечки. Морщась от боли, он принялся хлебать бульон.

– Герд, они все погибнут, ты же знаешь.

Он серьезно на нас посмотрел.

– Тебе не следует соваться к Сету, Кая, – спокойно начал он. – На самом деле он со своими людьми безобиден. У них нет оружия и даже собственного места сбора.

– Они были в домах, в которых случились обвалы после Кровавого Восстания. Я видела своими глазами: это отличное место. Сет сказал, они идут на переговоры – так что никакого оружия. Выходит, оно у них может быть, – поймала на себе взгляд Киану. – Да, может быть, я говорю глупость, но дело даже не в этом, – схватила руку Герда. – Герд, ты должен их остановить. Я знаю, ты можешь.

– Кая… – Киану вздохнул и замотал головой, будто все безнадежно.

– Восстали в Пятой провинции. Там была бойня, и я не знаю, кто одержал победу. Люди на грани – их уже ничто не остановит.

Я просто не верила, что он отказывался спасать свой народ.

– Герд, ты отправляешь их…

– Не я их предводитель, Кая, – не забывайся, – строго произнес он. – Я хозяин этого дома, но не правитель Ущелья.

Еще с минуту я сидела молча, пытаясь сознать произошедшее. Тогда я еще не понимала правоты Герда; я злилась, злилась на то, что жила в этом государстве, злилась на бедность, которую видела, на смерть, которая гуляла по улицам с косой и избирательно отнимала тех, кого любили, злилась на безысходность.

А была ли она, эта безысходность? Мне ли, молодой девчонке, было об этом говорить? Без роду, без племени, я жила в огромном доме, под эгидой одного из самого могущественного человека города, пусть многие годы. Что мы его знали, он скрывался в тени. Я была сыта и имела одежду, я трудилась и получала за это плату. В сущности, меня научили довольствоваться меньшим, нежели богатые мира сего – и большим, чем те, кого я видела у Сета.

Так мне ли, черт возьми, было говорить о несчастье?

Я поднялась и вышла из комнаты Герда. К черту все.

12

Думала, что буду мучиться бессонницей, но сон завладел и телом, и разумом, едва голова коснулась подушки. Там, в этих ночных видениях, мелькали лица Орли, Руни, Ноя и Натаниэля… Они что-то говорили, но я не слышала – или не хотела слышать. Голос Сета скрипел, пока не превратился в скрежет. Я вздрогнула и распахнула глаза. Все еще стояла глубокая ночь; разбудил меня Киану. Он водил ногтем по двери, полагая, что не сплю, а теперь пробрался в комнату и уселся на постель.

– Ты что делаешь? – ужасно хотелось спать. И что ему неймется?!

– Все думал о Сете. И о Пятой провинции. И о тебе… Ты что, вообще там делала? В доме Сета?

Протерла глаза и села, однако это не помогло преодолеть усталость. Киану находился прямо передо мной, без рубашки, без футболки или мастерки, в которых мы тренировались, – в скудном ночном свете, лившемуся из окна, и красивое лицо его, вопреки действиям, выражало тяжкую усталость.

– Мы думали, отцу Вита нездоровилось, а это оказалось предлогом для очередного сборища.

– Умно.

– Герд что-нибудь говорил? – вертела в руках складки одеяла.

– Сказал, что ты, как всегда, не знаешь своего места.

Горько усмехнулась. Герд прав – он всегда прав.

– Кая, ты же знаешь… – когда он называл меня по имени, это означало высшую степень сочувствия или серьезности.

– Знаю, Киану, – оборвала я. – Мы никто и должны оставаться в тени. Но для чего? Герд так силен – он мог бы изменить многое.

Киану смотрел на меня так, будто знал что-то, чего не знала я. Никогда не любила этот взгляд. Это лишь доказывало мою незначительность в лице остальных, а я хотела, чтобы мне доверяли.

– Киану, пообещай кое-что, – придвинулась ближе.

Уголок его рта пополз вверх. Он скрестил руки и положил их на голову.

– Девочка, твои желания не всегда осуществимы, – насмехается он. – Большинство из них.

– Просто… – опустила голову, – рассказывай мне то, что знаешь. Не держите меня в неведении. Из-за этого я пытаюсь разузнать все сама и делаю кучу глупостей. Зачем я вам, если я ничего не знаю и ничего не могу?

На этот раз Киану смотрел на меня так, словно хотел предостеречь – и оказывался не в силах. Его первенство и старшинство вынуждало его чувствовать некую опеку над теми, кто был младше – надо мной. Но в моем восприятии это являлось оскорблением.

– Думаю, новость о Сете, месте их сбора и запланированном восстании весьма ценная информация. Герд точно это отметил.

– Мне кажется, вы все знаете больше, чем говорите – и молчите. Мы много лет занимаемся непонятными тренировками… И эти учения…

– Есть новости от Кары, – прервал он и принялся расхаживать по комнате.

– Какие? – подскочила, но не выбралась из постели.

– Я не должен говорить, ты знаешь правила. Но в общем, я знал, как бы ты хотела что-нибудь услышать от нее, – он достал из спальных брюк лист бумаги, сложенный вчетверо.

Выхватила записку и в кромешной тьме быстро пробежала глазами, склоняя лист к окну.

– Откуда ты знаешь, что это она написала? Может, ее давно вычислили и решили поиздеваться над ее приспешниками – то есть, нами.

– Не будь так пессимистична. Дай ей шанс, – он улыбнулся. – Есть одно условие записок: она должна упоминать в них малину.

– Малину? Что за чушь!

– Ее любимая ягода. Это условный знак.

– А если об этом узнают?

– Ты слишком недоверчива.

– А ты недальновиден.

Киану снова усмехнулся – воспоминания былых словесных перепалок.

– Герд сказал ей не писать первое время, по крайней мере, пока ее не примут, как следует, и она не станет своей в том кругу. Но она передала через какого-то поверенного Герда в Пятой провинции. Чистое совпадение. Я должен вернуть эту записку, – с истинно девическим инстинктом я вознамерилась сохранить драгоценное послание. Киану присел совсем рядом и протянул раскрытую ладонь. Я опустила лист. – Видишь, – он спрятал в карман, – с ней все в порядке. У нее милая квартирка у парка с аттракционами…

– Это Министерство Иностранных Дел, Киану, – я съехала на спину и натянула одеяло. – Милая квартирка не спасет ее от комитетников. Эти предатели повсюду.

– Не бурчи, девочка. Есть еще кое-что. Герд узнал, что выборы состоятся через неделю, седьмого октября. Так что не вздумай соваться в город.

Киану присел совсем рядом, будто мамочка перед сном давала напутствия ребенку и желала спокойной ночи. Он принялся поправлять не одеяло.

– Ты же знаешь, Киану: что-то вот-вот случится.

– Сета осадят, и все закончится.

Меня раздражали его движения, и я схватила его руку, чтобы унять их. Ладонь оказалась удивительно теплой. Него были длинные, музыкальные пальцы и, если бы не тяжелые времена и иные обстоятельства его жизни, его учили бы не лазать по горам и метать камни с ножами, но нотной грамоте.

– Совсем околела,– улыбнулся он.

– Киану, – я задумалась, – помоги мне завтра. Я не смогу тут сидеть, зная, что Сет, отец Вита и остальные бастуют. Я хочу знать, что именно там происходит.

– И думать забудь, – он выставил вперед указательный палец и нагнулся к моему лицу. – Тебя запросто схватят и утащат к комитетникам. Вот там тебе уже ничто не поможет.

Резко села на постели, разозлившись.

– С каких это пор ты печешься о моей безопасности?! Ты смеялся, когда я падала, и отворачивался, когда я нуждалась в поддержке! Не вздумай отрицать! – теперь я выставила вперед указательный палец.

Киану насел на меня, огородив двумя руками, так что я могла только дышать – и всюду видеть его божественно красивое лицо.

– Подумай своей неуемной рыжей головой: там опасно. Мы зашлем туда Натаниэля – у него-то побольше в этом опыта – ну или еще кого, кроме него; но ты туда не пойдешь, поняла? Если надо, я сам привяжу тебя к этой кровати. И не надо на меня смотреть такими злыми глазами.