Глава 1

Высокий, бритый наголо, мужчина сидел на тротуаре, вытянув ноги. Его светло-синие глаза оттенялись белоснежной рубашкой. Расстегнутый пиджак делового костюма не скрывал физически развитой фигуры. Сделав несколько глотков крепкого напитка из небольшой стеклянной банки, он приложил тыльную сторону ладони к губам, и перевел дыхание.

– Семеныч! Ты вышел в народ? – двое мужчин, шедших по улице, остановились около него.

– Скорее сел. Деньги потеряли, теперь сидим и побираемся. Банкоматов нет нигде, – то ли в шутку, то ли всерьез ответил он своим коллегам, так и не поднявшись с тротуара, и отпил еще из банки. Взгляд его слегка прищуренных от солнца глаз был спокоен.

– Ну веселитесь, народные герои, мы скоро улетаем, – весело расхохотался один из подошедших, приняв все это за бесшабашную шутку. Поочередно пожав Семенычу руку в знак прощания, мужчины ушли в сторону гостиницы. Семеныч проводил их взглядом.

– Почему ты у них денег не попросил? – глядя им вслед, виновато поинтересовалась стройная девушка, которая стояла рядом с Семенычем. Ее чуть вьющиеся длинные каштановые волосы рассыпались по плечам, тонкие пальцы в волнении схлестнулись и сжались, хрустнув косточками.

– Да зачем? Мне и так хорошо. Начинаем новую жизнь с нуля, с камня, так сказать. С твоей помощью, – ответил Семеныч и незаметно скользнул рукой во внутренний карман пиджака. Нащупав там банковскую карточку, он успокоился окончательно, беззаботно посмотрев на девушку: – Добро пожало!

…Провинциальный городок, куда Семеныч приехал в командировку, утопал в зелени. Особенно ее оттенки были приятны глазу во время заката. Казалось, что зеленый цвет в природе существует чуть ли не в тысячах различных вариациях.

Семеныч после деловой встречи направлялся в отель, где они остановились. Оставив Ее утром одну в номере, Семеныч выложил из бумажника имеющиеся наличные, чтобы Она могла днем побродить по магазинам и развлечь себя, как это делают все нормальные женщины.

После обеда, когда стали заказывать билеты на самолет обратно в Москву, оказалось, что кому-то двоим, из-за отсутствия билетов, придется на пару дней задержаться в этом городке на берегу почти высохшего Аральского моря.

«Отлично! Как же Она обрадуется тому, что я останусь с Ней еще на два дня, и мы сможем побродить по городу и побыть вволю вдвоем», – предвкушал Семеныч то, как преподнесет Ей свой сюрприз. Он торопился обратно в отель, потому что не мог Ей ни разу дозвониться за день, позабыв в утренней спешке свой телефон в номере.

Но непредвиденный подарок преподнесла Она в виде дневного визита в казино, где оставила не только деньги, но и карточки, паспорта и телефоны в качестве залога недостающей суммы, которую умудрилась проиграть. От офиса до отеля вела узкая, почти безлюдная улочка, где они гуляли вечерами, и на которой Семеныч сейчас и увидел Ее. Она терпеливо ждала его у железной оградки на тротуаре.

Его сюрприз был безнадежно испорчен, и Семеныч не стал сообщать Ей о том, что они остаются в городе на два дня.

«Пусть теперь переживает! – негодовал Семеныч, когда узнал подробности Ее времяпрепровождения. – Чтоб я еще раз Ее куда-нибудь с собой взял!»

Через несколько минут, глядя на Ее растерянное выражение лица, от злости и раздражения не осталось и следа. А после того, как Она притащила невесть откуда банку с домашним коньяком и горячую лепешку, Семеныч и вовсе оживился, неожиданно для самого себя: «А будь, что будет!»

Возвращаться в Москву, паутиной спешки и рутинных забот окутывающей каждого, Семенычу совсем не хотелось. Городок, где они остановились, пьянил свободой и спокойствием, кружил голову ночами, наполненными любовью, и не обременял работой, которая заключалась в эпизодических деловых встречах.

Закат в городе был стремительным, и с непривычки казался внезапным. День за несколько минут превращался в вечер, который тут же становился ночью. Солнце, словно сильно уставало и быстро уходило на покой. А вот рассвет, напротив, был ленивым и медлительным…

* * *

– Какое добро? Что пожало? – Она с удивлением посмотрела на Семеныча, распахнув свои голубые глаза.

– Да любое добро! Всё пожало! – Семеныч рассмеялся. Потом резко поднялся и, взяв Ее за руку, потянул за собой. – Пойдем!

– Куда?

– Сейчас увидишь. Тут недалеко.

Семеныч, торопясь, тащил Ее за руку по извилистым улочкам, и вскоре они оказались у маленького домика с острой крышей и каменным забором с барельефом из переплетенных виноградных лоз и змей. Над дверью висела вывеска: «Добро пожало».

– Что за фантазия была у скульптора? – Она обернулась к Семенычу, ожидая ответа. – Добро пожало…

– Я же. Тебе. Говорил. Что пожало! – Семеныч посмотрел на Нее со странным оживлением, отрывисто обрывая фразы.

– Это «вать» отвалилось! – догадалась Она. – Ресторанчик, наверное, был когда-то. Смотри, дом старый, убогий, и широкое крыльцо давно прогнило.

– А сейчас узнаем.

Он отпустил Ее руку. Прошел к двери домика, зачем-то дернул за ручку, хотя рядом на скобах висел большой черный замок, не оставляющий сомнений в том, что в настоящее время посетителей не ждут, и хозяева отсутствуют.

– Я не хочу туда! Пойдем отсюда! – Она подошла к нему, и хотела снова взять его за руку, но Семеныч отмахнулся. Осмотревшись по сторонам, он прошел к ограде, подергал металлическую дугу, выпирающую из забора. Потом наклонился и вытащил из-под куста небольшой, слегка изогнутый кусок арматуры. Удовлетворенно улыбаясь и подбрасывая прут в руке, Семеныч вернулся к двери, и, высоко размахнувшись, со всей силы ударил прутом по скобе, на которой висел замок.

Она смотрела на Семеныча, не узнавая. У него даже движения стали иными. Он словно преобразился. В совсем другого человека. В человека, с которого сняли оковы… Или выпустили из тесного заточения… Или в человека, который неожиданно понял, что в мире для него нет ни законов, ни правил, ни противников, ни преград.

Она молча отступила в сторону.

Железная скоба не стала дожидаться второго удара, отскочила метра на три от двери и, обиженно звеня, закатилась под деревянную лавку. Следом отлетел замок, и дверь от удара слегка приоткрылась.

– Пожало, так пожало, – усмехнулся Семеныч, и, обернувшись к Ней, жестом пригласил, распахивая дверь. – Пойдем?

– Ты пьян! – крикнула Она.

– Пойдем, – повторил он.

– Иди! – заинтересованно наблюдая за ним, Она прислонилась к ограде, тряхнув упрямой челкой. – Иди, иди. Если тебе так надо.

Семеныч бросил на Нее быстрый, но внимательный взгляд. Глаза его неестественно блестели. Отбросив в сторону прут, он вошел в дом.

Как только Семеныч скрылся внутри, Она тут же вскарабкалась на забор, упираясь ногами в переплетенных змей, и спрыгнула во внутренний двор.

Сад темнел, сиротливо оставленный ушедшим за горизонт солнцем. С улицы дом казался заброшенным и не жилым, но присмотревшись, Она увидела неяркий свет, который сочился сквозь оконца, выходящие во двор, оставляя бледные пятна на траве.

«Странно, что в доме кто-то есть, – мелькнула мысль. – Ведь снаружи было заперто». Крадучись возле забора, Она медленно пошла навстречу свету.

* * *

Пройдя темный коридор, Семеныч толкнул двухстворчатую резную дверь и оказался на пороге большой комнаты, освещаемой огнем из круглого камина. В помещении был длинный деревянный стол, за которым сидели мужчины в темных национальных одеждах, похожих на широкие халаты. На столе стояли высокие кувшины, глиняные чашки, большие пиалы, наполненные красным соусом, плоские тарелки с крупными кусками жареного мяса и овощами. Остро пахло перцем, мясом и вином.

Мужчины молчали. То ли они услышали шаги Семеныча чуть раньше и поэтому прервали беседу, то ли пауза возникла по другой причине. Появление Семеныча вряд ли могло быть ожидаемым, но сидящие за столом люди не выказали абсолютно никакого внешнего удивления. Один из них, сидящий в торце противоположного к входу краю стола, развернулся вполоборота, не взглянув на Семеныча:

– Здравствуй.

– Закурить не будет? – грубо спросил Семеныч. Его моментально разозлило невозмутимое и открытое приветствие.

– Нет, – ухмыльнулся в ответ мужчина. Волосы его тронула седина, смуглое лицо украшали мелкие морщины. На вид ему можно было дать немало лет, но стариком его назвать было нельзя. Что-то в нем оставалось от молодого охотника, которым он, вероятно, и был много лет назад. Он поднял на Семеныча удивительные, как синий ультрамарин, глаза, и вдруг неразборчиво крикнул что-то на незнакомом языке. Трое сидящих за столом мужчин, вскочив, схватили Семеныча, и, выкрутив ему за спиной руки, подтащили его к краю стола. Сметя стоявшую посуду, они пригнули голову Семеныча, прижав к столешнице.

«Седой» сказал что-то еще, но на этот раз еле слышно. Тогда один из державших Семеныча мужчин, выхватил из-под стола топор и без размаха хотел ударить им Семеныча по шее, точно намереваясь отсечь голову. Но мгновением ранее Семеныч, услышав «седого» и, уловив чутьем смутное движение за окном, дернул головой. Лезвие топора вонзилось в дерево, лишь немного задев подбородок по касательной. При ударе мужчины отпрянули. Воспользовавшись этим, Семеныч молниеносно потянул на себя край стола и резко опрокинул его на другую сторону. Под звон и грохот слетевшей посуды, Семеныч, сделав шаг в сторону, схватил острый тесак, лежавший на камине. Но тесак ему не понадобился: Семеныч увидел нацеленный на него карабин.

Вдруг с шумом разбилось и посыпалось стекло, а с улицы раздался пронзительный женский крик. Мужчины вздрогнув, обернулись к окну. Семеныч рывком опрокинул рядом стоявшую бочку на камин, который с шипением погас, и комната окунулась в темноту. Ловко перемахнув через лежащий на боку стол и опираясь на спины мужчин, Семеныч стремительно протиснулся между ними, вскочил на подоконник и спрыгнул в кромешную мглу южного вечера.

На секунду возникла внезапная тишина. Семеныч повалил Ее собой на траву и замер. Было слышно, как по другую сторону окна щелкнул затвор. Семеныч, крепко прижимая Ее к себе, перекатился к стене дома под оглушающую череду нескольких одиночных выстрелов.

– Я… – Семеныч зажал Ей рот. Проворно поднявшись на ноги, он, сжимая Ее руку, стал, не мешкая, удаляться вдоль стены глубоко в сад, под спасительные невысокие деревья с раскидистыми кронами, плотно опутанные ветвями друг с другом.

Миновав таким образом несколько метров, они побежали. За шелестом своих шагов в густой траве и веток, хлеставших их по лицу и плечам, не было слышно, бежал ли кто следом по саду, который казался бесконечным.

Когда сил уже не осталось, они упали на землю, тяжело и прерывисто дыша. Она уткнулась Семенычу в грудь и крепко обвила его руками, пока вдох и выдох не пришли в норму.

* * *

Прозрачно-черное небо было продырявлено яркими вкраплениями звезд. К ним тянулись темные, ветвистые макушки низких деревьев. Неслышно трепетали узкие листья, и колыхалась спящая трава. Страх ушел, поняв, что бегство оказалось удачным.

– Цел? – Она коснулась пылающей щекой его пересохших губ и судорожно скользнула рукой вниз, ощупывая Семеныча, будто желая убедиться, что с ним все в порядке. Ее ладонь вдруг замерла на его бедре. – Что это?!

– Мандарины, – невозмутимо ответил Семеныч, выуживая из карманов брюк, липкие от выделяющегося сока, мелкие фрукты.

– Где ты их взял? – Она села в траве, отряхивая свои плечи и спину.

– На деревьях, – ответил Семеныч, поднимаясь. – Пока бежали, я сорвал. Чувствую, что это вся еда на сегодня. Так что не ломайся, ешь.

Он аккуратно отделял кожуру с мятых мандаринов и протягивал Ей текущую в руках мякоть. Она, наклонив голову, ела прямо с его ладони.

– Какой черт туда тебя понес? – жуя, поинтересовалась Она.

– А тебя? – переспросил он в ответ, облизывая пальцы.

– Я за тобой пошла.

– А если бы они в тебя попали?

– А если бы в тебя?

– Не попали.

– Ну и в меня не попали! – утвердительно кивнула Она головой, и они дружно рассмеялись. – Надо ночевать где-то. А я так испугалась, как увидела в окне эту мафию доисторическую!

– А я – когда твой крик услышал. Здесь ночевать будем, некуда идти нам сегодня.

– Семеныч, я не могу на голой земле спать!

– Куда мы сейчас пойдем? Траву нарву, пиджак постелю, – стал уговаривать Ее Семеныч.

– Можно поискать какой-нибудь сарай, веранду во дворе заброшенного дома, беседку у закрывшегося уличного кафе. Можно посидеть на лавочке, например, в круглосуточном торговом центре. Можно найти зал ожидания на вокзале. Автобусная остановка, на худой конец…

– Ого, – прервал Ее Семеныч, удивленно приподняв брови. – Я вижу, отсутствие нормального ночлега совсем не является для тебя проблемой.

– Пойдем отсюда. Может, какое-нибудь укрытие подвернется. Как без крыши-то? – повторила Она.

– Вот если бы тебя посетила эта мысль в казино, лежали бы сейчас в подобающем месте, – нарочито назидательно ответил Семеныч. Она поджала губы, чувствуя себя виноватой. Днем, дожидаясь Семеныча с деловой встречи, Она прогуливалась по городу и из любопытства забрела в казино, расположенное на одной из старых тесных улочек. Выпив пару чашек кофе, Ее внезапно охватил азарт, царивший в помещении. К тому же карточная игра за соседним столом, за которой Она наблюдала, Ей была хорошо известна, и когда освободилось место игрока, Она, непонятным для себя образом, вдруг оказалась за игральным столом. Пара купюр через полчаса превратилась в пару десятков…

А еще через некоторое время Ей пришлось покинуть казино, оставив на столе все деньги, а у управляющего и все документы в качестве залога для возврата проигранной суммы.

– На себя посмотри, если бы… Вообще могли бы в земле лежать. Из-за тебя, между прочим, – отрезала Она. – Вломился в запертый дом.

– Тот дом стоял заброшенный, я, честно говоря, подумал, что мы можем там переночевать.

– Угу, – поджала Она губы. – Конечно. Переночевать. Ты на меня разозлился…

– Хватит. Больше я тебя с собой никуда никогда не возьму. Ни в какие поездки, ни в какие командировки! – Семеныч решительно помотал головой, подтверждая свои слова. Она мгновенно сглотнула подступивший к горлу комок, проклиная себя, свой недавний поступок и Семеныча заодно.

Семеныч с любопытством искоса наблюдал за Ней: за Ее заискрившимся от обиды взглядом, за Ее тут же упрямо выпрямившейся спиной в светлой майке, за напрягшимися мышцами бедер, обтянутых джинсами.

– Больно надо. Я и сама не поеду с тобой, – Она встала и, демонстративно отойдя подальше, села на траву, обхватив руками колени.

Семеныч снял пиджак, кинул на землю:

– Иди сюда.

– Не пойду. Ты меня с собой никуда не возьмешь.

– Возьму, – после долгой паузы ответил Семеныч, потянулся к ней и шепотом добавил: – Иди ко мне?

Она опустила ресницы и отвернулась, чтобы Семеныч не увидел появившегося желания.

– Катенок…

Она повернулась всем корпусом, отворачиваясь от него еще больше.

– Катюрикс… – Семеныч лег на грудь, подтянувшись к Ней всем телом и, вытянув руку, одернул выбившийся край Ее майки и заботливо стал засовывать его в джинсы, тщательно стараясь поглубже заправить ткань. Он касался пальцами Ее поясницы и чувствовал, как тело Ее напряглось, а по коже пошли мурашки. Семеныч никогда не знал, что тянуло его к Кате: страсть или любовь, желание или нежность, и что из них возникло раньше. Она до сих пор оставалась для него незнакомой, непонятной, неизвестной, необыкновенной. И в его мыслях, куда Она преспокойно вошла в самую первую встречу, он звал ее «Она», не до конца понимая, что у Нее может быть обычное имя, женское тело, человеческая жизнь. Она была взрослой и маленькой, сильной и беззащитной, нежной и жестокой, понимающей и капризной, желанной и далекой. Если их взгляды встречались, Семеныч чувствовал все это одновременно, и у него начинала кружиться голова. И это никак не укладывалось в такие простые четыре обыкновенные буквы…

Катя, мигом развернувшись, оказалась у Семеныча в руках, жадно целуя его…

А через некоторое время, натянув джинсы, вскочила на ноги и, затягивая ремень, просительно посмотрела на него снизу вверх:

– Семеныч? Пойдем, пожалуйста, поищем другой ночлег?

Он улыбался, вытаскивая травинки из Ее растрепанных волос.

* * *

Семеныч не знал, где можно найти подходящее место на остаток ночи. К тому же он опасался, что негостеприимные хозяева домика с надписью: «Добро пожало» могли пойти за ними. Поэтому он привел Катю на задний двор гостиницы, где они незаметно прокрались в деревянный сарай, в котором хранились хозяйственные инструменты, сломанная мебель и другой хлам. Отжав хлипкую дверцу, они вошли внутрь и плотно прикрыли ее за собой. Возле стены высилась горка старых матрацев. Семеныч стащил несколько штук вниз, создав подобие постели.

– Что будем делать дальше? – с некоторой издевкой в голосе, поинтересовался Семеныч у организатора столь некомфортного отдыха, ожидая, что Катя хотя бы извинится. Тогда, думал Семеныч, он вытащит оставшуюся в пиджаке банковскую карту в обмен на ее раскаяние, и эта ночь останется в памяти забавным приключением.

– А что такого произошло? – ничуть не смутился организатор. – Утром дойдем до администратора гостиницы, который нас оформлял, и скажем, что нас обокрали. Или сразу пойдем в полицию, дадут справку. По ней можно в отделение банка обратиться и снять наличные со счета. Или позвоним домой, пусть перечислят в гостиницу деньги, и мы выкупим документы. Или дойдем до офиса, куда вы приехали в командировку, и пусть они твоим на фирму позвонят. Или…

– Безвыходных ситуаций у тебя не бывает? – со смехом остановил ее Семеныч.

– Пока еще не было, раз я тут, – сделала вывод Катя.

– Как у тебя все просто! – ответил он.

– Хватит! Я не специально оставила там деньги. Говорю тебе, выпила пару чашек кофе и все остальное, как в тумане.

– Кофе пьют в кафе, – заметил Семеныч. – А не в казино.

– Ну извини! – насупилась Катя, не любившая, когда ее долго стыдили в том, в чем она сама давно раскаялась, успев списать все на судьбу, безжалостно укорить себя и напрочь забыть. – Я из любопытства заглянула.