Глава IV

"Таким образом, по мере того, как дни проходили и превращались в недели, а я все еще оставался фактическим пленником людей-обезьян, я посвящал большую часть своего времени обучению своих похитителей новым искусствам и достижениям.

Как бы мне ни хотелось и не терпелось сбежать из долины, я понял, что бессознательно привыкаю к своей жизни среди людей-обезьян и нахожу настоящий интерес к обучению примитивной расы. Я уже давно оставил все надежды на побег, пока дикари не сочтут нужным отпустить меня, потому что каждый раз, когда я спускался из пещер, меня не выпускали в запретную зону. В подтверждение этому, однажды, когда я решил проверить это и проигнорировал предупреждение охранника повернуть назад, этот парень поднял меня на руки и отнес обратно в туннель, где отпустил.

Очень скоро я обнаружил, что не могу сделать и нескольких шагов в долину. Начал непрерывно идти сильный дождь, озеро на вершине утеса поднялось и хлынуло в долину ревущим водопадом, и вся долина превратилась в мелкое озеро с алыми деревьями, возвышающимися над поверхностью воды. Это разрешило загадку относительно того, почему дикари развили свою странную привычку путешествовать по верхушкам деревьев. Долина в течение нескольких месяцев в году была совершенно непроходимой для пеших прогулок, но вершины деревьев всегда обеспечивали безопасный и легкий путь. Несомненно, на протяжении бесчисленных веков люди развивали свой оригинальный способ передвижения из-за явной необходимости передвигаться в любое время года. Очень часто я впадал в уныние при мысли о том, чтобы провести остаток своих дней среди людей-обезьян, но я всегда заставлял себя отказаться от таких угнетающих мыслей. И моя участь, в конце концов, была не так уж плоха. Я был здоров, невредим, у меня было много еды, и пока я был жив и здоров, всегда была надежда.

Итак, извлекая максимум пользы из своего бедственного положения, я занялся, как я уже сказал, попытками улучшить жизнь и условия племени, а также овладеть их языком.

Я уже приобрел достаточное знание диалекта, чтобы сообщать о своих простых потребностях и понимать обычный разговор. Люди-обезьяны также добились быстрых успехов с тех пор, как они впервые научились делать каменные орудия, поскольку с приобретением инструментов и оружия с довольно острыми краями перед ними открылась удивительная перспектива возможностей, и то, о чем они никогда не мечтали, теперь было легко достигнуто. Деревянные тарелки заменили листья для еды, шкуры животных, которые раньше разрывали или разрезали на куски, чтобы отделить их от мяса, теперь можно было снимать целиком, и они использовались для многих целей. Палки и ветки деревьев теперь можно было вырезать и придавать им форму, тогда как раньше огонь был единственным средством, которым дикари владели для обработки палок. Отчасти для того, чтобы развлечь себя, а отчасти для того, чтобы стать экспертом в его использовании, я терпеливо работал над изготовлением лука и нескольких стрел. При этом я, конечно, пользовался своим ножом, но был осторожен, чтобы люди-обезьяны не увидели инструмент, всегда притворяясь, что скребу и строгаю каменным инструментом всякий раз, когда появлялся Мумба. Превосходные имитаторы, какими они несомненно были, люди-обезьяны, как только увидели мое оружие в действии, тоже начали делать луки и стрелы. Они обнаружили, что с их помощью они могут добывать более крупную и осторожную дичь, чем с их духовыми ружьями, умение, которое они проявили в использовании оружия, было великолепным. На самом деле, они были во многом моими учителями в стрельбе из лука, несмотря на то, что я постоянно тренировался задолго до того, как был закончен первый лук человека-обезьяны. Кроме того, я научил их делать деревянные ручки для своих каменных инструментов, и, опасаясь, что у меня иссякнут запасы бумаги, я научил их рисовать грубые фигуры обугленными палочками на стенах пещер. Однако несколько раз серьезные неприятности едва удавалось предотвратить. Хотя народ по-прежнему относился ко мне с суеверным благоговением и уважением, король безумно завидовал моему престижу. Сначала простой угрозы второго взрыва было достаточно, чтобы заставить его смириться, но через некоторое время он преодолел свой страх перед этим и однажды потребовал, чтобы я отдал ему свою записную книжку. И когда я отказался и пригрозил применить ужасающую магию огня, король пришел в ярость и приказал одному из своих людей отобрать у меня книгу силой. Какую-то долю секунды парень колебался, подчиняясь, и в эту секунду я бросил в огонь три своих патрона. Последовавшая за этим серия взрывов, прогремевших по пещере, вызвала настоящую панику и выиграла время.

Но мой запас патронов был еще более ограничен, чем запас бумаги, и, понимая, что в конечном итоге мне придется прибегнуть к другим средствам произвести впечатление на короля и его подданных, я напрягал свои мозги, пытаясь придумать какой-нибудь новый трюк. И вот однажды на меня снизошло вдохновение, и я удивился, что эта идея не пришла мне в голову раньше. В одном из карманов я наткнулся на бесполезную, испорченную водой спичку, и мне сразу же пришла в голову мысль добыть огонь с помощью кремня и стали. Единственная проблема заключалась в том, что у меня не было ни кремня, ни стали. Моей единственной доступной сталью был мой драгоценный нож, который я не осмеливался повредить таким использованием, а ближайшим к кремню был камень, похожий на яшму, используемый для изготовления каменных орудий.

Однако, если я собираюсь использовать эту новую магию, я должен пойти на некоторый риск, и я был уверен, что где-нибудь смогу найти камень, который заменит кремень. Подобрав несколько брошенных каменных орудий, я проверил каждое по очереди, ударяя по ним тыльной стороной большего лезвия моего ножа. Некоторые из них вообще не давали искр, одна или две вызвали искры, чего, как я понимал, были слишком мало, чтобы зажечь трут, но, наконец, я нашел кусочек кварца, который вызвал дождь ярких горячих искр из стали. Следующим и самым важным делом было раздобыть немного трута, который можно было бы поджечь с помощью моих искр. Я ломал голову, пытаясь придумать какой-нибудь легковоспламеняющийся материал. Я часто видел, как индейцы и латиноамериканцы использовали кремень и сталь, но, хоть убей, я не мог вспомнить, какой трут использовался. Затем я пнул себя за глупую задницу, вспомнив повседневное применение кремня и стали, которые использовались повсюду в Южной Америки и в котором плетеный хлопковый фитиль служил трутом. В долине было не только изобилие хлопка, но и у меня был немалый запас материала для моей собственной рваной одежды.

Расплести несколько нитей и сплести их в неплотно скрученный шнур или фитиль было несложным делом. Но, к моему полному разочарованию, хлопок не смог воспламениться от искр. Я уже был готов сдаться в отчаянии и решил, что хлопок был либо не того сорта, либо туземцы обработали его каким-то химическим веществом, когда мне пришло в голову проверить, действительно ли горит мой хлопковый фитиль. Я поднес его к пламени моего костра, и он вспыхнул довольно ярко. Я погасил его, наступив на него пяткой, и сел, размышляя о причине своей неудачи. Возможно, подумал я, хлопок был слегка влажным, слишком влажным, чтобы воспламениться от искр, хотя и достаточно сухим, чтобы гореть вместе с пламенем. В таком случае, возможно, жар его пламени высушил его, и было бы неплохо попробовать еще раз.

Держа кусочек обугленной ваты под кварцем, я ударил по камню ножом и в следующий момент издал невольный крик триумфа. Хлопок пылал, как раскаленный уголь, и, подув на него и положив на него несколько обрывков пальмовых листьев, я вскоре разжег пламя. Снова и снова я поджигал хлопок, удивляясь, почему сначала у меня ничего не получалось, пока не понял, что обугленный хлопок можно воспламенить, а несгоревшее волокно – нет. Я задавался вопросом, что бы я сделал, или что сделал бы любой человек, если бы не было огня для обугливания трута. Но это было непредвиденное обстоятельство, которое в то время меня не интересовало, и я был полностью удовлетворен тем, что открыл, как добывать огонь с помощью кремня и стали. На самом деле, я был очень рад узнать, что обычный хлопок невозможно воспламенить, потому что это сделало мою магию еще более чудесной, если бы в любой момент король или один из его подданных силой завладел моим устройством для добывания огня.

Конечно, мне очень хотелось проверить, как мое открытие подействует на короля и остальных, но я решил, что разумнее будет держать это в рукаве, так сказать, для использования в случае крайней необходимости. И я даже не подозревал, как скоро возникнет эта чрезвычайная ситуация.

В ту же ночь меня разбудил какой-то слабый и необычный звук, и, открыв глаза, не двигаясь, привычка, ставшая второй натурой за долгие годы, проведенные в буше, я огляделся, ожидая увидеть Мумбу. В следующее мгновение кто-то прыгнул на меня. Меня схватили и связали, и хотя я отчаянно сопротивлялся, я был совершенно беспомощен в руках нападавшего. Затем в огонь бросили палку, и когда ее пламя осветило комнату, я увидел двух людей-обезьян и отвратительного старого короля, злорадствующего надо мной.