Квартиранты
Денис Скорбилин

«Помогите найти меня». Помните такие плакаты? В вагонах метро, на станциях, на столбах. Симпатичная девочка: светлые волосы, большие глаза, острый подбородок. Эти бумажки оказались отправной точкой больших перемен в моей жизни. Однако начинать эту историю нужно не с плакатов. Лучше начать с конца – со снов.

Мне часто снится один и тот же кошмар. Я сижу возле большого костра, а вокруг темнота. Я смотрю на огонь, на искры, взлетающие с дров, словно маленькие отважные звездолёты. На душе легко и спокойно. Так можно сидеть очень долго, поджаривая хлеб или наблюдая за костром, пока рядом дожидаются жарких углей крупные картофелины. Как в детстве, когда мама и папа были рядом, а жизнь казалась размеренной и плавной. Когда я не знал ничего из того, что знаю сейчас.

Стоит пошевелиться – а рано или поздно это приходится сделать – как тело слабеет. Вот тогда становится трудно дышать. Я не могу оторвать взгляд от огня, который уже не кажется уютным. Не могу встать. Не могу закричать. Кто-то высокий стоит за спиной, но невозможно обернуться и посмотреть. Тело становится мягким, как вата. В этот самый момент я обращаю внимание на то, что в свете костра не видны стволы деревьев. Что над головой нет ни звёзд, ни облаков. Не видно земли вокруг костра. Только пламя, непроглядная темнота вокруг, я и тот, кто позади. А больше ничего, вообще ничего. Тогда способность кричать возвращается, и я кричу, кричу, кричу…

Ещё хуже, если идёт снег. То есть, это сначала кажется, что снег. А потом понимаешь, что это пепел опускается сверху, покрывая руки, голову, плечи. Пепел лезет в нос, горло, забивает лёгкие. Пепел везде, ни вдохнуть, ни закричать. Боюсь, однажды я так и задохнусь во сне.

* * *

События того вечера плохо отложились в памяти. Я возвращался с работы на метро, окружённый людьми, с которыми у меня было не больше общего, чем с обитателями другой планеты. Местные и приезжие – если пожить тут немного, различаешь их с первого взгляда – сидели, стояли, слушали музыку. Многие уткнулись в смартфоны. И почти никто не разговаривал. Словно таинственный общественный договор запечатывал уста каждому, кого проглатывала длинная змея поезда.

После испытания обществом я выбрался на поверхность. Взял пива в ларьке и что-то пожевать. Купил дешёвой рыбки, чтобы угостить Ваську. Я часто подкармливал квартирного кота, пока жил в «хрущёвке» на Искры. Поэтому неудивительно, что из всех жильцов блохастый привечал только меня. Заметил ли я что-нибудь подозрительное? Чёрт его знает. Объявления уже расклеили, но в темноте было сложно что-либо прочесть.

Дома поздоровался с соседями, прошёл к себе и развалился перед ноутбуком. Разобрал почту, выпил пива, посмотрел сериал. Прокрутил обновления на имиджбордах. Всё как обычно. Когда выпитое позвало в туалет, мог заметить, что соседская стена стала подозрительно тёплой. Но мог и не заметить. Я ведь говорил, что плохо помню тот вечер?

* * *

Утром я оделся и вышел в общий коридор трёхкомнатной квартиры, которую делил с двумя семейными парами. Мой бывший однокурсник Гена и его жена Алина жили в спальне напротив. Я редко виделся с ними по утрам, потому что оба работали на другом конце города, добираясь на метро с пересадками. Ребята собирали на ипотеку и экономили каждую копейку, снимая комнатку в нашей дешёвой квартире.

Зато с другой парочкой, Сашей и Димой, я частенько сталкивался на крохотной общей кухне. В тот день между ними опять пробежала кошка. Димон играл в карманную приставку, а его жена пила чай и смотрела в окно. Помню, как мазнул взглядом по Диме, его нахмуренному лбу и поджатым губам. И хорошо помню Сашу. Золотые волосы, вьющиеся на концах. Вздёрнутый нос. Тёмно-синие глаза, устало глядящие из-под прикрытых век. Я поздоровался и сразу же вышел на улицу. Слишком громко молчала эта парочка, чтобы нарушать их тишину.

Мир встретил чистым, удивительно прозрачным небом, какое бывает только в начале октября. Ярко светило солнце, но в воздухе уже ощущалось холодное дыхание осени. Удивительное утро. Кто знает, может я вообще выдумал эту погоду, но мне приятно помнить этот день таким.

* * *

Меня зовут Ян. Когда-то я работал программистом. Писал код, копил на собственную квартиру, мечтал об интересных проектах. Ну, знаете, все эти простые радости маленького человека, который не подозревает об изнанке привычного мира. Теперь всё не так. Возможно, я ещё смогу вернуться к работе, но насчёт жилья… не знаю. Жаль, люди больше не могут жить на природе. Только представьте: огромный пляж, вокруг только песок и море. И никаких стен. Вроде бы фрилансеры на Тае живут именно так.

* * *

На ужин купили пиццу. Мы часто брали в складчину пять коробок и пиво. Дёшево, весело, посуду мыть не надо. Я люблю «Суприм» за оливки и колбаски, Дима заказывал что-то с рыбой. Остальные по-всякому. Пили «Балтику», без изысков и экономно.

В тот вечер Алина рассказывала о работе в банке. Кто бы мог подумать, что на такой скучной работе происходит столько интересного. Это то, чего я не понимаю: в крупных фирмах работники должны быть ограничены в действиях, как переменные в программном коде. Но Алина танцевала между предписаний и инструкций, помогая одним и мешая другим. Не бесплатно, конечно. Не удивлюсь, если они с Генкой уже накопили денег и переехали. Что же, пусть хоть кто-то будет счастлив в этой истории.

Дима выглядел неважно, его что-то беспокоило. Сашка грустила, с тревогой поглядывая на мужа. Я понятия не имел, что происходит между ними. Мы не были любопытными соседями, и старались не лезть в чужие дела. Поменьше видеть, поменьше слушать. Так мы пытались сберечь хоть немного приватности. Комнаты в «хрущёвках» маленькие. Стены тонкие, межкомнатные двери без звукоизоляции. Когда я заходил в комнату, сразу надевал подаренные на новоселье наушники – накладные, с хорошей шумоизоляцией. Потому что лучше слушать «Скриллекс» на полной громкости, чем завидовать задорному пыхтению Гены и Алины в соседней комнате.

Под пиво обсуждали события дня. Гена побывал на открытом уроке в соседней школе, где пропала старшеклассница. Ну, та девочка с плакатов. Полиции в школе оказалось море, ищут всерьёз. И по окрестным домам ходят. Даже к нам приходили, как раз Гена дома был после уроков. Задавали странные вопросы, и даже пугали тюрьмой. У следствия есть зацепка, что школьницу видели возле нашего подъезда и, если отбросить многочисленных пенсионеров, круг подозреваемых невелик. А Гена ещё и школьным учителем работает. В общем, пришлось бедняге доказывать, что он не верблюд. Вроде обошлось, но полицейские обещали прийти ещё. Меня это, если честно, напрягло. Диму, как мне показалось, тоже.

Ещё Гена рассказал, что это далеко не первая пропажа в этих краях. Шикарный, в общем, райончик, неудивительно, что квартиры дешёвые. Тема изрядно утомила, поэтому я попросил Диму передать ещё пива. Тот задумался о чём-то, и не услышал, поэтому банку передала Саша. Наши пальцы соприкоснулись, а взгляды встретились. Не буду врать про искру и прочую романтику, но что-то в этом контакте было такого, что осталось в памяти.

Слушая Гену, я ещё раз порадовался, что вовремя понял: преподавание – не моё. Не уверен, что можно общаться с таким количеством людей и не сойти с ума. Да ещё и под подозрением всё время, раз с детьми работаешь. Кошмар.

Саша думала о чём-то, пока её муж слушал Генку. Тот продолжал рассказывать, а я сосредоточился на пицце и собственных мыслях, в которых снова оказалась сидящая рядом женщина. Интересно, думала ли она обо мне в тот момент?

Когда Алинка утащила Гену в спальню, стало ясно: пора надевать наушники. Дима тоже ушёл, а я остался помочь Саше. Мы выбросили коробки и расплющили жестяные банки, после чего отправили их в ведро к грязному картону. Я украдкой посматривал на девушку, и наши взгляды снова встретились. Синие глаза казались полными тревоги и печали, поэтому я ободряюще улыбнулся в ответ. Мол, держись, всё будет хорошо. И она улыбнулась в ответ, чуть-чуть, уголками губ. Взгляд её потеплел.

Конечно, я ничего не сказал и не сделал. На её пальце блестело кольцо, за стеной, должно быть, уже расстилал кровать законный муж. К тому же, я ещё не оправился от прошлых отношений. Не очень легко схожусь с людьми и, как оказалось, ещё сложнее расстаюсь. Пожелав Саше спокойной ночи, я пошёл спать.

В комнате оказалось жарко как в бане, что показалось мне странным. Я открыл окно, чтобы впустить немного осеннего воздуха и потрогал радиатор. Холодный – отопление обещали включить только в конце недели. Я заглянул под кровать и под тумбочку. Проверил блок питания ноутбука. Тщательно принюхался, пытаясь уловить запах дыма. Но нет, с квартирой всё было в порядке. Если не считать того, что Гена и Алина уже начали испытывать диван на прочность.

Я коснулся рукой стены, за которой начиналась соседняя квартира, и вот тогда-то почувствовал, насколько она теплее остальной комнаты. Да что там, она казалась почти горячей! Неужели за стеной пожар? Я мигом протрезвел от волнения. Вспомнилась история из детства, когда у соседей одноклассника случился пожар, и от жары в его комнате вспыхнули обои.

Признаюсь, я растерялся. Запаниковал и повёл себя как идиот. Зачем-то приложил ухо к стене, рассчитывая услышать гул пламени или что-то такое. Оттуда до меня донёсся спокойный женский голос. Юная девушка. Слов было не разобрать, но если у людей бушует пожар, они не разговаривают, а кричат, так ведь? Я сел на кровать и пощупал лоб. Затем взял бесконтактный термометр и померил температуру. Экранчик показал 36,5, подтверждая, что дело не во мне.

Ещё раз потрогал стену. Она была по-прежнему горячей! Тогда я схватил термометр и навёл его на стену. Шестьдесят градусов по шкале Цельсия! Дрожащей рукой я схватился за мобильник, но тут же положил его обратно. Куда звонить? В пожарную? «Доброй ночи, у меня стена в комнате горячая, что делать?». Я живо представил, что именно мне посоветуют и какие потом возникнут проблемы. Что же делать? За стеной продолжали говорить. Может быть, там оборудована оранжерея? Выращивают помидоры зимой, дерут три шкуры с ресторанов за свежак. В этом городе я встречал и более сумасшедшие способы заработать. Зачем-то померил температуру других стен, убедившись, что она в три раза ниже.

Моё внимание привлёк Васька, который сидел на кровати и таращился на стену. Это было так необычно, что я наконец понял – там происходит что-то нехорошее. Не теплица. Снова взял телефон в руки и посмотрел время. Десять часов вечера. Поздно, но не критично. В конце концов, лучше позвонить, чем потом сожалеть всю, возможно недолгую, жизнь. И набрал хозяина своей квартиры. Грубый мужской голос в трубке отозвался на третьем гудке.

– Ну, что опять случилось?

– Василий Иванович, это ваш квартирант, Ян. С улицы Искры, – уточнил я, поскольку не знал, сколько квартир сдаёт этот немолодой, с животиком, мужчина с военной выправкой.

– Ну?

– Василий Иванович! Тут такое! Кажется, соседи горят!

Хозяин громко и, кажется, с облегчением выдохнул.

– Я уж думал… Звони пожарным. Тебе телефон подсказать, что ли?

– Да я, как бы это сказать… не уверен. Стена очень горячая, но в самой квартире разговаривают, паники нет.

– А дымом пахнет? – деловито спросил хозяин. Я признался, что нет, и тут же спросил, нет ли у него телефона соседей. Думаете, я спятил, раз выпрашивал номер вместо того, чтобы пойти к ним и всё выяснить? Но я не хотел идти к незнакомым людям поздно вечером, чтобы выяснить, что они варят винт или взрывчатку. Слово «сосед» и без того частый гость в заголовках криминальной хроники.

– Слушай, там вроде не хозяин живёт, а квартиранты какие-то. Так что я не знаю, кому тебе звонить. Но погоди, сейчас номер хозяина поищу. В записной книжке должен быть… Нет, не записан. Чёрт знает, что такое – я всегда с соседями знакомлюсь, когда квартиры покупаю. Ты давай в пожарную звони, слышишь? Вдруг газ рванёт!

Попрощавшись, я набрал «101». Но кнопку вызова так и не нажал. За стеной разливался девичий щебет, вроде бы слышался мужской голос. Слов не разобрать, но, успокаивал я себя, раз никто не паникует, значит всё в порядке? Однако посмотрев на напряжённого кота, понял, что не засну сегодня. Буду думать о пожаре, о газовых трубах, о том, что у меня загорятся обои. Нет, надо идти к соседям.

Я внимательно осмотрел себя и, удовлетворившись чистотой спортивных штанов, надел тапочки. Положил в карман электрошокер и, успокоившись от ощущения привычной тяжести, вышел в общий коридор. Там было темно и тихо, все уже спали. Я крался в темноте, хватаясь за стены рукой и стараясь не шуметь. Мы жили в перепланированной «трёшке», где от гостиной отрезали кусок, чтобы большая комната не была сквозной, и ночью можно было ходить в туалет. Общая с соседской квартирой стена здесь тоже была горячей, но не настолько. Пройдя коридор, я отпер дверь и вышел на лестничную клетку.

* * *

Переминаясь с ноги на ногу, я стоял перед соседской дверью, освещаемый одинокой тусклой лампочкой. Утеплённая ватой деревяшка с одним замком сильно отличалась от нашей бронированной и точно застала СССР. Не бережёт хозяин своих квартирантов, подумал я. Вскрыть такую – раз плюнуть. Наконец я решился и нажал кнопку звонка, однако ничего не услышал в ответ. Ненавижу, когда звонок то ли работает, то ли нет. Жмёшь кнопку и стоишь перед дверью, маленький человечек в крохотном пятне света. А вокруг чернота. И ждёшь, ждёшь. Нажал опять – безрезультатно.

Тогда я поднял руку, чтобы постучать… и опустил, почувствовав недобрый пристальный взгляд. На лестничной клетке стояла такая тишина, что изо рта вместо «откройте» вырвалось лишь неловкое хрипение. Я замер перед этой проклятой дверью, как мышь перед удавом, гипнотизируемый чернотой глазка. Свет лампы стал ещё тусклее, тени в углах сгустились. Но отступать было поздно. Чем всю ночь мерить температуру обоев, лучше разобраться с этим здесь и сейчас. Я судорожно вцепился в шокер, словно в спасательный круг. И, осмелев, всё-таки постучал. Хрупкая тишина, сковывающая пространство, нарушилась, я громко прочистил горло для разговора.

И тут лампочка погасла, оставив меня в полной темноте.

* * *

Очутившись во мраке, я забыл обо всём: о горячих стенах, голосах, шокере. Пулей заскочил обратно, дрожащей рукой задвигая засов и поворачивая ручки замков. В тот момент я был так счастлив, как может быть счастлив заяц, убежавший от лисы. И больше ничего меня не беспокоило.