Эту часть города я знал плохо, кроме одного места, и то лишь изнутри. Где-то тут находился один из множества бараков для рабов, в котором я жил первое время после того, как работорговцы привезли меня в Заар. Слава богам, логово Бороды находилось чуть в отдалении, но я все равно чувствовал некоторое беспокойство.
Я старался не терять бдительность, двигаясь по широкой улице вдоль приличных, по местным меркам, домов, но пока все было спокойно. Люди здесь жили разные, и хотя не все из них были бандитами и разбойниками, кругом хватало всяких подозрительных личностей – ухо с ними надо держать востро. Хорошо, что моя скромная персона сегодня не пользовалась особой популярностью. Лишь раз небольшая шайка, взявшая в оборот раннего пьянчугу, обратила на меня внимание, но моя радушная улыбка заставила их отвести взгляды и вернуться к прерванному занятию – особо на мне не заработаешь, а вот неприятностей я доставить могу.
На некоторое время дорогу перегородила процессия. Впереди группы шла женщина с раскрашенным под череп лицом. Следом за ней мужчины в ярких костюмах отплясывали под аккомпанемент барабанов и духовых зажигательный танец. За ними двигались и сами музыканты. Дальше на деревянном щите несли покойника, обернутого в яркую желтую ткань и разноцветные ленты, вокруг толпились родственники и друзья. Замыкал шествие пожилой мужчина в парадном костюме, толкавший перед собой тележку с большой бочкой вина.
Похороны в Зааре по классическому канону несколько отличались от привычных мне. В местных религиозных культах было множество повелителей смерти и загробного мира, но в герцогстве больше всего уважали богиню Ости, персонификацию Santa Muerte – Святой Смерти. Загробный мир этого культа отчасти напоминал мексиканскую версию со странами «забытых» и «незабытых». С той лишь разницей, что праведники отправлялись на вечный праздник в объятия к Ости, ну а плохие мальчики и девочки – прямиком в Хаос. Поэтому покойного сразу готовили к веселью и провожали соответственно, а в конце ритуала прощания тело кремировали.
Как раз напротив меня процессия остановилась, люди стали подходить к виночерпию, а тот разливал напиток в маленькие глиняные чашки.
– Выпей с нами! В память о Буконе Самате! – Хорошо поставленный бас толстяка легко перекрывал шум музыки.
Я не стал отказываться от угощения, отхлебнул вино и разбил чашку об мостовую. Вино было на удивление хорошим и дорогим, не каждого хоронят с такой помпой.
Друзья и родственники усопшего чем-то напоминали братков из фильмов про 90-е: взгляды, золотые зубы и украшения, оружие. Пожалуй, эта процессия, если не брать в расчет женщин и детей, потянет на хороший отряд наемников. Непростой человек был при жизни этот Буконе Самате. Не всем так везло, как ему: обычных бродяг и неопознанные трупы забирали мусорные команды. Пусть в малой доле, но герцоги заботились о жителях трущоб, а может, просто опасались какой-нибудь эпидемии.
Несмотря на то что эта часть города уже считалась трущобами, вокруг по-прежнему возвышались трех— и четырехэтажные здания на пять-шесть подъездов. Это объяснялось тем, что Заар – достаточно древний город с давней историей. Прежде этот район знавал лучшие времена и только в последнее столетие пришел в упадок.
Когда-то ровные, сейчас каменные дороги зияли дырами, как и часть открытой системы канализационных стоков. Кому и зачем понадобилось разбирать мостовые и уничтожать канализацию, решительно непонятно. Лужи, грязь, помои и содержимое ночных горшков – все это заполняло улицы и доставляло массу неудобств прохожим. Домашние животные, в основном куры и свиньи, также вносили свою лепту. Характерный запах нечистот с непривычки резко бил в нос, но я не из брезгливых, да и привлекать лишнее внимание не хотелось. Возможно, где-то на балах знати прикрыть нос надушенным платком при виде «конского яблока» считалось хорошим тоном, но здесь, на дне, это равносильно мигающей табличке с надписью: «Внимание! Внимание! Я не местный!»
Чем дальше я уходил от центра, тем более ветхими становились дома. Яркие, раскрашенные здания сменились обшарпанными стенами с облупившейся штукатуркой. Выгоревшие квартиры, а иногда и целые этажи. Окна присутствовали у трети квартир, все остальные прикрывались лишь ставнями, черепица зияла дырами. В некоторых домах жилым казался всего один подъезд. В других зданиях, наоборот, двухскатные крыши были разобраны специально, а вместо них были сделаны деревянные настилы и надстройки в виде хибар.
На углу большинства зданий дешевыми красками были нанесены знаки банд, которые контролировали тот или иной дом и улицу. Тут и там мелькали совсем уж простенькие рисунки крайне низкого содержания. Возможно, граффити как искусство и могло бы стать частью этого района, но местное творчество ограничивалось пошлыми картинками и надписями в стиле: «Хочу бабу потолще! Сурик Морда».
Менялась не только обстановка, но и жители: бедная одежда, пьяные крики и звуки драк из окон домой. Проходя мимо здания с особо ярко раскрашенным фасадом, я стал объектом пристального внимания женщины самого легкого, почти воздушного, поведения. Обнаженная по пояс толстушка с трубкой в длинном мундштуке хриплым, прокуренным голосом предложила мне продажную любовь и обещала сделать скидку, и не только скидку, но я решил, что обойдусь. Пусть меня не берет никакая зараза, но лучше не рисковать.
– Куда же ты, красавчик?! – кричали жрицы любви, высунувшись из окон и потрясая своими прелестями разных форм и размеров.
Обойдя валявшегося на углу дома в луже нечистот пьяницу, я двинулся дальше.
Несмотря на все «прелести», люди здесь жили так же, как и везде: дети бегали среди домашних животных и играли в свои детские игры, женщины занимались готовкой и стирали белье – в городе исправно работала система колонок. Просто такая жизнь: кому-то мало дворца, а кто-то вполне счастлив в шалаше. Я сам после бегства некоторое время прожил в похожем месте, только на противоположной стороне города.
Теоретически занять квартиру в этих домах мог каждый желающий – при условии, что сможет выкинуть предыдущего владельца и договориться с местными бандами, которые взимали плату за проживание. Плата копеечная, всего пятак меди с одиночки и по монете сверху за каждого члена семьи. Хотя мне с трудом верилось, что предприимчивые герцоги Заары не имели с этого своей доли. С тех пор как город стал одним из центров работорговли, надобность в наемном труде сильно сократилась. Поддерживать в порядке жилые районы стало экономически невыгодно. Да и контролировать трущобы дорого: для этого потребуется либо значительно увеличить стражу города, либо ввести сюда войска, оголяя при этом иные направления. Да и зачем? Одно дело решать вопросы населения и совсем другое – собирать налоги. Возможно, между бандами и герцогом существовала какая-то договоренность, но это на уровне слухов, ведь даже если так и есть, то огласка неинтересна ни одной из сторон. Думаю, отряд стражи при желании способен поставить раком любую местную банду, однако такое не получится сделать тотально, банды рано или поздно объединятся в союзы, пусть и временные. Поэтому легче договориться. Банды исправно платят долю в казну города, а стража забывает об их существовании.
Пройдя еще квартал, я обратил внимание на группу молодых парней самого хулиганского вида, которые кидали на меня заинтересованные взгляды, но подойти так никто и не решился, и я спокойно прошел дальше.
На следующем перекрестке меня ожидало новое примечательное зрелище. В ржавой железной клетке прямо на пересечении улиц сидел голый мужик. Клетка явна была мала этому бугаю, он еле в нее влезал. Его тело с бугрящимися мышцами и синим рисунком вздувшихся вен было сплошь покрыто кровоподтеками и свежими ранами. Мужика бил озноб, он постоянно почесывался и глухо рычал на одной ноте.
Видел я как-то похожее зрелище. Таких узников, как этот, на местном жаргоне называли «криками», от названия наркотика – «крик». Похоже, препарат, который они употребляли, как-то изменяет голосовые связки, и во время ломки наркоманы характерно подвывают, хотя я не медик и точно утверждать не возьмусь. Наркоманы являлись что-то вроде неконвенционного оружия в войне банд. Вроде как главари договорились не прибегать к подобным методам, но это мало кого останавливало, особенно молодых. Человека, который начинал употреблять «крик», можно было сразу записывать в покойники, но результат получался действительно сногсшибательный. Всего через полтора-два месяца из обычного задохлика при должном питании нарик превращался в грозную боевую машину, мало уступающую подготовленному бойцу. При этом он почти не чувствует боли и всегда готов выполнить любую команду господина. Правда, редко кто из «криков» смог протянуть больше года, но бандитов это не останавливало: ведь необязательно пускать в расход кого-то из своих, всегда можно купить раба или накачать наркотиком какого-нибудь бомжа.
Судя по всему, этого посадили совсем недавно, не больше шести часов назад. Как только умудрились взять живым? Был я однажды свидетелем, как поймали одного «крика» из банды Крючков и так же выставили на всеобщее обозрение. Через сутки от человека мало что осталось. Сведенные судорогой мышцы, звериный взгляд и кровавая пена. Бедняга выл и рвал свое тело два дня, пока не умер. Поганая смерть, да и жизнь у этих наркоманов не лучше.
Конечно, существуют и более гуманные способы получения легкой силы, например, высококачественная алхимия, но это очень дорого. На весь Заар, наверное, наберется сотня свободных бойцов, которые могут себе такое позволить. Понятно, что есть те, кто работает на власть имущих, но там уже совсем другая история. Крайне сомнительно, что глава Торговой гильдии возьмет в телохранители кого-то с улицы, – скорее всего это будет специально выращенный и подготовленный раб.
В любом случае быстрая сила манит, я специально узнавал расценки, и, пожалуй, сейчас наскребу денег на дозу Сарезского бальзама. Товар штучный, производят на одном из островов эльфийского архипелага, стоит не меньше семнадцати серебра за порцию, и это если брать из первых рук. Вещь отменная, но для заметного результата его надо употреблять около месяца. Вот и считай.
Хотя всегда есть варианты подешевле, но у них много побочных эффектов, да и не факт, что на меня подействует. За все время пребывания здесь я ни разу не получил пищевого отравления или заражения крови, хотя какую только гадость не приходилось есть и чем в меня только не тыкали. Моя кровь обезвреживает даже сильные яды, так что есть весьма большая вероятность, что деньги будут потрачены впустую. В общем, я как-нибудь по старинке, своими силами обойдусь, тем более тот допинг, который я получаю от собственной магии, не уступит никаким стимуляторам или наркотикам.
Не раз пожалев, что оставил дома сапоги, я все же достаточно быстро добрался до нужного квартала и свернул на боковую улочку. Внутренние дворы трущоб тоже не могли похвастаться чистотой, но тут кто-то заботливый все же засыпал самые большие ямы камнями, кусками черепицы и прочим мусором от медленно разваливающихся зданий.
Дом, где, по сведениям, полученным от бармена, проживал Борода со своей шайкой, находился совсем недалеко, но мне все же пришлось сделать крюк, так как в ближайшем дворе кучковалась компания местных. Нарываться на драку желания не было, поэтому я поступил как в известном анекдоте: «Компания умных альпинистов обошла Эверест», – и без всяких проблем оказался перед нужной дверью. Быстро нырнул в грязный подъезд четырехэтажного здания, поднялся на второй этаж, по дороге столкнувшись с пареньком, опасливо прижавшимся к стене при виде незнакомца, и замер возле нужной квартиры. Двери в этой части города являлись редкой роскошью, которую мог себе позволить далеко не каждый житель, и вместо них дверные проемы обычно прикрывали ширмами. В квартире было тихо, но я решил не терять времени – просто откинул ткань и вошел.
Темный, неосвещенный коридор привел меня в единственную полупустую комнату, где из всей мебели были лишь четыре соломенных тюфяка, кирпичная печка у окна и прикрытый ширмами унитаз в дальнем углу. Спальное место у окна было занято, лежащий на тюфяке разбойник храпел и побрякивал во сне цепью, которая тянулась от его ноги к скобе, вмурованной в стену.
О проекте
О подписке