Глава 6. Плен

Вернувшись, я решил лечь спать, и даже не стал разжигать костёр. Без огня от ночной горной прохлады меня стал пробирать озноб, так как ни одеяла, ни какой-нибудь попоны у меня не имелось.

Спрятавшись за большой камень, я выгнал оттуда мелких насекомых и парочку змей. Причём сделал это самым жестоким образом: вытащил за хвост и, раскрутив, отшвырнул в пропасть. Змеи – злопамятные существа, если не разобьются, то попытаются вернуться, но дорога им предстоит дальняя и опасная, так что, вряд ли это получится. Пусть радуются, что я их не съел.

Кое-как умостившись на камнях и гальке, я уставился в ночное небо, пытаясь вновь увидеть там неясные силуэты местных крылатых чудовищ. Но кроме летучих мышей и мелких птиц, что временами мелькали над головой, ничего не рассмотрел. В ночном небе неслышно мерцали звёзды, бодро перемигиваясь между собой разноцветными огнями. Ярко горела полная луна, освещая окрестности своим мертвенно-бледным светом. В таких декорациях поневоле поверишь в богов, да и природа казалась более дикой, чем в первый раз моего попадания в Африку.

Мысли плавно переместились с неба на землю. Действительно, природа здесь очень сильно отличалась от ландшафта начала двадцатого века, когда Африка ещё не попала под усиленную эксплуатацию имеющихся природных ресурсов. Я уже нашёл пару трав и соцветий, о которых слышал от Змееголового, читая его рецепты. В другие времена подобные растения отсутствовали, а здесь они имелись, только Змееголового тут не видно.

– Ау, Ящер, отзовись! Ты где? Ты почему не появляешься, это же твой мир, и ты тут очень сильный, и я уже успел принести парочку жертв! – сказал я вслух и затих, надеясь, что ветер донесёт до меня его шёпот или хотя бы намёк о том, что Змееголовый существует в этом мире. Тщетно, ответа я так и не дождался, лишь только крики и визги ночных животных разрывали ночную тишину, доносясь до моих ушей.

А я продолжал вслушиваться в темноту, упрямо не веря в тотальное одиночество. И внезапно различил звук, весьма похожий на предсмертный хрип. Навострив уши, я стал ещё сильнее вслушиваться и смог определить звуки какой-то возни, исходящие как раз с той стороны, где находился пост. Звякнуло оружие, упало тяжелое тело, и всё затихло. Ночью в горах звуки разносятся очень далеко, что и позволило мне их услышать. Да и не так далеко я ушёл вперёд.

Интересненько. Кто же это напал на пост? Звери или люди? Надо бы проверить. Хотя сделать это лучше днём, а не сейчас. Всё же, ночь – время хищников, а не здоровых на голову людей. Может, всё же проверить ради интереса, а то и поживиться чем? Колебался я недолго и, понимая, что не смогу провести всю ночь в неизвестности, подхватив лук и топор, отправился смотреть, а вещи, кинжал и деньги спрятал между камней, чтобы не переживать за них.

Дорогу до поста я знал и осторожно пошёл в ту сторону, стараясь остаться незамеченным. Но увидеть меня, как оказалось, уже было и некому. К тому времени, когда я дошёл до поста, там остались лишь одни обезглавленные трупы. Зачем это было сделано – непонятно, но три тела, лежащие в разных положениях, наглядно на то указывали.

Напавшие забрали всё оружие и вещи и ушли буквально за несколько минут до моего прихода. Я медленно обошёл пост, вслушиваясь и вглядываясь в ночную темноту, и в отдалении различил звуки уходящих, тех, кто разгромил пост. Действовали они осторожно, скрытные твари, ну, да ладно, найдём. Ещё раз всё обыскав, я направился в ту сторону, куда ушли убийцы.

Далеко они уйти не могли, а мне нужно послать очередную жертву Змееголовому, чтобы он смог пробиться в этот мир. Так что, мне за ними дорога. Но, уже уходя, я решил запалить кучу хвороста, явно собранного, чтобы подать сигнал. Искра неохотно подпалила сухие ветки, они стали медленно разгораться, давая мне фору.

Вернувшись к месту ночлега, я забрал оружие и вещи, и устремился вперёд, отыскивая следы. Напавших было много, человек десять, и далеко они не успели уйти, поэтому вскоре я услышал их. Обнаружив отряд, я стал заходить слева, чтобы хорошо рассмотреть и сосчитать, а потом, возможно, и напасть.

Вскоре показались первые из разбойников. В темноте трудно было разглядеть одежду и лица этих людей и понять, кто они. Стараясь незаметно приблизиться, я неудачно поставил ногу, из-под ступни соскользнул камешек, я оступился и, не удержав равновесия, наступил на сухую ветку, которая тут же предательски громко хрустнула.

Все остановились, напряглись и стали поворачиваться в мою сторону. Бежать и прятаться оказалось поздно. Схватив лук, я быстро наложил на него стрелу, став лихорадочно натягивать тетеву. Меня обнаружили, и один из разбойников тут же кинулся ко мне с копьём наперевес. Едва успев натянуть тетиву, я тут же её спустил, выстрелив буквально в упор.

Расстояние небольшое, промахнуться я не мог, и стрела, свистнув, уткнулась в глаз бежавшему. Вынутая наугад, она оказалась с бронебойным наконечником и легко проткнула череп, застряв в затылочной кости. Разбойник отклонился по инерции назад и стал медленно заваливаться, его судьба меня больше не интересовала.

Отпрыгнув, я потянул следующую из колчана, а ко мне уже бежало сразу трое. Наложив стрелу, потянул тетиву и тут же спустил её. Стрела ударила в разбойника, но тот успел дёрнуться в сторону, и она лишь оцарапала ему плечо.

– Сука! – только и успел проорать я и, бросив лук, схватился за топор. Увернувшись от удара копьём, я обрушил топор на руку разбойника и сразу же схватился со следующим подоспевшим. Удар, ещё удар, прыжок от третьего, которого я ранил. В темноте, мешавшей рассмотреть негров, я ориентировался лучше, но мои враги оказались абсолютно бесстрашными.

Потерявший руку попытался вновь на меня напасть, но небольшая толкучка помешала ему, а кровь из надрубленной руки продолжала хлестать. Странно, что у него не оказалось болевого шока, очень странно, эта мысль мелькнула и тут же исчезла. Я совершил резкий прыжок вправо и со всей силы ударил топором по черепу врага, раненого стрелой.

С противным хрустом бронзовый топор проломил череп и застрял в нём, а ко мне уже бежали ещё двое. Оставив топор, я подхватил копьё убитого и резким ударом проткнул третьего, что пытался убить меня встречным ударом. Ему не повезло, он упал замертво. Дёрнув на себя копьё с обычным листовидным лезвием, я без замаха ударил им по шее того, что без руки, опрокинув наземь, и тут же отступил.

Кажется, пора бежать. Впереди вслед за двумя появились ещё трое разбойников, а за ними ещё двое, один из которых казался больше меня в два раза. Первые двое остановились, поджидая остальных. Воспользовавшись паузой, я наступил ногой на убитого и, схватившись за древко топора, резко дёрнул. Лезвие с хрустом выломилось из черепа, украсив землю двумя тягучими каплями чёрной в темноте крови.

Где-то ещё остался мой лук. Заметив, я нагнулся за ним, что оказалось фатальной ошибкой, потому как среди врагов оказались умельцы хорошо метать дротики. Свиста я не услышал, лишь увидев замах руки, резко бросился на землю, и тут же резкая боль пронзила бедро.

– Суки! Что ж так не везёт!

Дротик попал мне в бедро и теперь торчал там, как клещ. Схватившись за него, я резко дёрнул, вырвав из тела. Удар болью, и тёплая кровь заструилась по ноге. Теперь я ещё и хромоножка. В голову ударила волна отчаянья, пополам с яростью. Что же мне теперь, сдохнуть, что ли, не успев толком понять: куда я попал?! Собаки!

Самый большой детина махнул здоровым хопешем, и вся кодла в одном порыве бросилась ко мне. Первый из них тут же нарвался на копьё, которое я метнул, метко попав в разбойника. Нате, твари! Копьё с хрустом вломилось в его грудную клетку и отбросило в сторону.

Я нечаянно опёрся на раненую ногу и тут же пошатнулся, чуть было не упав. Перехватив топор, изготовился. Блин, лук бесполезным оказался, зря брал или надо было сразу их устранять издалека, но больно осторожные твари, сразу услышали моё приближение, хотя веточка-то небольшая была.

Похоже, они накачаны чем-то: вон как бегут, вылупив свои глазёнки. Подлые твари! И не убежать уже с раненой ногой, видимо, придётся принять свой последний бой, ну, да чего уж теперь. Русские не сдаются!

– Змееголовый, тебе очередная жертва!

Топор замелькал в моих руках, давая отпор сразу троим: одному я успел перерубить шею, другому разрубил ключицу, а дальше меня смяли. Я ещё какое-то время побарахтался, ударив ножом, оставшимся у меня за поясом, в живот одного, сделав ему харакири, но получил мощный удар в лицо, и наступила темнота.

Сколько я пробыл в беспамятстве – неизвестно, судя по положению солнца, оставшуюся ночь и утро. Когда я очнулся, то оказался распятым на каком-то дереве, а передо мной плясали дикари в масках, причём корчились они практически голыми, в одних набедренных повязках. Зато на головах у каждого красовались черепа разных животных или сборные самые немыслимые конструкции. Стоило даже поучиться такому мастерству.

Все они плясали и кружились вокруг костра. Я потянул носом: знакомый запах. В костёр явно подбросили какой-то дурман, я использовал похожий в своей прошлой жизни. Подняв голову, посмотрел вокруг себя: дерево, к которому меня прибили… хотя, кто бы ещё тут имел железные гвозди? Поэтому привязали грубыми верёвками и шпагатами из стеблей колючих трав.

Дерево оказалось весьма невысоким и изрядно корявым. Жёсткая кора терзала вновь открывшиеся старые и новые раны, а ещё неведомо откуда взявшиеся муравьи ползали по моему телу и кусались. К тому же, я оказался абсолютно гол, только кусок ткани вместо набедренной повязки и прикрывал мои уязвимые места, на этом всё.

Я перевёл взгляд на костёр, что оказался не менее странным, чем дикари. Он горел кольцом, внутри которого торчали три пики с насаженными на них головами бойцов поста. Их раззявленные рты и выпученные мёртвые глаза невидяще смотрели в три стороны света. По головам ползали жирные мухи и разные летающие насекомые, их даже не отпугивал дым и огонь от костра.

Но это оказалось ещё не всё: по внешнему периметру располагались другие головы, ранее принадлежавшие воинам, которых, видимо, убил уже я. Всего их оказалось пять штук, и они также торчали на пиках. А немного поодаль лежал труп или ещё тело тяжелораненого. В любом случае, ему никто не собирался оказывать медицинскую помощь, а сам он находился в такой позе, что становилось понятно: жить ему осталось немного, а дальше, видимо, его голова займёт место ещё на одной пике, вон она валяется. Мда…

Дикари плясали, кружились и пели заунывные песни, тела их казались намного чернее моего, а также тех воинов, что погибли на посту. Лица имели ярко выраженные негроидные черты: большие толстые губы, глаза навыкате, почти лысые, покрытые редким курчавым мелким волосом, головы.

Вожак этой кодлы стоял позади костра, прямо напротив дерева, и смотрел на своих людей через глазницы черепа льва, украшенного рогами от какого-то барана, всё его тело покрывали узоры, нарисованные белой глиной, смешанной с каким-то ужасно вонючим и прогорклым жиром. Не иначе, здесь водится скунс, хоть это и Африка, а не Северная Америка. Впрочем, кто их знает, отыскали же где-то такую вонизму, что даже издалека ударяла в нос так, что глаза слезились. Придурки…

Вожак, как я заметил ещё ночью, ростом был под два метра, массивен, с широкой, как у гориллы, грудной клеткой, имел такие же толстые руки и не менее толстые ноги, на которых он уверенно и крепко стоял, как ливанский кедр, практически врастая ими в землю. Странный тип для жреца, из него бы получился хороший предводитель и воин, а никак не жрец.

В руках этот клоун держал длинный жезл, на конце которого болталась человеческая голова, усушенная до такого состояния, что её вполне можно было принять за детскую, но нет, голова явно принадлежала взрослому человеку, просто обработанная таким образом, что значительно уменьшилась в своих размерах. Давно я не сталкивался с подобными типами.

Интересно, что они собираются со мной делать: пытать или принести в жертву? Видимо, второе, но шестерых из них я смог уговорить посетить логово Змееголового. А вскоре, по всей видимости, придётся и самому туда попасть, хотя и не факт, что удастся, судя по тому, что Ящер по-прежнему не является мне ни во сне, ни наяву. Это же куда он меня послал, гад? Хреново всё, короче.