– Я же чувствую, что тебя всего распирает от любопытства! – неистовствовал посыльный. Он снова поднялся на ноги и ещё энергичнее стал бродить по лесной тропе взад-вперёд.

– Валяй, – лениво произнёс Тим, не глядя на спутника.

– Валяй? – удивился Гиди. – Это не вопрос! Ведь у вас вся штука в вопросах!

– Кажется, из нас двоих, жар вовсе не у меня, – сказал больной.

Агидаль вытянул руку и увидел, как от неё исходит пар.

– Я как раскалённый камень! – произнёс он то ли с гордостью, то ли с отчаянием. – Но я спокоен! Уж что я от вас, от ветковолосых перенял, так это способность контролировать порывы! Иногда. Я сам выбираю, что говорить и как себя чувствовать! И сейчас я спокоен, словно озёрная гладь! Озёрная! Гладь!

– Эх, да провались ты во мрак! – выругался Тим. – Почему ты на меня так смотришь?

Гиди аж зарычал от радости и бодро подпрыгнул, взмахнув по-детски руками.

– Да, смотрю! – прищурившись, заскрипел он. – Я взвешиваю шансы, понимаешь ли! Что мы имеем: горделивый властелинчик, постреливающий дриад – бестелесных, безобидных духов леса кстати сказать! С другой стороны, я: подневольный человек, которого отправили найти посла для важного задания. Своё дело я выполнил, а провожать тебя до самого Сарамэй… Да кто это станет потом проверять! Я это к тому, что не прирезать ли мне тебя прямо тут?

Гиди погладил нож, висевший у него на поясе.

– А если не прирезать, то отчего бы и не оставить посреди дороги? – продолжил Гиди. – Нет, лучше всё же зарезать и кинуть в кусты! И тебя никто не станет искать! Ибо зачем! Война вот-вот начнётся и никому уже не будет до тебя дела: твоя смерть затеряется в лабиринте могил!

– Думаешь, помру? – ухмыльнулся Тимбер. – Нет уж! Мы не такие слабые, как вы.

– Людей больше! – отмахнулся Гиди. – И я говорю не только о людях Равнин Айседолиса. В самом Лойнорикалисе нас давным-давно больше, чем нуониэлей.

– Вы тут поколениями живёте. Будете сражаться с иноземцами в наших рядах.

– Ты в это веришь? – рассмеялся Гиди. – Постой-ка, неужели ты действительно веришь в то, что сказал? Или вы все в это верите? О нет! Ведь вы даже не знаете, что думают о вас люди! Вы без понятия, чем живут крестьяне; о чём они шепчутся, когда господа ложатся спать!

– Я знаю людей лучше тебя, – бубнил Тим, явно уставший от разговора.

– Из книжек, видимо! – закатив глаза, вставил Гиди.

– Вы самые жалкие создания, которых когда-либо порождал мир! Именно вы порабощаете себе подобных! Убиваете себе подобных! О да, я читал в книгах о том, каково это – служить людским господам! Мы даём вам кров, не забираем последнее имущество, разрешаем заводить семью и не продаём вас друг-другу, как скот. Нет, посыльный Инранов, мы намного лучше лордов с Равнин! И если бы твой взор, был столь же острым, сколь остёр язык, ты узрел бы разницу между подневольной жизнью на Равнинах Айседолиса и служению нуониэлям в Лойнорикалисе.

– Как ты жалок! – отчаянно расхохотался Гиди. – Живёшь в неведении о том, что книжное знание от знания жизненного дюже отлично!

– Я знаю, как быть чужим, – разъярился Тим и даже приподнялся на локоть.

– Удиви меня! – развёл руки Гиди. – Поведай посыльному, который только и делает, что общается с ветковолосыми, каково это, быть не таким, как все вокруг! Как чувствует себя тот, у кого у единственного не растёт на башке всякая дрянь!

– Дело не во внешности! – настаивал на своём Тимбер и даже приподнялся на колени.

– Да ты просто жалкий слизняк! – заорал на него Агидаль. – Ты сидишь в своём родном краю и рассказываешь мне, кто также вырос тут, почему ты господин, а я нет! Мало того, ты залез в свою Долину, считая, что Лойнорикалис слишком велик для такого чуткого нуониэля, как ты! Но самое отвратное – ты и в Долине ни с кем не ужился! Ты уполз под гору! Сокрылся в камнях! И не от людей, нет! Ты скрылся от своих! От родичей, от народа, от семьи! О нет, дружище, ты понятия не имеешь, каково это быть чужим! Ты всю жизнь был свой, но начал выпендриваться! Тогда тебя выперли из Школы, и ты тут же возомнил, что мир против тебя!

– Я сам ушёл! – взорвался Тимбер, вскочил с плаща, метнулся к Гиди и схватил его за грудки.

Агидаль улыбаясь поднял руки, показывая, что не желает ссоры.

– Я не дерусь с больными, – сказал он. – Но хочу, чтобы ты, когда окажешься там, за морем, вспомнил этот разговор. И про чужих, и про внешность. Вы считаете эти леса своей родиной, но не нашей! Мы для вас всегда будем пришлыми. Но знаешь, ты можешь быть господином тут, однако за пределами лесов, среди людей, ты просто чудовище. Ты никто! Нелюдь!

Тимбер ослабил хватку, вздохнул, и потом вовсе отпустил спутника. Сгорбившись, он побрёл обратно к лежанке, сел на пропитанную жиром ткань и сделал глоток кипячёной воды.

– Поглядим ещё, кто из нас никто! – рыкнул Тим, но Гиди, отошедший чуть подальше, не расслышал его.

Вскоре они продолжили путь. На привалах обходились без слов, а на дороге держались порознь, будто шли не вместе. Поздним вечером, уже в кромешной тьме, они добрались до развилки у озера Слеза. На ланнийском это место называлось Shami Maino, а здешний постоялый двор славился гостеприимством на много вёрст окрест. Путников ждали тёплые постели, хорошая еда и отдохнувшие подставные лошади.

Почти все комнаты были заняты. За стенкой кто-то кашлял, из коридора слышались шаги и приглушённые разговоры. Потом, уже в полной тишине, раздался тихий и грустный женский голос. Мать пела колыбельную ребёнку:

Спи мой беленький малыш

Под защитой крепких крыш.

Глазки надо закрывать,

Дабы их не потерять.

Чтобы не нашёл колдун,

И не обратил в чугун.

Агидаль по словам определил, что пела женщина-человек.

Утром, когда два задиры вышли из комнат и спустились трапезничать, Гиди заметил, что Тимберу стало лучше. Утренний морозец ещё не сошёл, а нуониэль и человек уже оседлали коней и двинулись по дороге на север к портовому городку. К полудню облака рассеялись и солнышко щедро разлило по миру тёплые лучи; возможно последний раз в этом году. И так уютно стало ехать верхом по светлому миру, среди безветрия и одиноких тёмных елей, утопающих в оранжевых кронах берёз, что путники сначала перекинулись парой фраз, как бы невзначай, а затем и вовсе увлеклись какой-то незамысловатой беседой. Разговаривали они так, будто и не ругались накануне.

Перекусив на привале примерно в полдень, путники прошли немного пешком, дав коням отдохнуть. После они резво поскакали между лесом и долгими полями, тянущимися до сизых холмов в кристальном воздухе осени. К четырём часам дня нуониэль и человек остановились у подставы, неподалёку от Сарамэй.

Сдав лошадей, Тимбер попросил у хозяина вьючную кобылу чтобы налегке дойти до городка. Гиди решил остаться и с утра тронуться в Школу. Сменив одежду Агидаль вышел помочь нуониэлю закрепить вещи на кобыле и попрощаться.

– Главное, не забудь меч! – шутливо напомнил он Тимберу, подавая оружие.

Нуониэль улыбнулся и обнажил клинок. Он был длинный и тонкий, с железной ручкой и гардой. И хоть меч имел две заточенные грани, он больше походил на шип или наконечник очень странного копья. Да, этим оружием можно ловко и быстро сражаться, но рубить им казалось сложно из-за толстой середины клинка. Колющие удары им выходили бы отменно.

– Был бы у меня старший брат, я бы тоже у него меч отобрал! – сказал Гиди.

Тим спрятал оружие в ножны и просунул под пояс седла. Потом он вытащил из-за пазухи мешочек с двумя волшебными камнями и протянул один Агидалю.

– Не думаю, что на полудне много дриад, – пожал плечами Тим. – Мне там и одного эниовина хватит.

– Благодарю, – взяв камушек, ответил Гиди. – Но тебе надо найти своему камню другое применение.

– Я ценю ваш совет, господин Агидаль, – ухмыльнулся Тим и отвесил корявый поклон.

– Ты уж не серчай за вчерашнее, – сказал посыльный. – Сам понимаешь: не спали ночь, погода, да и двигались еле-еле. Накопилось… Теперь всё позади. Ещё немного и – портовый городок! А я погреюсь на солнышке и – в седло!

– Не бывал я в Сарамэй, – почему-то сказал Тим, оглянувшись на дымок, поднимающийся из-за вздыбившейся дороги от городских домов.

– Я тоже. И не особо горю желанием соваться туда! Чего я там не видел! Бродят по мощёным улочкам надутые горожане да торговцы! Склочное местечко, скорее всего.

– Там будет ладья, – задумчиво произнёс Тим.

– Да… – протянул Гиди, а потом вдруг добавил: – А может и впрямь с тобой прогуляться?

– Не думаю, что это понравится мастеру Инрану!

– Провались во мрак этот Инран! – сплюнул на дорогу Агидаль. – Я всё сделал, что он просил, так что у меня теперь вольная! И не меньше трёх седмиц!

Поднявшись на изволок, путники увидели Серебряный Залив и красные черепичные крыши Сарамэй. Этот городок будто кот, нашёл себе самое уютное место: с трёх сторон его грели пологие холмы, а с четвёртой ласкали тёплые морские воды.

Всё оказалось, как и предсказывал Гиди: и народ, по большей части люди, суетно сновали меж грязных двухэтажных каменных домиков. Мощёные улицы нет да нет, а окутывали прохожих запахом тухлой рыбы, выставленной из очередной лавки, дабы после заката её забрал носильщик. На торговище роились коробейники, зазывающие прохожих. У корчмы два трубочиста рьяно спорили с водовозом, в переулке стоял человек в красивой серой робе и счищал с сапога конский навоз, в который только что наступил, а у вечевого дома сам посадник тихонько беседовал с нуониэлем, чья голова кудрявилась остроконечными дубовыми листьями – городок жил своей жизнью и мало интересовался тем, что происходило по ту сторону пологих холмов и на противоположном берегу залива. Всё же, дубовый нуониэль, приметив Тимбера через улицу, вежливо поклонился.

Пройдя по торговищу, путники вышли к деревянным избам, меж которых в коричневой осенней жиже лежали деревянные настилы. Стараясь не поскользнуться и не упасть с этих дорожек в хлюпающую грязь, Тим и Гиди долго скитались меж одинаковых домов, и всё никак не могли отыскать путь к пристани. Не без помощи подсказок местных жителей они наконец вышли на причал.

– И это вот твоя ладья? – спросил Гиди, глядя на судёнышко длинною не более трёх дюжин аршинов, а шириною в шесть.

Одномачтовая посудина издавала какой-то безнадёжный скрип, трясь бортом о доски причала.

– Другой скорлупки я не вижу, – ответил Тим.

– Скорлупки? – протрещал голос прямо за их спинами. – Скорлупки, это то, что падает из тебя в выгребную яму, после плотного обеда!

Тим и Гиди обернулись. На причале стоял низкорослый толстый человек с большими руками, пышной бородой и большой золотой серьгой в ухе.

– И нечего тут глазеть, полено! – продолжил он, пялясь на Тимбера. – С дороги поди! Выросли тут посерёд пути, ходить мешают!

И он, растолкав путников, двинулся по причалу к зданию склада.

– Да ты, отец, дерзкий! – кинул ему в след Гиди.

– Ты зад ветковолосым меньше подтирай, глядишь, тоже дерзулька отрастёт! – не оборачиваясь прокричал бородач.

Тимбер решительно кинулся было за наглецом, но Агидаль ухватил спутника за рукав.

– Провались он во мрак, – шепнул Гиди, – Мы нездешние; лучше покамест оглядимся. Опосля с ним погуторим.

– Эй, Боща! – кричал издали бородач кому-то на крытом складе. – Поди к Важному, скажи, что ещё один деревянный появился! Тоже, видать, по его нестроганую задницу!

Из склада выбежал мужичок и исчез в лабиринте деревянных домиков. Бородач же, упёр свои толстые руки в боки, поглядел по сторонам, а потом снова вперил взор в Тима. Плюнув себе под ноги, толстяк исчез за тюками шёлка-сырца, виднеющегося в широких складских воротах.

Путники не прождали и десяти минут, как на пристань поднялась целая делегация. Господа эти были не из простых, а кое-кого и Тим и Гиди тут же узнали. Впереди шёл высокий и стройный нуониэль в дорогих одеждах. Его локоны из берёзовых веточек ниспадали до пояса; они аккуратно ложились ему на грудь двумя толстыми косами. Тим видел этого нуониэля в Школе, но вот имя запамятовал. Агидаль же напротив, отлично помнил консула Школьного Совета Мастеров по имени Бетт Улаи Бера. За берёзовым семенила черноволосая женщина в господском платье – она держала над хозяином широкий тростниковый зонтик. Сопровождали консула ещё два берёзовых нуониэля с короткими веточками и в длинных зелёных матерчатых плащах. В руках они держали копья и овальные щиты. Под плащами виднелись рукояти мечей, один в один схожих с тем, что взял с собой Тим. Эти двое несомненно являлись выпускниками Класса Воинов – защитниками Лойнорикалиса, единственное ремесло коих – ратное дело. У замыкающего делегацию нуониэля голову покрывали дубовые листья. В руках он держал сложенный веер, а обут был в сапоги из мягкой кожи. По этим особенностям Тим смекнул, что он местный, и скорее всего из той же семьи, что и дубовый нуониэль, замеченный у вечевого дома.

– Issahmairae, aiari Lingger!² – приветствовал консул Тима, не сделав и намёка на поклон. – Бетт Улаи Бера к вашим услугам.

– Тимбер Линггер, – поклонился в ответ Тим. – Нуониэль из Сихоти, что в Линггерийской Долине…

– Самое главное, что вы сын Лария, – оборвал собеседника консул, вытащил из-за пазухи свиток и развернул его. – От меня требуется передать вам всё необходимое для посольства в Симпегалис. От вас – добиться расположения короля Аханиэйя и его существенной помощи нашим лесам в грядущей битве с бессучковыми… Ну и с этими собакоголовыми кин. У нас нет вестей о том, как идут дела в Симпегалисе нынче, и поэтому то, какая именно помощь прибудет с полуночи, зависит во многом от вас и конечно же от йосан.

– О да! Йосан! Естественно! – закивал Тим, глядя на консула такими невинными глазами, что господин Улаи сначала прищурился, а затем нахмурил брови.

– Нам повезло, что вы сын Лария Дисидуария, который служил послом в Симпегалисе при Роуфэе Тиавари Во́роне – отце нынешнего короля, – произнёс консул в надежде прояснить странный взгляд Тимбера.

– Отец, – помявшись, ответил Тим, – не часто говорил о работе.

– В таком случае, – произнёс господин Улаи и протянул руку назад: дубовый нуониэль подал ему пергаменты в кожаном переплёте на несколько десятков страниц, – ознакомьтесь с заметками вашего отца.

Он передал записи Тимберу.

– Также вам необходимо инспектировать имущество посольства, – добавил консул. – Предлагаю отправиться на склад незамедлительно.

Тимбер взглянул на Гиди, которой тихонько стоял подле, не зная, куда себя деть.

– Вижу, что во мне теперь нет необходимости, – шепнул Агидаль Тимберу.

– Не обгоняйте ветер! – вскинув руку, воскликнул господин Улаи, и вытащил из кармашка на поясе распечатанную записку голубиной почты. – Посыльному есть весточка от мастера. На правах консула, я конечно же, ознакомился с содержанием.

Господин Улаи протянул бумажку Агидалю. Гиди подошёл к консулу и, сурово глядя тому в глаза, неспешно взял ничтожный клочок.

Гиди сделал несколько шагов в сторону, нарочито медленно развернул записку и принялся читать.

– Это шутка?! – спросил он, посмотрев на берёзового.

– Мне думается, что мастер Инран изложил свою мысль достаточно чётко, – сухо ответил Улаи.

– Чётко изложил! – повторил Гиди и прочитал вслух с записки: – Прошу тебя отправится вместе с молодым господином…

Не дочитав, Гиди со всей силы швырнул клочок пергамента в напыщенного Улаи, но записочка оказалась слишком лёгкой чтобы долететь до консула.

– Отправиться?! – заорал, что было мочи Агидаль и, прыгнув на берёзового господина, схватил того за косы. – Я тебе покажу «отправиться»!

Воины ринулись на помощь консулу. Дама испугалась, взвизгнула и уронила зонтик на всю честную компанию. Тимбер не остался в стороне: он подскочил и стал разнимать всех – и воинов, которые навалились на Гиди, и самого посыльного, который таскал за косы высокопоставленного консула.

– Я тебя сейчас самого отправлю куда подальше! – орал Гиди, срывая голос.

Один из воинов схватил Агидаля за горло и стал душить. Тимбера, который также пытался разнять дерущихся, это сильно возмутило и он, отпихнув воина, что было сил, зарядил тому правой рукой в челюсть. Всё это вышло так ловко, что Тим вошёл в кураж и левой рукой стукнул в глаз Агидаля. И воин и посыльный пошатнулись. Второй копейщик уличил момент и ударил Тимбера, причём так, что нуониэль чуть не упал на доски причала. Гиди тем временем пришёл в себя после удара и напал на этот раз уже на Тима.

– Всё из-за тебя! – воскликнул он и стал бить нуониэля по голове и драть его ветки. Пришлось воинам разнять дерущихся.

– Я не собираюсь таскаться по свету до конца жизни! – свирепствовал Агидаль, тщетно силясь высвободиться из рук воина, кто удерживал его от прыжка на Тима. – Вы не имеете права! У меня семья, чтоб вы все сдохли! А ты! Ты – мелкий, гадкий властелинчик, сам садись в этот ночной горшок и греби в нём до самого края света! Чтоб у вас всех, в ваших деревянных задницах завелись короеды и дали вам продристаться на весь ваш заблёванный лес! Хрен вам люди станут защищать эти вонючие рощи! Хрен! Как только войска с равнин нападут, мы сами вас всех спалим! Так хватите, что смола из задниц потечёт!

Агидаль сник от усталости. Тим почувствовал, что хватка копейщика ослабла, и рванул на Гиди, зарядив тому в живот. Воин, стоящий за посыльным оступился и начал падать в воду, но товарищ успел его схватить. Тим и Гиди тем временем кубарем катились по причалу, мутузя друг друга изо всех сил.

К дерущимся кинулись, чтобы вновь разнять, но те умудрились плюхнуться в холодное осеннее море. Так и кончилась перепалка.

Воины помогли вымокшим до нитки задирам вновь оказаться на причале.

– С меня довольно! – еле-дыша гаркнул Гиди, смахивая воду с лица.

Он встал на четвереньки и подполз к валявшейся на мокрых досках записке. Подняв её, он произнёс:

– Он просит меня отправиться в посольство! Он не приказывает! Это просьба! И жрать вам всем лысых собак, чтоб я согласился! У меня с нынче вольница! И не менее трёх седмиц! Поэтому…

И Агидаль сунул записку в рот, переживал её и плюнул ей в господина Улаи. На этот раз снаряд долетел до цели, угодив консулу в шею. Того передёрнуло от неожиданности, и он быстро смахнул гадкий, слюнявый кусочек с кожи. Дама подала ему платок.

– Вольница! – повторил стоящий на коленях мокрый Гиди, раскинув руки в стороны.

Господин Улаи спокойной подошёл к Гиди и присел. Теперь они смотрели друг другу прямо в глаза.

– После нападения на консула Совета Мастеров Школы, – заговорил Улаи, – вольницы тебе не видать очень долго. Поэтому, либо ты отправляешься в посольство, либо в острог, а затем на суд.

– Тогда я отправляюсь в острог! – настаивал на своём Агидаль. – Мастер Инран вытащит меня оттуда, как только обо всём узнает!

– Сложно ему будет вытащить тебя из острога в Альхоне, от которого до Школы полмесяца пути, – с улыбкой ответил консул. – И вряд ли мастер Инран, в столь почтенном возрасте осилит долгое путешествие в столицу лишь ради того, чтобы заступиться за посыльного.

– Не извольте беспокоиться! Осилит!

– Зимой? – приподняв зеленоватую бровь, спросил консул.

Гиди не ответил. Он прикусил губу и нахмурился. Потом посыльный скорчил гримасу, которая больше походила на оскал волка, готового броситься на добычу. Однако господин Улаи уже выпрямился и распорядился, чтобы воины проводили Агидаля в гостевой дом. Всё было решено, а несчастный, промокший до нитки человек, всё стоял на коленях и старался понять, как же так случилось, что дорога вновь лежит куда-то вдаль, а не домой.

К Тимберу подошёл нуониэль с дубовыми листьями и любезно предложил отправиться отдыхать в дом местного господина. Тимбер ответил что-то учтивое, но тут же забыл свои слова, потому что жалкая фигурка Агидаля, стоящего на коленях, приковала всё его внимание. «А вдруг он плачет? – подумал Тимбер, глядя на своего спутника со спины. – Как же это узнать, если его лицо всё в морской воде?»