Цитаты из книги «Убывающий мир: история невероятного в позднем СССР»

направляет анализ «советского невероятного» по принципиально неверному пути. «Жажда веры» и «духовный вакуум» не имели почти никакого отношения к формированию и последующему функционированию дискурса о «невероятном» – однако для понимания этого необходимо указать на социальную сверхдетерминированность данного дискурса и на его классовую принадлежность.

При всей значимости упомянутых работ и множестве действительно важных выводов, сделанных в них, мы считаем, что использование религиоведческой терминологии («нью-эйдж», «оккультура», «эзотерика», «мистицизм» и т. п.) на

Дело в том, что перед нами абсолютно метафизические объяснения. По сути, здесь заново используется старинная (восходящая через Рабле к Аристотелю) натурфилософская максима Natura abhorret vacuum: как вода, «боясь» пустоты, идет за поршнем насоса, так и советские граждане, утратив вдруг идею коммунизма, бросаются заполнять идеологический вакуум агни-йогой и летающими тарелками.

Здесь же надо добавить, что почти любое понятие в «советском невероятном» имело множество версий и вариантов. «Дыхание» могло быть «дыханием индийских йогов», «дыханием по Стрельниковой», «дыханием по Бутейко» и «дыханием по Гневушеву». «Вода» оказывалась «магнитной водой» Вилли Классена, «заряженной водой» Аллана Чумака, ледяной водой Порфирия Иванова и «поливодой» Бориса Дерягина. Что же касается Тунгусского метеорита, то количество гипотез, объясняющих это явление, к началу семидесятых составляло более полусотни.

растерянности перед их поразительным многообразием. Пучины морей, вершины гор, глубины космоса, потемки древних цивилизаций, скрытые резервы тела и тайные способности мозга – каждый раз, когда речь заходит о «невероятном», оно изумляет именно своей пестротой и изобилием

В массе своей жители СССР считают социализм вполне прогрессивным строем, ни в коем случае не думают о его демонтаже и, как правило, не являются пламенными сторонниками свободного рынка и частной собственности на средства производства. Иными словами, они ни в чем не похожи на карикатурных буржуев из «Окон РОСТА» и журнала «Крокодил»; тайные черты советской буржуазности связаны скорее с отказом от мобилизации (типичной для первых сорока лет существования СССР), с возрастающей ценностью частной жизни, с набирающей силу идеологией индивидуализма, с простыми радостями потребления – и с тем, что в качестве самых важных проектов рассматриваются уже не построение коммунизма или дальнейшее развитие «развитого» социализма, но работа над собственным телом и забота о потомстве. Вот почему «мода на здоровье», о которой писали еще в 1971-м, через десять лет становится почти одержимостью – и как в любом достаточно зрелом обществе потребления, повышенный спрос сразу рождает предложение.