Цитаты из книги «Убывающий мир: история невероятного в позднем СССР»

Мудрая восточная пословица гласит: “Почему мир такой огромный? Потому что он не отвергал ни одной песчинки”. Об этом следовало бы помнить тем, кто по долгу службы должен заботиться о физическом воспитании и здоровье нашего народа»[432]), а техническим средством – самое мощное на тот момент медиа, телевидение.

Ваша йога, или психофизиологическое совершенствование, как скажет ученый Запада, представляется мне крепким свинчиванием сознательного с подсознательным в психике человека, железным стержнем, поддерживающим крепость души и тела, могучим зарядом энергии, делающим человека способным к высоким взлетам, тяжелой борьбе, необоримой стойкости»[416]), запросто упоминает множество разных видов йоги (раджа-йога, карма-йога, бхакти-йога, лайя-йога, шакти-йога, янтра-йога, мантра-йога), а хатха-йогу называет «тщательным, требующим необычайной твердости характера и воздержанной жизни физическим самовоспитанием, которое иногда по невежеству путают с искусством восточных фокусников»[417]. Несмотря на дежурные упреки йогам в их равнодушии к судьбам мира, разошедшийся по всему СССР роман Ефремова читается как апология йоги и как страстный призыв овладеть ее секретами: «Индийская йога учит накапливать эти ресурсы [организма], но мы еще не взяли ее за образец и не приспособили к нашим нуждам»[418].

Ефремов хорошо разбирался в предмете, интересовался теософией, состоял в переписке с Борисом Смирновым, а в качестве прототипа йоговского гуру, появляющегося на станицах романа (профессора Свами Витаркананды), избрал Юрия Рериха[415]. Ефремов смыкает йогу одновременно с тантрой и психоанализом

Впрочем, к моменту полного «обращения» Василия Бродова о йоге будет говорить уже весь Советский Союз – благодаря роману «Лезвие бритвы», новой книге фантаста Ивана Ефремова, увидевшей свет в 1964 году и подробно затрагивающей тему йоги.

Причудливое словосочетание «физкультура йогов» указывает на некую развилку в советском понимании йоги – и на то направление движения, которое было в итоге выбрано: йога как философская система практически неизвестна населению СССР, зато йога в качестве экзотической гимнастики, укрепляющей и оздоровляющей тело, вызывает все больший интерес

И тем не менее в масштабах огромной страны влияние Юрия Рериха, Бориса Абрамова и Бориса Смирнова было скромным: их рассуждения о йоге распространялись среди очень небольшого количества интеллектуалов, широким же массам населения в конце пятидесятых годов изощренные тексты «Бхагавад-гиты» и Живой этики были попросту недоступны.

Юрий Рерих, хотя и рассказывал о снежном человеке, не стал союзником Поршнева в «борьбе за троглодитов» (еще одно название неандертальцев). У него совершенно другой круг общения (он работает с Александром Пятигорским, редактирует переводы Владимира Топорова, беседует со Львом Гумилёвым) и совершенно другие цели – создание советской тибетологии, преподавание санскрита, подготовка тибетско-русско-английского словаря. И кроме того – популяризация творчества родителей: живописного (в апреле 1958 года в Москве открывается первая в СССР выставка картин Николая Рериха) и философского (именно от Юрия Рериха московская интеллигенция узнает об учении Живой этики или агни-йоге[387]).

Итак, к началу восьмидесятых годов продвинутая советская интеллигенция полностью разочарована в космосе; космология Троицкого, философия Шкловского, информатика Пановкина, культурология Шварцмана – все они так или иначе признают бесполезность ожидания сигналов от внеземных цивилизаций и переключают внимание на Землю, «наш общий космический корабль»[335]. Фигура «космического энтузиаста» окончательно становится нелепой: популярный фильм 1984 года «Блондинка за углом» изображает астронома, двадцать лет искавшего инопланетный разум, но в итоге вынуж

проблемы[295]. Возникает новый для СССР антропологический тип самонадеянного индивидуалиста, прагматичного циника, более всего озабоченного не вопросами мировой революции и освоения космоса, но обустройством собственной квартиры и дачи

К середине семидесятых советское общество полностью становится потребительским и криптобуржуазным; брежневская политика «стабильности кадров» в сочетании с недостатками планирования и хлынувшим в страну (после роста цен на нефть в 1972 году) потоком денег приводит к формированию теневой экономики и расцвету блата – в свою очередь помогающим советским людям извлекать «нетрудовые доходы», доставать редкие товары, самостоятельно и неофициально решать самые разные