Цитаты из книг автора «Алексей Конаков»

Но существовал вопрос: можно ли «решить» шахматы? (Рихард Рети сказал однажды: «На шахматы следует смотреть как на грандиозный этюд». А ведь у всякого этюда есть решение, не правда ли?) О, Кирилл, на эту тему спорили много и долго, самые лучшие умы пытались доказать или опровергнуть идею о том, что существует некий идеальный порядок ходов, позволяющий гарантированно выигрывать любую партию (как мы можем сегодня гарантированно «собрать» кубик Рубика). Знаменитый Всеволод Раузер был уверен, что преимущества белых, заключающегося в том, что они ходят первыми, должно быть вполне достаточно для победы (и путь к победе начинается ходом 1.e4!). Михаил Ботвинник, наоборот, полагал, что никаких гарантий не существует: «Шахматы – это нестрогая задача», и общее решение отсутствует. Ботвинника поддерживал Сергей Макарычев, говоривший о необходимости «более точно оценить начальную позицию»: «Общеизвестно, что шансы белых в ней лучше, но господствует убеждение, что для выигрыша этого преимущества недостаточно. Стало быть, речь может идти не о решении научной задачи „белые начинают и выигрывают“, а лишь об искусстве поставить перед черными наиболее трудные практические проблемы». С Ботвинником и Макарычевым последовательно спорил Евгений Свешников, считавший, что задача как раз «научная» и «строгая», и тоже (как Раузер) уверенный, что дорога к ответу начинается с 1.e4. Все они ошибались, Кирилл, все зевнули главное. «Алгоритм Бога» для шахмат действительно существует – но итогом его выполнения является вовсе не победа белых, а непременная ничья. Вот что такое «ничейная смерть» – не исчерпание, но решение шахмат.

Он потянулся к подоконнику и достал оттуда странную игрушку – маленький пластмассовый кубик, как бы составленный из других кубиков и раскрашенный в шесть разных цветов. Внутри, по всей видимости, имелась какая-то шарнирная конструкция: Броткин быстро поворачивал стороны кубика относительно друг друга так, что маленькие кубики постоянно меняли положение, образуя пестрые причудливые узоры. – Знаете, что это? – спросил Александр Сергеевич. – Нет. – Кубик Рубика. Очень популярная когда-то головоломка. Задача состоит в том, чтобы, вращая грани, «собрать» кубик в исходное состояние, когда каждая сторона окрашена в один цвет. Изобрел эту игрушку в 1975 году венгерский скульптор Эрнё Рубик – для наглядного объяснения некоторых понятий математической теории групп. – Остроумное изобретение. Но при чем тут «ничейная…» – А вот при чем, – Броткин нахмурил брови. – Число возможных «состояний», то есть позиций с перемешанными цветами, превышает для классического кубика Рубика сорок три квинтиллиона. Это очень много, однако для успешного решения задачи вам не нужно изучать все сорок три квинтиллиона возможных позиций. Достаточно знать некий алгоритм сборки. Знаменитый математик Джон Конвей назвал этот алгоритм «алгоритмом Бога». Поиски такого алгоритма начались почти сразу же после изобретения головоломки. Его нашли; и что же вы думаете, Кирилл, длинен ли тот алгоритм? Двадцать ходов! Всего двадцать ходов! Математически строго доказано в далеком 2010 году Томасом Рокики, Гербертом Коцембой, Морли Дэвидсоном и Джоном Детриджем. Из любой стартовой позиции кубик Рубика может быть «собран» за двадцать ходов! Вы представляете? Огромная, потрясающая вселенная вариантов, сорок три квинтиллиона возможных состояний – и жалкие двадцать ходов, безотказно приводящие эту вселенную в равновесие, в покой, в симметрию… в смерть. Улавливаете аналогию?

Ведь Крамник ничего не обосновал. Ну, боялся он «ничейной смерти», сочинял об этом статьи, бил тревогу, но почему мы должны ему верить? Люди 2020-х вообще любили паниковать по любому поводу: то из-за синих китов, то из-за белых медведей. А ведь достаточно взглянуть на вещи трезво, спокойно посчитать варианты – и наваждение сразу рассеется. Клод Шеннон еще в 1950 году доказал, что минимальное число неповторяющихся шахматных партий – единица со ста двадцатью нулями; столько не сыграть и за миллионы лет. Высохнут океаны, рассыплются в прах горы, перестанет вращаться Земля, потухнет Солнце, а шахматы так и не будут исчерпаны до конца. И значит, нет никакой «ничейной смерти»

Оу, давненько Кирилл не читал ничего столь захватывающего! Вариант с отказом от рокировки действительно снижал количество ничейных исходов – короли застревали в центре, и игра становилась более острой. Не так эффективен был вариант правил с патом, приравненным к победе, а в варианте с пешками, ходящими назад, число ничьих, наоборот, возрастало (обороняться становилось проще, так как выдвинутые вперед и сделавшиеся слабыми пешки всегда могли вернуться). Наилучшим же средством борьбы с «ничейной смертью» оказалась концепция «торпеды» – разрешение пешкам ходить на два поля вперед не только первым своим ходом, но в любой момент игры. Такое ускорение пешки означало, что ей гораздо легче достичь края доски: превращение в ферзя удавалось в каждой третьей партии, сыгранной AlphaZero. Сильно изменял шахматы вариант, в котором пешкам можно было ходить в сторону; в результате, как отмечал Крамник, пешечная структура, весьма устойчивая в классических шахматах, делалась чрезвычайно подвижной и переменчивой, а привычная со времен Вильгельма Стейница стратегия атаки долговременных пешечных слабостей утрачивала смысл – зато появлялись новые тактические ресурсы. Но более всего Кирилла поразила еще одна идея – игра с возможностью взятия собственных фигур. Странно! Дико! Но и логично: важная для шахмат концепция жертвы доводилась здесь до предела (теперь я имею право жертвовать не только сопернику, но и самому себе) и позволяла достигать множества различных целей: съев королем собственного коня, можно было избежать спертого мата, съев ладьей собственную пешку – прорвать блокаду, съев пешкой собственного слона – выиграть ничейный эндшпиль. «Это улучшенный вариант обычных шахмат для тех, кто ценит красоту», – радовался Крамник, но Кириллу позиция виделась куда более трагической: мир определенно деградирует и сходит с ума, ключевые различия стираются, базовые правила нарушаются, белые фигуры атакуют… белых, черные атакуют… черных. Аутоимунная болезнь древней великой игры! В ужасе перед зловещим призраком «ничейной смерти» шахматы принимаются пожирать самое себя.

(Конечно, слабости можно отыскать в любой позиции, а шахматистов прошлого тоже найдется в чем упрекнуть: и помрачившийся умом Алехин сочинял в 1941 году статьи «о еврейских и арийских шахматах», и Керес заявлял, что «женщина никогда не будет играть в шахматы на равных с мужчинами, потому что не сможет пять часов сидеть за доской молча», но это и рядом не стоит с людоедскими текстами литераторов той эпохи – Бабеля там, или Багрицкого с Маяковским: «Я люблю смотреть, как умирают дети».)

Иными словами, речь должна была идти не о бездумной отмене, но об аккуратной замене русской культуры, о кропотливой пересборке «культурного кода» всех граждан России. И вот вопрос: чем заменить российский литературоцентризм?

а когда начали играть вдвоем, то соседние комплекты соединили – так и получилось восемь пешек, два коня, два слона, две ладьи на каждого; а второй король стал визирем (ферзем), и потому был слабее короля – ходил на одну клетку по диагонали (но память о его королевском прошлом сохранилась, и даже в Европе нападение на ферзя долгое время требовали объявлять – специальным словом «гарде́» (подобно тому, как нападение на короля объявляют словом «шах»)).

Почему у игрока именно две ладьи, два слона, два коня? Почему не три? Или не один? С чем это связано? Итак, давайте запишем нашу новую тему: „Чатуранга – предшественница шахмат“». И этим же вечером Левушка, уплетая гречку с луком, восторженно рассказывает Майе, что, оказывается, когда-то в Индии на доске-аштападе соревновались не два, а сразу четыре игрока, и их фигуры располагались по четырем углам, и в каждом комплекте было по четыре пешки и по одному слону, коню, ладье и королю.

Так у населения появляются новые герои – на смену космонавтам шестидесятых и йогам семидесятых приходят уникумы, занятые здоровьем уже не своих, но чужих тел.

объяснениям, клетка живого организма «представляет собой совокупность элементарных осцилляторов-электронов, входящих в “состав” молекулы белков или нуклеиновых кислот»[922]; в общем случае электроны в молекулах осциллируют хаотично и разнофазно, однако у экстрасенсов эта осцилляция синхронизирована, и потому может излучать довольно большую мощность: «Это невидимое излучение, будучи сфазированным, может оказать довольно сильное биологическое воздействие, причем как в одном, так и в другом направлении. Что это значит? Если вы подействуете своим биополем на клетку другого человека, подведете к ней какую-то энергию, то она, в свою очередь, тоже начнет излучать. Клетки вашего организма могут воспринимать это излучение и определенным образом передавать его в центральную нервную систему. Отсюда ясна возможность диагностики руками, которую практикуют целители»[923].