Цитаты из книг автора «Алексей Конаков»

В начале 1959 года тот же Шкловский выдвигает другую, еще более экстравагантную гипотезу, – о которой рассказывает в интервью газете «Комсомольская правда»; астрофизика заинтересовала очень странная траектория движения Фобоса, одного из спутников Марса: Изменения в характере движения Фобоса так велики, что мы можем уверенно сказать: мы присутствуем при медленной агонии небесного тела. Ведь приблизительно через 15 миллионов лет Фобос должен будет упасть на Марс. В астрономических масштабах это весьма и весьма малый срок. <…> Проанализировав и отвергнув все мыслимые причины торможения Фобоса, я пришел к следующему выводу. Вероятно, именно торможение верхних, чрезвычайно разреженных слоев атмосферы играет здесь решающую роль. Но для того чтобы это торможение оказалось столь значительным, Фобос должен иметь очень малую массу, а значит, и среднюю плотность, примерно в тысячу раз меньшую плотности воды. И есть только один способ сочетать требования твердости, неизменности формы Фобоса и его крайне незначительной средней плотности. Надо предположить, что Фобос полый, пустой внутри – нечто вроде консервной банки, из которой вынули содержимое. Ну а может быть естественное космическое тело полым? Нет и нет! Следовательно, Фобос имеет искусственное происхождение. Другими словами, Фобос является искусственным спутником Марса. Странности в свойствах Деймоса, хотя и менее разительные, чем у Фобоса, позволяют высказать предположение, что и он имеет искусственное

Но хотя многие считают, что «выход в космос казался логическим завершением процесса освобождения и логическим началом периода свободы»[100], в действительности он являлся триумфом не столько хрущевской публичной политики, сколько сталинской военной программы. Исторический пуск 4 октября 1957 года позиционировался как выполнение исследовательских проектов в рамках Международного геофизического года, однако сама ракета-носитель «Спутник» была создана на основе межконтинентальной баллистическойракеты Р-7, предназначенной для доставки ядерного заряда в случае вооруженного конфликта с США, – собственно, с точки зрения профессионалов вся романтика «покорения звезд» являлась не целью, но побочным эффектом решения конкретных оборонных задач.

– Но ведь шахматы умерли! Умерли! Получается, мы все занимается гальванизацией трупа. Мы сознательно строим счастливое будущее страны на мертвечине. Мы питаемся этой мертвечиной. И весь российский народ превращаем в нацию некрофагов. Д. А. У. невесело усмехнулся: – Не вижу в этом ничего плохого. Мало ли что построено на мертвечине. Санкт-Петербург, например, стоит на костях – а какой красивый город. Вам же нравится Петербург? Или углеводороды; мы отапливаемся газом, используем нефть, чтобы ходил транспорт, а ведь нефть и газ – тоже продукты разложения живых существ: водорослей и зоопланктона. Так чем же нам не угодила госпожа Смерть? Вполне щедрая дама! Может быть, именно на смерти и основаны все самые великие культуры – вспомним хоть древних египтян с их загробным культом, хоть христиан, искренне благоговеющих перед убитым богом.

пока я укреплял «новейшую шахматную культуру» внутри страны, Иван Галиевич Абзалов раз в полгода ездил за границу: просматривал последние публикации, общался с ведущими шахматистами мира, посещал офисы Google DeepMind и OpenAI. Увы, изменить мы ничего не могли и только бессильно наблюдали за надвигающейся угрозой. Предложенный Крамником путь оказался очень плодотворным; за поиски ничейного алгоритма взялось множество математиков и программистов. Россияне, фактически лишенные компьютеров, могли бы спокойно играть в шахматы еще тысячу лет, но на Западе для расчета табии тридцать два с каждым годом привлекались все новые и новые вычислительные мощности. И шахматы не устояли. Но что за печальная ирония истории. Пессимист Крамник, как выяснилось, был великим оптимистом – ведь он прогнозировал полное решение традиционных шахмат к 2092 году. На самом деле «ничейная смерть» шахмат случилась гораздо раньше, в 2058 году. Кирилл не поверил собственным ушам. – В 2058 году?! – Да. Сначала ее реальность доказали эмпирически – в какой-то момент все партии, играемые продвинутыми нейросетями, стали заканчиваться вничью. А потом, года через три, группа ученых из Уорикского университета опубликовала алгоритм, гарантирующий достижение ничейного результата. Огромная работа, почти на тысячу страниц. Информация, сообщенная ДАУ, не просто меняла позицию — она опрокидывала доску (и фигуры летели на пол). – То есть… шахматы уже мертвы? Мертвы более двадцати лет? – Мертвее мертвого.

После той неожиданной победы Крамник сделал вывод, что контуры табии тридцать два почти найдены – и ближе всего они именно к пешечной структуре Берлинской стены. Кирилл в возбуждении вскочил со стула: – Берлинская стена! Ах, Берлинская стена как табия тридцать два? – Скорее, как обещание табии тридцать два, мой дорогой Кирилл.

– Нет, никаких древних текстов Крамник не отыскал, но он, насколько можно судить, всерьез занялся реконструкцией этой табии. Понятно, почему его заинтересовала такая задача. Ведь если в самом деле существует одна особая позиция, к которой сводятся все дебюты, и если вы умеете получать такую позицию, то остается прикрутить к ней данные эндшпильных таблиц Налимова – и шахматы решены целиком. Табия тридцать два – своего рода мост, позволяющий соединить дебют и эндшпиль. Но, Кирилл, долгие годы никто из теоретиков даже и не думал о возможности подобного соединения.

И, наконец, третье арабское влияние – концепция табии. В шатрандже отсутствовали дебюты – игра начиналась с табий, заранее оговоренных позиций с уже расставленными пешками и фигурами. Всего до нашего времени дошла тридцать одна табия (из партий арабских шатранджистов Аль-Адли и Абу Бакра ас-Сули). У каждой табии свое название: аль-мувашшах («богато опоясанная»), аль-муджаннах («крылатая»), аль-кирмани («из провинции Кирман»), аль-ибт («плечо»), ас-саиф («меч»), ас-сайяла («поток») и т. д. Простите, Кирилл, мой арабский (я только читаю сносно, а говорю с трудом). Так вот, Крамник заявляет, что существовала как минимум еще одна табия – тридцать вторая по счету. Она якобы фигурировала в каком-то из древних арабских учебников шатранджа, но не сохранилась в партиях мастеров, так как с нее почти никогда не начинали игру. А знаете, почему не начинали? Потому что любые партии, играемые из этой табии тридцать два, обязательно заканчивались вничью.

– Арабы повлияли на современную игру тремя основными путями. Во-первых, это внешний вид шахмат: из-за запрета на изображения, принятого в исламе, натуралистичные фигуры индийской чатуранги, попав к арабам, сделались гораздо более абстрактными.

Во-вторых, арабам принадлежит идея мансубы – то есть шахматной задачи; с мансуб, которые составлял в IX веке Абу Наим аль-Хадим, начинается история шахматной композиции, этой совершенно особой области знания, ничуть не менее сложной, чем сама шахматная игра

принципиальное существование «алгоритма Бога» доказано, остальное – детали. – Да кем оно доказано, Александр Сергеевич? – Как это кем? Крамником же! – Я вас не понимаю. – Кирилл, это я вас не понимаю! Ведь вы прочли статью Крамника? Там описан его путь к «алгоритму Бога» – через Берлинскую стену, через табию тридцать два, через… – Берлинскую стену? Александр Сергеевич, в статье ничего не было про Берлинскую стену. И что еще за табия тридцать два? Первый раз слышу о таком. Лицо Броткина помрачнело. – Странно… Статья, которую вы читали, написана Крамником? – Да, Владимиром Крамником. – И называется «Перепродумать шахматы»? – Точно, «Перепродумать шахматы». – И год публикации примерно 2041-й или 2042-й? – Э-э, нет. Год 2024-й. – Каисса милосердная, – Броткин даже руками всплеснул. – Кирилл, вы прочитали не ту работу! Нужная статья Крамника написана не ранее 2040-го… Как же так?!