– Отднюдь, Сережа, отнюдь. Все одноклассники в один голос поют, что между этими двумя была постоянная непрекращающаяся вражда. Нечипоренко ненавидел Спасибова за то, что тот шибко умный, шибко богатый и все такое прочее. На лицо классовое неравенство. И Спасибов тоже говорит, что после курения травки Нечипоренко был неадекватен, стал задирать и оскорблять его. Но это брехня! – отмахнулся следователь. – Я кожей чувствую, что Спасибов врёт! Я много перевидал разных типов, за столько лет могу определить врёт человек или нет. Спасибов врёт – к гадалке не ходи, но доказать обратное я пока не могу. – Михаил Николаевич сделал еще несколько шагов по кабинету. – А это его падение из «Александра Куприна»! Ты только погляди, Сережа! Я, говорит, за котенком полез! И вовсе, говорит, я не сам прыгнул и никто меня не толкал. И подружка его тоже самое – полез за котенком. И ещё свидетель один – тоже самое. И даже добавляет: мы, говорит, кричали Спасибову – не лезь за котенком, упадешь! А он все равно полез! Вот тут записаны их свидетельские показания, – Дежнев нашел на столе искомую папку с листами текста и помахал ею перед Причаловым. – Но ведь брехня! Какой осел полезет за котенком на карниз шестого этажа? И я уж не спрашиваю где, собственно, этот котёнок и кто и для чего его посадил на карниз дома снаружи.

– Так что, вы считаете, что свидетели, типа, куплены?

– Да уж наверняка, – папка со свидетельскими показаниями полетела на столешницу, а сам Дежнев отвернулся и зашагал к противоположной стене. – Мамаша успела подсуетиться. Повар куплен, а девчонка – их знакомая, она и так скажет, что им надо. Я с ними беседовал – оба брешут! Слишком много брехни с этими Спасибовыми. Безусловно, мамаша не хочет, чтобы ее сынульку поставили на учет в психиатрии как суицидника. Но я разговаривал с психологом, который посетил Спасибова.

– Что он, типа, сказал?

– Парень в депрессии. Но врет напропалую! Однако на основании свидетельских показаний это был несчастный случай, а не попытка самоубийства. Да это ещё не все, Сережа, они же ещё один чуднее другого! Что мать, что сынок её. Малой уверен, что он потомок рода Романовых. А мамаша сидела в дурке.

– Да… – протянул младший следователь Причалов. – Ну и достались же вам клиенты, Михал Николаич…

– И оба молчат! – Дежнев подошел к столу своего младшего коллеги и уперся на нем на руки, таким образом оказавшись почти перед самым носом Причалова, от чего тот слегка опешил. – Я им прямым текстом заявил – если вы оба будете продолжать не сотрудничать со следствием, у вас обоих могут возникнуть проблемы. И я им пообещал эти проблемы, потому что они меня просто выбесили! – мужчина с силой саданул раскрытой ладонью по чужой столешнице. – Ну ничего, я их расколю, Сережа! И не такие попадались! Я этому сосунку молодому так и сказал вчера – или ты выкладываешь все как было с Нечипоренко, или я займусь тобой! Серьезно займусь! Он молчит и повторяет свою брехню. Ну что-же, говорю, сами напросились, я хотел по-хорошему. – Хмуря густые брови цвета воронового пера Дежнев вернулся за свой стол, сурово пыхтя и раздувая ноздри. Праведный гнев переполнял его. – А теперь я для начала поеду в психушку, где сидела мамаша. У неё есть какой-то знакомый по прозвищу Вирааил, но она упорно о нем не говорит, хотя, наверняка он имеет какое-то отношение к обоим исчезновениям.

– Как-как вы сказали? Вираил?

– Вирааил.

– Как? Это, типа, имя?

– Мамаша сказала, что про него знают в дурке, где её держали. Сама она о нем не говорит из принципа. Поэтому придется ехать и выяснять самому. Поеду к вечеру, чтобы потом сюда не возвращаться…

К вечеру Михаил Николаевич Дежнев выпил чашку чёрного байхового чая, сложил все документы в пластиковую папку и вышел из управления к служебной парковке. На одной из полупустых улиц, зажатых с обоих сторон густой растительностью его автомобиль случайно задел какого-то шагнувшего на проезжую часть парня. Тот упал и мужчина, осыпая салон матерными проклятьями, вышел под накрапывающий дождичек. Приблизившись к парню и протянув к нему руки, он дернулся от острого укола в плечо.

На следующий день Дежнев на своём рабочем месте не появился и сотовой связи с ним не было. Камера наружного наблюдения парковки зафиксировала, как старший оперуполномоченный Михаил Николаевич Дежнев сел в служебный автомобиль «Лада Гранта», включил габаритные огни и аккуратно выехал на проезжую часть. Потом несколько камер зафиксировали «Ладу Гранту» на определенных Пензенских улицах, и проследив направление движения другой следователь по фамилии Тамиргуляев без труда определил, что автомобиль двигался в сторону улицы Лермонтова, однако в какой-то момент авто неожиданно появилось совсем на другой улице и его местоположение оборвалось в районе Терновки на выезде за город и в тот же день автомобиль Михаила Николаевича Дежнева был обнаружен на самой заурядной парковке среди новостроек в микрорайоне «Спутник».

Нажимая на кнопку дверного звонка, Евгения Спасибова старалась унять тремор и натянуть на лицо хотя бы подобие добродушия. Она стояла перед стальной входной дверью, отделанной искусственным лакированным шпоном цвета «Клен» и делала успокаивающее глубокие вдохи, в своих руках она держала планшет, вцепившись в него так, что побелели кончики пальцев. Не подождав и трёх секунд, она повторно нажала на кнопку звонка, прислушиваясь к давно забытому звуку. У неё в квартире когда-то был почти такой-же дребезжащий звонок, но много лет назад, когда в их подъезде поставили домофон, надобность в дверных звонках отпала и её супруг Федор просто-напросто отрезал его кухонным ножом для овощей. А вот в квартире у Кошкиных дверной звонок ещё функционировал. На седьмом глубоком вдохе Евгения услышала топот тапочек и секундное затишье – хозяйка взглянула в дверной глазок. После этого раздался звук открываемого механизма замка и входная дверь распахнулась наружу, для чего Евгении пришлось сделать два шага назад.

– Женя? – похлопала глазами Виктория Кошкина, – Что-то случилось? На тебе лица нет.

– Э… Вика, привет, – Спасибова постаралась улыбнуться, но догадывались, что напоминает убийцу перед очередной жертвой. – Слушай, а Егорка дома?

– Егор? Да, дома. – соседка Виктория, не сводя с Евгении настороженного взгляда пригласила её в квартиру. – А что случилось? Ты так выглядишь… У тебя все нормально?

– Да вот, – Евгения резко вскинула руку с зажатым в нем планшетом, будто намеревалась ударить им соседку, – планшет совсем завис. Чего там надо почистить, я не разбираюсь. А Егорка мне всегда помогал.

– А, конечно-конечно, он дома, заходи, – облегчённо выдохнула Виктория Кошкина, – а я уж подумала, что у тебя что-то стряслось. Ты, правда, так выглядишь…

– Это из-за планшета, – ответила Евгения и виновато пожала плечами, – мне срочно нужно кое-что сделать, а он… Я уже целый час с ним борюсь! Чуть не расквасила его о стенку.

– Дело только в планшете? – на всякий случай уточнила соседка, потому что ей совсем не нравился внешний вид Евгении Спасибовой.

– Я на нервах. Готова прибить кого-нибудь, честно говоря…

Виктория оценила шутку и провела гостью к прикрытой двери комнаты своего сына. Постучалась и не дожидаясь ответа открыла её. Взору Евгении Спасибовой предстала визуально разделенная на две половины комната двух братьев – старшего Олега и младшего Егора. Половина отсутствующего студента Олега отличалась более уравновешенным стилем, а вот сторона Егора привлекала на себя внимание яркими резкими постерами, различными прикольными предметами, раскиданной одеждой из интернет-магазина, торгующей продукцией с рокерским направлением. За столом развалившись в вальяжной позиции восседал сам хозяин своей половины комнаты – Егор. Одев наушники-чебураторы он резался в онлайн-шутер, лихо расправляясь с жуткими чешуйчатыми монстрами. Но вот он заметил вошедших и, растерявшись появлению неожиданной гостьи, снял наушники на шею и приветственно кивнул.

– Здрасьте, – пробормотал он, косясь на экран, где его героя, кажется, начали немножко убивать. Он был явно раздосадован появлением соседки, срывающим его онлайн-игру.

– Вот, Егор, – Виктория Кошкина кивнула на Евгению Спасибову, – к тебе тётя Женя из девятнадцатой. Будь другом, помоги ей разобраться с планшетом.

– Ага, – кивнул Егор, – оставьте, я потом посмотрю…

– Мне бы нужно сейчас, – мягким голосом, но с твердым нажимом настояла Евгения, – если тебе не трудно, включи его пожалуйста.

Паренек бросил раздосадованный взгляд на монитор компьютера, вздохнул и отключился.

– Ладно, давайте, – нехотя произнёс он.

– Жень, может кофе? – предложила Виктория. – Пойдём на кухню, пока Егор занимается планшетом.

– Спасибо, – поблагодарила Евгения, – но я бы хотела посмотреть, что будет делать Егор, чтобы научиться самой и в следующий раз не приходить. И у меня, увы, сейчас совсем нет времени, мне срочно нужен планшет.

Виктория пожала плечами и оставила их вдвоём, а Егор принял из рук Евгении планшет и первым делом включил кнопку питания.

– Тётя Женя, – произнёс он через три секунды, – он разряжен. А что Ванек вам не поможет? Он тоже шарит, – говоря это, Егор подключил планшет к своей зарядке и внезапно упёрся спиной к шкафу, так как гостья грубо прижала его собой. Он вытаращил глаза, но побоялся и рта раскрыть.

– Я пришла не из-за планшета, – шипящим шепотом заговорила Евгения сквозь сжатые зубы. – Ты же знаешь, что несколько лет назад пропал мой муж. Отец Ивана.

Егор сглотнул и кивнул.

– А я здесь при чем? – пролепетал он не решаясь смахнуть с глаз упавшие на лицо длинные светлые пряди волос. – Тётя Женя, вы что-то немного раздражены…

– Теперь пропал ваш одноклассник. Из-за этого у меня и моего бизнеса начались проблемы. Вот уже много дней подряд меня и Ваньку допрашивают следователи по поводу исчезновения Нечипоренко, – продолжала «тетя Женя». – Из-за этого я четвёртый день не сплю. Меня трясёт.

– Он и меня допрашивал, тётя Женя. Это его работа…

– Как будто мне мало того, что мой единственный сын остался без отца, получил булыжником по голове, а теперь чудом избежал смерти, когда сиганул из окна! Ты знаешь, что у меня была истерика? Знаешь?

– Н-нет…

– А сорок минут назад я приехала из следственного комитета, где была на допросе, который длился больше четырёх часов! И знаешь по какому поводу? Позавчера при невыясненных обстоятельствах пропал тот самый следователь, что вел дело по исчезновению Нечипоренко! Тот самый, который допрашивал меня до этого! Он исчез! Как Нечипоренко! Как мой муж! Его ищут! И опять меня в чем-то подозревают!

– Вот как… Странно… Но я-то тут при чем?

– Как думаешь – мне легко?

– Думаю, что нет…

– А ты знаешь почему Иван прыгнул из окна ресторана?

– Из-за котёнка?

– Из-за какого к чертовой матери котёнка! – шипела разъярённая Евгения. – Не ври, что не знаешь. Конечно он тебе рассказал, что выяснил, что он не царский потомок. Из-за этого случилось то, что случилось. Он прыгнул из окна «Александра Куприна» и только чудо Вирааила спасло его! Мгновеньем позже или раньше и все – собирали бы Ваню граблями с асфальта! Не было бы уже моего Ванечки!

– Так радоваться надо… А кто такой Вирааил?

– Я радовалась, – злобно подтвердила Евгения, – ох как радовалась! Ровно пять дней, пока в ГУВД не взялись за меня как будто я главный подозреваемый в деле этого Нечипоренко. Или как будто я похитила и сожрала следователя. Или как будто я убила и закопала своего мужа. Если бы я не была совершенно в другом месте, следователь предположил бы, что это я своими руками толкнула Ваню из окна. А сейчас, когда я приехала из следственного комитета я узнала, что Иван отправил образец своей слюны в одну лабораторию в Москве на предмет совпадения своей ДНК с императорской. И сказал, что это ты ему посоветовал! – Евгения Спасибова грубо взяла Егора за грудки. – Ты! Ты соображаешь, что ты посоветовал! О чем ты думал, Егор!!?

– Тётя Женя, я же… Я же хотел, как лучше… Хотел помочь.

– Помочь быстрее отправить его на тот свет? Помочь убить его?

– Почему вы так говорите? Он докажет своё родство…

– Докажет? – рычала она прямо Кошкину в лицо. – Докажет?!! Ты так уверен? Значит вас уже двое таких верующих болванов – он и ты! Двое! А ты не подумал о том, что будет, если он получит отрицательный результат? Ты подумал об этом? А он его получит! Он получит отрицательный ответ, который будет верен на сто процентов и поставит точку. Точку! Понимаешь, о чем я? Я достаточно ясно намекают?

Евгения отпустила Егора. Он стоял ни жив, ни мертв, длинные светлые волосы падали на лицо.

В этот момент в комнату вошла Виктория Кошкина и поинтересовалась как двигаются дела с планшетом. Егор ответил, что все нормально, что сейчас все загрузится, хотя планшет валялся выключенным на кроватном покрывале. Виктория ещё раз позвала соседку на кофе, и Евгения Сергеевна ещё раз отказалась.

– Ты понял? – строго спросила она у Егора, когда Виктория прикрыла дверь. Восемнадцатилетний парень кивнул. Он печально взглянул на монитор компьютера, где уже лежал убитым его компьютерный герой.

– У вас что, правда, есть образец крови цесаревича Алексея? – спросил он у женщины, – и он, правда, отправил его?

– Есть носовой платок со следами крови, – подтвердила Евгения. – И Ваня вместе со своими образцами слюны отправил его по почте в лабораторию в Москву. Ответ его убьет.

– Я не… этого хотел, – принялся оправдываться Егор. – я хотел, как лучше… А что я должен был делать? – теперь уже Кошкин стал отчаянно трясти головой. – Что? Он был в депрессии, я как другу хотел помочь! Как другу!

– Короче, если мы хотим, чтобы Ваня не наложил на себя руки, мы должны сделать так, чтобы он не получил ответ из Москвы, – заключила Евгения Спасибова.

– А если ответ будет положительным? – робко спросил Егор.

– Не будет он положительным, как ты не поймёшь! Слушай меня. Ты должен мне помочь…

Особняк в городе Сердобске шокировал и одновременно раздражал своей роскошью, своим княжеским дизайном, множеством не имеющих практической ценности комнат, набитых будто музей роскошными и немыслимо дорогими предметами, которыми, вероятнее всего, хозяин никогда и не пользовался. До этого утра особняк криминального авторитета и коронованного вора в законе Виталия Максимовича Немчинова, (известного также как Виталя Сердобский или Виталя Бретцель) отличался крепостной неприступностью – по периметру двухметровый забор с проводами под напряжением, лазерные датчики движения, стальные ворота, на территории специально выдрессированный ротвейлер, набрасывающийся на всех, кто не входит в список из шести человек, пятеро из которых – обслуга дома, а шестой – сам Виталя Бретцель. Да, до этого утра, криминальный авторитет Бретцель мог надежно прятаться в своем замке от бесчисленных врагов и завистников. Он и прятался, выезжая в мир людей на тяжелом джипе и в сопровождении хотя бы одного вооружённого телохранителя. До этого утра такой образ жизни надёжно спасал Бретцеля от окружающей среды. Отсидев в разных колониях в общей сложности лет двадцать, он встречал вторую половину жизни на заслуженным отдыхе. До этого утра он жил в Сердобске припеваючи, владея бизнесом в нескольких городах (Сердобск, Бессоновка, Пенза и немножечко в Москве), имея влияние в областном правительстве и плотно сотрудничая с организованной преступностью. Все три направления его деятельности устремляли в его банковские счёта три полноводные денежные реки и, запивая дорогим вином настоящий сыр Эпуасс, Виталя Бретцель с удовлетворением полагал, что при таком раскладе ничто в этом мире ему больше не угрожает.

Но вдруг, в одно прекрасное утро, когда Виталий Максимович ещё дремал в широченной постели, заправленной японским шёлковым бельем с хризантемами, а по левую руку от него посапывала юная сердобчанка с татуировкой бабочки на пояснице, в его крепость проникли вооруженные люди в камуфляже и чёрных балаклавах. Ещё не проснувшуюся блондиночку быстро вывели из спальни и больше Виталя Бретцель никогда её не видел, а на самого авторитета направили дула двух автоматов.

Он сразу понял, что его время пришло и что теперь главное не терять лицо и встретить судьбу как полагается авторитетному вору, а не тряпке. Но при данном положении вещей он посчитал не постыдным растеряться и спросить, как непрошенные гости пробрались через систему охраны. Кем бы они ни были, но их было много, они были вооружены и смогли преодолеть все заградительные барьеры, причём так легко, что у Бретцеля не сработал ни один сигнал тревоги.

– Вы чьи? – только спросил он, так и оставаясь в постели с хризантемным бельем и надеясь, что ему позволят хотя бы одеться. – Один звонок.

К нему вышел прищуривающийся мужчина лет тридцати шести. Он был без маски и это сразу не понравилось Витали Бретцелю – значит мужик не боится.

– Ну че, Бретцель, – произнёс тридцатишестилетний и присел на мягкую кровать, – думал, не достанем? Думал, ты неприкасаемый, да?

– Тамиргуляев! – нездоровая серость окрасила благородное лицо криминального авторитета. Он узнал своего оппонента. – Ты! Ты, что… Совсем страх потерял? Ты соображаешь, что ты творишь? Ты, мышь, готовь жопу, теперь за неё возьмутся…

– Залепи дуло! – ласково оборвал его Анвар Тамиргуляев. – Это, по-ходу, ты посчитал себя бессмертным. Сколько на тебе душ, Бретцель? Сам-то знаешь? Как тебе спиться в такой кроватке? – Тамиргуляев приблизился ко все ещё лежащему Витали Бретцелю как матушка к больному ребёнку. – А помнишь одного паренька, такой шустренький с чёрными волосиками? Русланчиком звали. Братиком моим был старшим. Помнишь? Помнишь, как по твоему заданию твои люди Русланчика к Аллаху отправили? А ведь он просто защищал своего друга, который всего лишь хотел открывать автомойку. Ведь автомойка – это так хорошо, в городе были бы чистые автомобили, а то, что Русланчик вступился за друга и сломал какому-то твоему прихвостню нос – это ведь чистейшее благородство. И ты бы на его месте так сделал. И я. Но ведь ты за это убил Русланчика, твои свиньи забили его на смерть. Смерть за благородство! Как это отвратительно.

– Твою мать, – сдавленно просипел Виталя Бретцель, – сколько лет прошло…

– Двадцать один, – подсказал Анвар Тамиргуляев голосом, наполненным бесконечной добротой. – И Русланчику было двадцать один. Бывают же совпадения. И с тех пор я поклялся, что отомщу. Я клялся на его могиле, а это сам понимаешь… – Тамиргуляев нежно провёл рукой по лбу лежащего на подушке Бретцеля, поправляя его седеющие волосы. Покосившись на восьмерых вошедших с оружием человек, Бретцель судорожно сглотнул. Если только тут восемь человек, то сколько в самом особняке, на территории, за забором?

– В то утро на рассвете на кладбище в Усть-Узе я упал на колени перед ковром, в который завернули Русланчика, – продолжал Тамиргуляев прищуренными глазами рассматривая каждый квадратный сантиметр виталиного лица. – Я поклялся жизнью… Жизнью. И вот прошло время, двадцать один год и чуть больше трёх месяцев. Двадцать один год и чуть больше трёх месяцев за спиной, а я все помню, как вчера… И желтое лицо Русланчика в морге… – Анвар ласково провёл пальцами по скулам Бретцеля, – и его стеклянные глаза… Его чёрные синяки, по всему телу как на гниющем яблоке…

На до того спокойном лице Анвара Тамиргуляева дернулся мускул. Виталя Бретцель вздрогнул.

– Один звонок! – потребовал он. – Только один звонок!

– И вот я дослужился до капитана отдела Внутренних дел по борьбе с организованной преступностью, – произнёс капитан полиции Анвар Ренатович Тамиргуляев. – И пронес свою клятву через двадцать один год и немного больше трёх месяцев. Сегодня я пришёл к тебе… Свинья.

– Ты пришёл убить? Так убивай!

– Нет, не сейчас.

– Что тебе нужно? – выкрикнул Бретцель, брызнув праведной слюной. – Посадить хочешь, да?

Тамиргуляев склонился к самому лицу Бретцеля, тот заворочался под одеялом, но сразу два автоматных дула пришпилили его к шёлковым хризантемам как мотылька.

– Теперь ты в моих руках, – прошептал ему в ухо Тамиргуляев, – в моих руках! И сперва я буду тебя пытать, а уж потом задавать вопросы. – Лицо капитана окрасилось хищной улыбкой, а за прищуром татарских бровей Виталя Бретцель напоролся на взгляд настоящего маньяка.

– Звонок! – затрясся Бретцель.

– Может ещё адвоката?

– Дай позвонить, сука!

– Изволь, – с широченной улыбкой Анвар Тамиргуляев передал Бретцелю, лежащий на комоде айфон. – Звони. Включи громкую связь.