Глава 14

Юля ворвалась в кабинет опера, громко хлопнув дверью. Воронов, одетый по форме, сидел за столом, заполняя журнал.

– Стучаться не учили? – он медленно поднял голову, окинул девушку стальным взглядом, и губы дрогнули в усмешке. – Что, соскучилась уже по мне?

Она смотрела на него с ненавистью, сжав пальцы в кулачки. Быстро пересекла кабинет и, остановившись возле стола, одним движением руки скинула на пол все бумаги, находящиеся там.

– Ты что себе позволяешь?! – Воронов вскочил резко, так, что стул с грохотом упал на пол.

– Это ведь был ты! – прокричала Юля ему в лицо. – Я это знаю!

Он стоял в двух шагах от нее и смотрел прямо в глаза. Без страха, без сожаления.

– Ах, вот оно что, – хмыкнул парень, криво усмехнувшись. – «Лошару» своего пожалела.

Юля едва не задохнулась от этих слов. Как так можно?! Он не человек! Нет, он дьявол во плоти! Но это не значит, что его поступки должны оставаться безнаказанными!

– Ты ответишь за это! – размахнувшись, она хлестко ударила его по щеке ладонью.

Воронов с силой перехватил ее запястье и резким движением притянул к себе.

– Я никому не позволю так себя вести со мной, поняла? – сквозь зубы процедил он, больно сжимая ей руку. – И ты не исключение.

С минуту они молча смотрели друг на друга. Одного взгляда в его холодные глаза было достаточно, чтобы понять: для него не существует правил и границ, а все преграды – лишь несущественные помехи на пути к достижению целей. Он пытается подстроить окружающий мир под свои желания, и ему это удается. Но только не с ней. Она не позволит себя сломать. Только не ему. И они оба это знали.

– Ты играешь жизнями людей! Однажды эта игра обернется против тебя, – зло, в отчаянии прошептала Юля, не отводя от него взгляда. В ее глазах заблестели слезы.

Губы Воронова изогнулись в хищном оскале.

– Волков бояться, в лес не ходить, – усмехнулся он, дословно повторив брошенную не так давно ею фразу.

Неожиданно выпустив руку девушки, он без слов направился к двери и, провернув в замке ключ, убрал его в карман брюк. Не обращая никакого внимания на ее недоуменный взгляд, на ходу снял и кинул в сторону форменный галстук, расстегнул верхние пуговицы на рубашке.

Юля застыла на месте, не в силах пошевелиться. Он не посмеет. Не здесь. Там, за дверью дежурный, кто-то из следаков. Однако вопреки всем ее надеждам, Воронов медленно приблизился к ней, остановился напротив, обводя красноречивым, насмешливым взглядом.

– Открой дверь, – как можно спокойнее сказала девушка, невольно делая шаг назад.

Саша лишь покачал головой и двинулся вперед, к ней. Юля отступила еще, наткнулась спиной на стену. Внутри медленно нарастал страх: она была зажата в угол, с одной стороны которого стоял шкаф с угловым стеллажом, с другой – путь ей преграждал опер.

– Если ты сейчас же не откроешь дверь, я закричу, – предупредила девушка, безуспешно пытаясь не запаниковать от того, что Воронов неумолимо приближался.

– Кричи, – безразлично согласился опер и, помолчав, глядя ей прямо в глаза, спросил: – Ну, скажи мне, зачем тебе такой слабак, который не способен постоять за свою девушку, а? Да и не особо он пытался. Ты еще не поняла, что не нужна ему? Хотя и он тебе тоже. Ты же его не любишь.

– Не тебе об этом судить! – с ненавистью выпалила Юля, вернув ему прямой взгляд. – Ты… Ты не знаешь, что такое любовь, и вряд ли когда-нибудь узнаешь. Такие, как ты, не любят! – добавила презрительно: – Я никогда бы не смогла тебя полюбить! Никогда, слышишь!

– А я и не прошу о любви, – сквозь зубы выдавил Саша и, взяв ее за подбородок, потянул к себе.

– Какой же ты ублюдок! – увернувшись от его руки и сильнее вжимаясь в стену, кинула ему в лицо девушка.

– Даже не представляешь какой, – прошептал он, наклоняясь к ее уху. – И я всегда получаю то, что хочу. Неважно какой ценой.

От его дыхания, опалившего шею, внутри все застыло, замерло. В голове билась отчаянная мысль, что нужно что-то делать: кричать, звать на помощь, но крик застрял где-то в горле. Даже если она закричит, придет ли ей кто-нибудь на помощь? Районный отдел полиции – это маленький мирок, где все друг с другом тесно связаны. Пойдет ли кто-то против Воронова?

На стеллаже красовалась бронзовая статуэтка в форме орла, видимо, подаренная к какому-то празднику. Юля обратила на нее внимание еще в пятницу. Можно было попробовать дотянуться…

– Даже не думай, – проследив за ее взглядом, серьезно заметил Воронов. Провел пальцами по волосам, спускаясь к груди, добавил насмешливо: – Давай по-хорошему. Сама разденешься?

– Ты серьезно?! – ошеломленно глядя на него, произнесла девушка, услышав свой голос словно со стороны, далекий, чужой.

Ничего не ответив, Саша взялся за пуговицы на ее рубашке и медленно расстегнул одну, потянулся к следующей. Вцепившись в наглые руки, Юля резко их скинула.

– Воронов, прекрати! – в голосе отчетливо зазвучали истерические нотки, внутри все задрожало от страха. Тело стало непослушным, совсем как в архиве.

Насмешка исчезла из глаз опера. Появилась жесткость и непреклонная решимость идти до конца, отчего стало еще страшнее.

– Убери руки, – спокойно, без каких-либо эмоций приказал он, уже двумя руками расстегивая пуговицы и совершенно не реагируя на очередное сопротивление с ее стороны. Лишь упрямо поджал губы, молча убирая девичьи пальцы. Слабые попытки оттолкнуть его были пустыми, но уже начинали раздражать.

– Нет… Пожалуйста! – голос дрогнул. Юля вновь вцепилась в эти руки, теперь уже ногтями, оставив небольшие царапины, и когда его хватка чуть ослабла, рванула их в сторону, резко скидывая с себя. Одна из пуговиц оторвалась и, со стуком упав на пол, покатилась под шкаф.

Саша остановился, поднял глаза на девушку. Эта бесполезная схватка могла длиться еще долго, но в любом случае закончится счетом в его пользу. Теперь ей никуда не деться, как бы она ни пыталась сопротивляться. Ему даже физическую силу не придется применять, настолько неравными были их возможности в данный момент.

– Руки… убери, – медленно и четко выговаривая каждое слово, все так же спокойно произнес он, снова берясь за пуговицы на ее одежде.

Всего два слова, но от них как будто кровь остановилась в венах – ему все равно, и он уверен в своей безнаказанности!

– Не хочешь по-хорошему, значит, будет так, – на лице не дрогнул ни один мускул. Лишь усмешка легла на губы, как всегда, никак не меняя холодное выражение глаз.

Особенно ни на что не надеясь, Юля все же предприняла попытку оттолкнуть парня, думая лишь о том, чтобы добежать до двери, попробовать поднять шум. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как Воронов перегородил ей путь и, резко схватив за предплечье, дернул на себя, а затем сильно толкнул на диван. Юля упала на спину. Парень остановился рядом, не сводя с нее насмешливых глаз, неторопливо расстегнул ремень на брюках.

– Далеко собралась? – ухмыльнулся он, когда она попыталась отползти на другой конец дивана, и, схватив за щиколотку, рывком притянул обратно. Не давая опомниться, навалился сверху. – Лучше не зли меня!

Юля с ужасом ощутила на себе его жадные руки, безжалостно задирающие юбку на бедрах. Застежка от часов больно царапнула кожу.

– Не трогай меня! – задыхаясь, выкрикнула она и, кое-как изловчившись, со всей силы вцепилась ему ногтями в щеку.

– Ну, все! Сама напросилась! – перехватив ее ладонь, он сгреб и вторую руку, которой она пыталась его оттолкнуть, и, подняв обе над головой девушки, крепко прижал запястья к дивану. – Просить будешь, чтобы я поскорее закончил!

Нависая над Юлей, он лишал ее малейшего шанса освободиться. Его руки больно сжимали запястья, глаза были совсем близко, а на губах играла холодная усмешка. Она чувствовала, что вот-вот задохнется под тяжестью его тела. Сил хватало лишь на то, чтобы жадно ловить ртом воздух. Осознавала, что он уже не остановится, и она ничего не сможет сделать. И дальше злить его бессильными попытками сопротивления было страшно. Если он так спокойно убил, то и с ней может сделать все что угодно! Он не отступит, не добившись своего! Не сегодня, так завтра. Не здесь, так в любом другом месте. Как бы это абсурдно ни звучало, может, было проще сдаться сейчас, просто смириться, перетерпеть, а потом забыть, чем жить и бояться каждого шороха за спиной, малейшей тени в подъезде или даже в собственной квартире? Девушка чувствовала себя безвольной куклой в руках этого парня, последние силы бороться оставили ее.

Воронов вошел в нее мощным толчком, в одну секунду разделив ее жизнь на «до» и «после». Выполняя обещание, действовал жестко. Специально останавливался в нужный момент, чтобы продлить эту пытку подольше.

Грубые, резкие движения не принесли ничего, кроме боли, лезвием ножа отдающей внизу живота. Оставив тщетные порывы освободиться, Юля отвернулась, лишь бы не видеть его довольного лица и мерзкой ухмылки. Терпя боль, кусала губы, ощущая во рту солоноватый привкус крови, совсем как в тот день, когда Воронов впервые целовал ее разбитыми губами. Старалась сдержать плач, рвущийся из груди.

– Ну, нет, так не пойдет, – продолжая сжимать запястья одной рукой, другой Саша взял ее за подбородок и повернул к себе, заставляя смотреть в глаза. Его взгляд затуманился от желания. Царапина на щеке, оставленная ею, саднила. Эта отметина останется надолго, вопросов не оберешься. И эти мысли распаляли его еще больше, заставляя двигаться напористо и грубо. Наконец-то он получил то, чего так долго хотел!

Наклонившись к губам девушки и захватив их своими, он принялся увлеченно, страстно ее целовать.

Юля зажмурилась, чувствуя, как горячие, соленые слезы бегут по щекам, скатываясь к шее и исчезая где-то в локонах волос. Время остановилось. Остались только невыносимые ритмичные удары тяжелого тела, словно током бьющие до самых нервов. Она судорожно всхлипнула. И не вырваться никак. Эта мука никогда не закончится!

Отпустив ее онемевшие запястья, парень переместил руки ей на плечи, наспех расстегнул оставшиеся пуговицы на рубашке, отодвинул в сторону чашечку бюстгальтера, захватил в ладонь ее грудь. Ближе к разрядке спустился к бедрам, крепко сжимая их и не давая отстраниться, делая проникновения еще более глубокими и болезненными.

Наконец он медленно поднялся с дивана, застегнул брюки. Взял со стола пачку сигарет и, вытащив одну, чиркнул зажигалкой. Кабинет наполнился запахом табачного дыма. Подойдя к окну, раскрыл створку, впуская в помещение вечерний воздух. Там, на улице, по-прежнему горели фонари, по дороге за пределами ОМВД проносились машины. И мир остался таким же, как и полчаса назад.

Едва Воронов поднялся, Юля тут же отползла на другой край дивана, пытаясь натянуть юбку на самые колени, поджала ноги. Тело била нервная дрожь, мышцы затекли, внутри все горело и пульсировало. Руки онемели настолько, что с трудом двигались, а на запястьях отчетливо красовались бордовые отметины от его сильных пальцев. По щекам бежали слезы и, как она не смахивала их, они выступали вновь.

– Лучше бы сама согласилась, – серьезно заметил Саша, глядя на нее. Затянулся сигаретой и, медленно выпустив дым, добавил: – Не ревела бы сейчас.