Глава 3

Горло болело сильно, словно злой зверёк драл его острыми коготками. Только этого не хватало! Появилась мысль достать из шкафа бутылку красного, что немного поднять настроение, чтоб захотелось улыбнуться миру и на всё махнуть рукой. Но, нет, она немедленно прогнала эту неправильную мысль. Ольга дала себе слово и будет держаться, хоть Тима и соблазнял иногда, извлекая вечером из холодильника запотевшую бутылку, звенел рюмками, бросая на жену вопросительные взгляды…

Мелкий озноб прошёлся по спине. Кажется, ей всё-таки нужно отправиться в поликлинику и, потолкавшись в очередях, получить законный больничный. Словно в доказательство правильности этой мысли, разрезая тишину утра, сильный приступ кашля сотряс тело. Тимофей, разбуженный неприятными звуками, недовольно крутнувшись в постели, натянул на голову одеяло и снова затих.

Уже через час, среди таких же кашлявших и сморкавшихся бедолаг, Ольга сидела у белых дверей кабинета с табличкой «Терапевт Г.С. Левина». Кажется, она тут надолго застряла, наш народ любит болеть и лечиться. Скучая, рассматривала людей напротив. Как же бывают некрасивы человеческие лица…

Внезапно её осенило, а ведь это то же самое место! Да, оно! Ошибки быть не могло. Петля времени, совершив круг, снова сомкнулась здесь, у этих дверей. И швырнула в прошлое. С этим коридором, где, кажется, мало что изменилось, для Ольги связан один из самых незабываемых моментов её далёкой юности. Тут, в этом самом месте она познакомилась с человеком, с которым много лет ей было тепло, хорошо, спокойно. Со своим будущим мужем.

Как всегда, при воспоминании о муже привычно заныло внутри. Не отболит никак эта потеря, что навылет прострелила сердце. Крепко они были связаны, как канатами, толстыми и прочными, вот и не разрубить. Ольга привычно вздохнула. Кажется, вздохнёшь, и станет легче, так, самую малость…

Штрих, еще один… Память услужливо дорисовывала картину тех далёких событий.

В тот памятный день здесь, в узком коридоре поликлиники, они сидели друг напротив друга. Ольга сразу обратила внимание на черноволосого парня приятной внешности. Толстый свитер домашней вязки облегал крепкие плечи. Сразу возникла симпатия, такого с Ольгой давно не случалось. Кажется, тот тоже оценил её молодость и привлекательность: иногда Ольга, поднимая глаза, успевала заметить его внимательный взгляд, который парень тут же отводил в сторону.

Она вышла от врача с ворохом рецептов, пошла в аптеку. Было жаль, что молодой человек остался там, у кабинета, ждать своей очереди, было жаль, что их переглядки ни к чему не привели. Но как оказалось, судьба знала, что делает. Когда в назначенный день девушка пришла в поликлинику на повторный приём, молодой человек тоже был там. Словно и не уходил никуда, ждал её здесь целых три дня. Ольга села рядом с ним, потому что в ряду стульев, стоявших у кабинета, к счастью, к её огромной радости это было единственное свободное место. Случайно, на коротенькую секунду сомкнулись их колени, и торкнуло в сердце. Она поняла – это знак. Взглянула на парня прямо и с вызовом. Этот взгляд призывал к действию на том простом основании, что он мужчина. Ну же, заговори! Комплимент дурацкий скажи или просто «привет». Не будь истуканом! Но черноволосый молчал. А, была-не была! Лучше сделать и пожалеть… Но она не пожалеет.

– Вы уже выздоровели? – сказала первое, что пришло в голову.

– Да, а вы? – он улыбнулся дружелюбно и весело, и эта улыбка окончательно покорила Ольгино сердце.

– И я. Мы молодцы!

– Это вы молодец. Вы смелая. И красивая, – добавил парень смущённо.

Из поликлиники они вышли вместе и, не сговариваясь, пошли в одну строну. Ноги привели их на набережную Лейтенанта Шмидта, на Благовещенский мост, украшенный изящной решёткой, на которой мчались навстречу друг другу фантастические кони. Постояли тут, плечом к плечу, любуясь величественными зданиями, которые плотной цепью выстроились вдоль набережной, рассматривали пришвартованные к причалам суда. Большая Нева сонно плескалась рядом, её тёмные воды отражали их зыбкие фигуры, соединяя их воедино быстрой волной. Осмелев, Николай взял Ольгину руку в свою ладонь, легко сжал её пальцы, и это было так трогательно, что захотелось плакать. Как всегда, когда много счастья внутри…

Постояв, пошли дальше, никуда не спеша, говорили о чём-то простом и понятном. Великий Иван Крузенштерн одобрительно смотрел на них со своего гранитного постамента. Гуляли весь день, пока не пришла ночь, которая, как чёрная кошка, ластилась у ног, радуясь их стремительной любви. А прощаясь, назначили встречу на следующий день. И больше не расставались…

Тогда они ещё не знали, что впереди годы настоящего счастья. А потом крах… А потом смерть… Исчезновение… Любви, радости, благополучия, того, что называется счастьем. Это было так больно, словно руку оторвали или выломали плечо…

И чёрный омут беды затянул Ольгу, не выбраться. Горе сделало слабой. Тогда она умерла вместе с ним, умерла раньше смерти… И с тех пор плачет иногда невидимыми слезами, проливающимися внутри. Где-то там, у самого сердца…

– Следующий!

Строгий голос медсестры, выглянувшей в коридор, прервал воспоминания. Стоп-кадр. Остановился фильм её жизни. Жизни, исчезнувшей навечно, такой хорошей, такой незабываемой. Ольга поднялась, прошла в кабинет. Картинки минувшего исчезли, но виденье ещё вернётся к ней, может, даже сегодняшней ночью. Сны Ольга видела часто. Там, в чистом поле, махал ей рукой, уходя вдаль, любимый мужчина, там пели птицы, поднимаясь к самым облакам, кружили у самого солнца, свободные и счастливые. А ей, птахе с переломанными крыльями, уж никогда не влететь в синее небо… Она берегла эти минуты прошлого, не отпускала в мир забвения, чтоб сохранить в памяти навсегда…

Когда вышла из кабинета, ещё минуту постояла здесь, в этом памятном месте. Уходить не хотелось, тут всё грело душу. Даже болезнь начала отступать. Наверное, любое место, где ты когда-то был счастлив – место твоей силы.

* * *

Любила ли она Тимофея? Наверное, нет. Но держалась за него двумя руками. Для неё женщина без мужчины – человек второго сорта. Ненужная, не сгодившаяся… Так говорил отец, и Ольга ему верила. У отца опыт, у отца мудрость, прав он, сто раз прав.

А Тима её любил, это она точно знала. И ценила. Потому что слабую полюбил, с раздраем в душе, чёрненькую. Беленькую и другой бы, может, смог. Приятельницы на работе говорили – пристроился мужик непутёвый, нашёл дурочку, сел на шею. Ольга не верила им. Завидовали, наверное, сами-то в счастье не купаются. А тут красивый мужчина, золотые кудри. Как глянет иногда своими голубыми глазищами, улыбнётся уголком рта, имя её произнесёт низким грубоватым голосом – и Ольга ему всё готова простить. Неидеален, ленив, это да, домашние дела не для него. Ну и выпить любил, тут и она не без греха.

Жили не слишком хорошо, но и у них бывали чудесные дни, когда Ольга, весёлая и шумная, затевала вдруг пироги, доставала чайный сервиз, устраивала чаепитие. Мирно сидели втроём, разговаривали, избегая неприятных тем. Саша хвалила её выпечку, ела пироги и конфеты и, как в детстве, улыбаясь, разглаживала руками фантики.

Да, надо снова устроить такой же маленький семейный праздник. Сегодня поглотает таблетки, отлежится, а завтра прямо с утра займётся пирогами. Может, и отношения с дочерью, которые никак не хотели налаживаться, станут лучше. Александра – её головная боль. Не признаёт дочь отчима, едва терпит. Если б знала Ольга, что так будет, сто раз бы подумала, прежде чем с ним в ЗАГС бежать.

Как это часто бывает, Ольгины благие намерения пошли прахом. Пироги были, с первой частью своего незамысловатого плана она справилась. Тима ел с удовольствием, запивал молоком. Притянув Ольгу, хлопотавшую у стола, приобнимал за талию, говорил, что его жена – замечательная кулинарка.

Но вот собраться втроём за столом не получилось. Как оказалось, дочь устроилась на работу, но ни словом не обмолвилась об этом. Ничего себе, тихушница! На звонки не отвечала, пришла поздно вечером, вся пропахшая кофейным ароматом, и сразу отправилась спать. Ладно, утром поговорят.

Но утром поговорить не получилось, Александра умчалась чуть свет. Значит, мать переживает, а дочь и разговаривать не хочет? Нельзя так, должна ж понимать. Ах, Сашка, Сашка…

Тишину квартиры разрезала переливчатая трель телефонного звонка. Кому это она могла понадобиться с самого утра? От таких нежданных звонков жди неприятностей. Отвечать не хотелось, но звонок был настойчив, ввинчивался в уши, требуя внимания.

– Да, – рявкнула Ольга в трубку, мысленно кляня настырного человека на том конце телефонной линии.

– Павловская, доброе утро! Как ты там?

Она узнала голос своей начальницы Татьяны Алексеевны.

– Доброе, – хоть Ольга в этом и не уверена. – Лечусь. Что-то случилось?

– Пока не знаю. Тебя просила зайти директриса фирмы, где ты убиралась месяц назад. «Транс-авто», помнишь?

– Да. А что ей надо? Какие-то претензии? – забеспокоилась Ольга.

– Не сказала. Зайди, когда легче станет, ладно? Выясни. Нам с ними ещё долго иметь дело.

– Ладно…

Её собеседница отключилась. Ольга слушала тишину в замолкнувшем телефоне, мучительно соображая, что могло быть не так. Она уверена, что ничего не сломала, ничего не испортила и замечаний не получала. Ольге нравилось там, она жалела, когда её перевели на новый объект.

Что за люди, поболеть спокойно не дают! Ольга направилась к шкафу, потянула с полки толстый свитер с глухим воротом. Да, прямо сейчас она поедет туда и всё узнает. Иначе ждут её не самые приятные ощущения, тревога взвинтит нервы, а тягучее беспокойство окончательно испортит остаток дня.

Несмотря на серый день, светлое здание бизнес-центра весело блестело высокими окнами, ряды которых почти сливались в единые сверкающие ленты. Ольгин пропуск ещё действовал, и она без проблем прошла через турникет, поднялась на лифте на знакомый четвёртый этаж и по бесконечному коридору направилась к кабинету управляющей. Ей нравилась деловая суета, царившая тут, осознанная и негромкая, нравились работавшие здесь люди, их умные лица и быстрые шаги.

Секретарши в приёмной не было, и никто не помешал Ольге сразу пройти к дверям, табличка на которых указывала нужное имя.

– Разрешите? – она шагнула в небольшой кабинет, заставленный мебелью из светлого дерева. – Я Ольга Павловская, вы просили зайти.

– Да, просила, – женщина с интересом взглянула на неё, сдвинув вниз очки. – Присаживайтесь.

Присаживаться? Разве предстоял долгий разговор? Такое начало и оценивающий взгляд начальницы смутили Ольгу. Она внутренне сжалась, приготовившись к неприятностям. И к отпору, если понадобится.

– Вы ведь бухгалтер по специальности?

Ольга кивнула. Хотя непонятно, зачем её об этом спрашивают?

– Хочу предложить вам работу, – женщина поднялась из-за стола, прошлась по кабинету, каблучки красных туфель дробно стучали по полу. – Бухгалтер по расчёту заработной платы. Справитесь?

Что? Ольга не ослышалась? Её явно с кем-то перепутали.

– Вообще-то я уборщицей у вас работала, – с вызовом сказала она.

– И что? – возразила её собеседница. – Всю жизнь полы драить собираетесь?

Значит, именно ей предлагалась такая приличная работа? Да ладно! Мир сошёл с ума? Или только один его представитель, эта женщина в чёрном костюме? Что-то здесь не так, у Ольги нюх на такие вещи…

– Почему именно я? В Питере полно бухгалтеров, которые с удовольствием займут это место.

– А что это за люди? Люди с улицы, правильно? Вас же мы хорошо знаем, и это очко в вашу пользу. Так да или нет?

– Если мне помогут… – нерешительно начала Ольга и продолжила уже более уверенно: – Я согласна.

– Вот и договорились. В понедельник приходите сразу в отдел кадров с документами, я распоряжусь.

Что это было?! Господи! Волны восхитительных мурашек бежали по коже. Она шла по знакомому коридору, улыбаясь глупой улыбкой и едва удерживаясь от желания подпрыгнуть, крутнуться на месте или издать громкий победный крик. Эмоции требовали выхода, рвались наружу. Неужели колесо фортуны крутнулось, наконец, в её сторону?

Ольга вышла из здания бизнес-центра и, окунувшись в обычную сутолоку петербургских улиц, пешком направилась домой. Надо прогуляться, привести мысли в порядок, посмаковать собственный маленький триумф, неожиданное везенье. Кажется, даже болезнь отступила, не хочет портить ей эти хорошие минуты. Болезни, они такие, непредсказуемые, никогда не знаешь, чего от них ждать…

Здания советской постройки на оживлённом проспекте, по которому она шла, провожали Ольгу стеклянными глазницами окон, внимательные, они следовали за ней взглядом. Сталинский ампир, помпезный и величественный, хорош, не налюбоваться… Какой всё-таки красивый её родной город… Или это радость, плескавшаяся внутри, подогреваемая мыслями о замечательном будущем, которое придёт на смену её серой жизни, расцвечивала всё вокруг? Кругом те же дома, те же тротуары и колыхавшиеся перед глазами спины людей, которые обгоняли её. И то же в серых тучах питерское небо, но она-то знала, там, за облаками, солнце, горячее и яркое. Восторг, теснясь в душе, не утихал. А может, это и есть счастье? Пришло, заблудившееся… Нашло её снова. Дождалась…

* * *

На домашних потрясающая новость, которую Ольга торжественно объявила за ужином, совсем не произвела впечатления. Последовала минута недоумённого молчания и крайне удивлённых взглядов мужа и дочери. Наконец, повисшую в воздухе тишину нарушил голос Александры.

– Мам, тебе это надо? Ответственная работа, с деньгами, – дочь скомкала в руке бумажную салфетку. – Тут квалификация, знаешь, какая нужна, чтоб не наворочать ошибок.

– И правда, ещё подпишешь что-нибудь не то, – подхватил Тимофей. Он продолжил прерванный процесс поглощения салата оливье, который по случаю торжественного события приготовила Ольга. – А потом, глядишь, и недостачу на тебя повесят.

– Я буду осторожна, – мрачно ответила Ольга. – Сто раз проверю, прежде чем что-то подписать.

– Запросто подставят, может, так и задумано. Иначе, зачем ты вдруг им понадобилась? – В голосе Тимофея лёгкое презрение. Он дотянулся вилкой до золотистой куриной грудки, добавил аппетитный кусочек в свою тарелку. – Нечисто дело, точно тебе говорю.

– В самом деле, мам, опытных бухгалтеров не нашлось, что ли? – Саша бросила на стол истерзанную салфетку. – Странно всё это.

– Они меня хорошо знают. Я свой человек, – возразила Ольга, но фраза прозвучала неубедительно, она и сама это понимала.

– И потом, тебя с утра до вечера дома не будет, – не унимался Тимофей. – А сейчас у тебя короткий рабочий день. Можно только радоваться такому счастью. Оль, в твоей сегодняшней работе столько плюсов…

– Даже не старайся, бесполезно, – её голос прозвучал непривычно твёрдо. – К тому же я уже уволилась.

Ольга была расстроена. Как всё трудно, как неправильно… Праздник не получился. Не ожидала она, что семья не поддержит её решение, её желание жить лучше, выйти на другой уровень. Денег заработать для приличной жизни, в конце-то концов! И поднять самоуважение, которое находится на критической, ниже плинтуса, отметке.

Чтоб не захлестнула обида, Ольга встала, отправилась на кухню. Кухня в шесть квадратных метров, с затейливой, лентой опоясывавшей стены плиткой, выложенной ещё Николаем, с подобранной вместе с ним удобной мебелью, – лучшее место в доме. Эти стены в весёлых обоях, с полками, заставленными керамикой, всегда дарили ей покой. Раздвинув цветные шторки, Ольга прижалась лбом к оконному стеклу, ощущая острое чувство одиночества. Только фиалки сиреневыми, голубыми, розовыми глазами улыбались ей с подоконника. Да, она одна, и это пора принять. Одна со своей болью, и эта боль такая – словно лезвием полоснули по венам. Николай выскочил бы следом, обнял бы за плечи, затормошил… И всё бы расставилось по своим местам.

– Мам, ну ты чего? – Александра заглянула на кухню, подошла, остановилась рядом. – Расстроилась? Прости, непутёвую, – обняла одной рукой, заглянула в лицо. Всё-таки она дочь своего отца.

– Да ладно, всё, проехали, – Ольга отошла к мойке, загремела посудой.

– Но я о тебе беспокоюсь, – Сашка не отставала. – Если не получится, сама же себя загрызёшь.

Читай, сорвёшься в очередной запой? И опять жизнь кувырком? Этого не будет, исключено, Ольге уже с лихвой хватило и всеобщего осуждения, и мук совести, и головной боли по утрам.

– А может, я не права? – голос дочери за спиной, задумчивый и тихий. – Да, знаешь, наверное, стоит попробовать. Если ты по-настоящему захочешь, у тебя всё получится.

Подскочил Бадди, потыкался в ноги мохнатой мордой, вьюном покрутился рядом, словно тоже высказал своё молчаливое одобрение. Чёрные глаза-маслины просили внимания и ласки. Протянув руку, Ольга погладила его мягкую спину, потрепала уши. Милый, милый…

Она знала – всё у неё получится. Потому что верила в свои силы, потому что отчаянно, всей душой желала перемен. Получится. Тут без вариантов. Другого не дано. Только так…