Читать книгу «На дорогах четырех королевств. Том 2» онлайн полностью📖 — Александра Воропаева — MyBook.
image
cover





Ганин пошел следом. Подняться оказалось довольно просто. В земляном склоне были даже устроены каменные ступени, просто теперь они почти полностью заплыли и едва угадывались. Улишка помогала ему, – крепко держала за руку, – и он не возражал, хотя в этом больше не было необходимости.

Здесь наверху земляного вала оказалась широкая площадка, достаточная для того, чтобы там могла расположиться артиллерийская батарея. Но в этом мире, у людей не было огнестрельного оружия. То ли порох еще не был изобретен, то ли его еще не догадались применять в военном деле. Это еще предстояло выяснить.

Площадка бастиона поросла травой и в ней действительно, слабым контуром на земле, угадывались останки какой-то метательной машины. Неаккуратной пирамидой лежали каменные снаряды. Дальше начиналась крепостная стена.

Его спутники: Дежнев, Биорк, гномы, Шарки собрались в боевом проходе, за сохранившимися зубцами стены.

– Нас здесь заперли, – говорил Сергей. – Вон посмотрите вокруг. И уруктаи не сбираются упускать свою добычу.

Ганин подошел. Под стенами уже собралось небольшое войско. Оказалось, что те орки, с которыми они ввязались в драку, были только передовым отрядом. Теперь к ним поспели и их остальные узкоухие собратья. Сколько их там суетилось, трудно сказать – с полсотни, не меньше. Прибавить к этому табун огромных варанов, какие-то повозки, напоминающие их собственную арбу, шум – путников внизу дожидался целый табор.

Они не пытались пойти на штурм. Видимо, орки хорошо знали свойство этой заброшенной крепости. Несмотря на ее древность, она достаточно сохранилась, чтобы послужить убежищем. Увидев, что вход в твердыню надежно закрыт, враги разложили на небольшом расстоянии от стен костер, и уже разбивали шатер: устанавливали конусом жерди, раскладывали поверху шкуры. Явно готовились к длительной осаде.

Стены крепости окружали башню двумя полукругами: на плане это выглядело бы, как веки, обрамляющие зрачок. Задняя стена была невысокая, чуть выше человеческого роста, и во многих местах обрушилась. Но сразу за ней начинался резкий спуск, почти обрыв, а дальше лежало русло пересохшей реки. Теперь там, среди камней, угадывался лишь жалкий ручей. Подобраться к крепости снизу было почти невозможно, но так же трудно было уйти незамеченными в ту сторону. Особенно такой большой компанией, да еще и с лошадьми.

– Влипли! – сказал Дежнев.

– Да, – сказал Эриферн, внимательно все осмотрев. – Встряли мы надежно. Узкоухие нас просто так не выпустят. Потому они сильно и не наседали, знали, что мы в ловушку рвемся.

Грисам в досаде махнул кулаком, туда-сюда зашагал вдоль стены. Лицо его было сердито.

– Вот, клянусь своими старыми поршнями, нужно было идти только вдвоем, а не подбирать всех встречных-поперечных. Борода Эльве! Собрались в степи такой оравой, и как тут было не нарваться на неприятности! Конечно, вся степь узнала, что по ней идут чужаки – вот и кончились пироги да пышки, а пошли синяки да шишки!

Дежнев в удивлении воззрился на него. Он не мог стерпеть такой несправедливости.

– Эй-эй! Не газуй, Грисам! Между прочим, если бы мы с Андреем не вмешались, вас орки бы покрошили на мелкую капусту еще на Джантугане. Забыл что ли, камрад? Вы сами нас после уговорили пойти с вами.

– Вовремя вы рядиться начали, ― заметил Биорк.

Гном и Сергей разошлись по стене недовольные друг другом.

Шарки стоял у края, рассматривал своих степных собратьев, и лицо у него было сосредоточенное.

– Здесь два туменя, – сказал он.

– Что это значит? – Ганин подошел к нему.

– Два сайби под одной крышей ночевать не будет, – он указал на второй конус, который начали возводить напротив первого. – Значит, здесь два туменя – два рода.

– И что? – спросил Эриферн. Шарки пожал плечами, наверное, мысль, которую он хотел выразить, было донести довольно сложно.

– Начнут делить, чья мы добыча? Нам-то, что с этого? Вряд ли настолько поцапаются, что позабудут о нашем существовании, – сказал Дежнев. – Нужно думать, что делать. Как будем выворачиваться из ситуации. И, между прочим, что мы будем жрать.

– Есть – ладно, – сказал гном. – Что мы будем пить. Эта закавыка скорее насущной станет.

– А у кого осталась вода?

Путники стали смотреть свои запасы. По еде выходило не так страшно: у Ганина и Дежнева до сих пор сохранились консервы, концентраты и галеты, которые они брали с собой еще из Москвы, у гномов были сухари и сушеные полоски мяса, у Биорка ― зачерствевшая в камень лепешка. Даже у Улишки сохранился в тряпице пойманный и освежёванный кролик.

С питьем было хуже. Путешественники привыкли, что на плоскогорье, по которому они двигались последние дни, вдоволь хватало источников воды. И ключи, и стоялые озерца, из которых они даже старались не пить. Хватало многочисленных ручьев, бегущих с гор.

У Ганина была фляга, но вода плескалась на самом дне. У Дежнева она была вовсе пуста. Более запасливы были гномы: и у Эриферна и у Грисама на поясах висели бутылочки, формой напоминающей раздавленные груши. Это были какие-то древесные тыквы, и, в соответствии со всеми представлениями Андрея о гномах, они у них были полны. Но это на всю компанию.

– Я пойду, осмотрюсь, – сказала Улишка. Она пожала руку Андрею.

– Куда ты? К башне? Пойдем вместе.

– Тебе нужно бы отлежаться…

Ганин все же пошел с ней; он чувствовал себя в порядке. Они спустились со стены по склону. Андрей никак не мог привыкнуть, что нет необходимости помогать девушке. Она была, пожалуй, ловчее его, да и не понимала она этого; когда он протягивал ей руку перед препятствием она охотно вкладывала в нее свою узкую кисть, ей не приходило в голову, что он дотрагивается до нее по другой причине – не по романтической.

Голем стоял там, где они его оставили. У него в руках было копье Дежнева, но ему не пришлось им воспользоваться: орки не пытались разобрать завал. Малыш стоял истуканом, опираясь на это копье, как на костыль. Неподвижно. Только глаза двигались.

Андрей всмотрелся в его лицо. Что-то с ним было не так.

Улишка не задержалась, она прошла через траву дальше и уже заглядывала в проем, ведущий в башню. Если там когда-то были ворота – они уже давно сгнили.

– Что с тобой? Тебя не… повредили орки? – спросил Андрей. – Ты какой-то неповоротливый.

– Я каменею, – тягуче сказал голем. – …А лошадь ушла вниз…

– Каменеешь… что это значит?

Голем тяжело вздохнул.

– Связи останавливаются… Здесь такая сушь. В воздухе мало влаги, – тянул он с явной натугой. – Руки, ноги… Не могу двигаться.

– Тебе нужна вода, – понял Андрей. – Ты же не можешь совсем погибнуть?

Истукан двинул тяжелым подбородком.

– Подожди сейчас, сейчас… – Ганин испугался, что вот-вот будет поздно, и тогда уже ничего не сделаешь. Где там у него в глине прячется сознание? Он поспешно отщелкнул карабин и открутил крышечку фляги. – Куда тебе лучше?

Голем не отвечал.

Андрей приложил емкость к неплотно сомкнутым губам Малыша. Влага всосалась в несколько секунд.

– Так лучше?

Голем повернул глаза. Спустя несколько секунд чуть живее, чем ранее, но все же очень-очень тяжело, произнес:

– Лучше…

– Погоди минуточку. Ты только погоди, приятель. Вот же… сейчас я.

Улишки не было видно, наверное, нырнула в башню. Ганин собирался вскарабкиваться назад на стену по укосу. Придется объяснять спутникам, что срочно нужна вода… они же поймут.

– Найди, Ганин, мою лошадь, ― сказал голем. ― У седла – мех…

Андрей понял и побежал вниз за башню. Нужно было отыскать ушедшую кобылу.

В конце концов, все обошлось. Кожаный мешок был полон воды. Ганин помогал Малышу, придерживал его, пока голем жадно поглощал влагу. Струйки воды, не попавшие в его жадный рот, бежали по синей груди, и прямо на глазах всасывались в глину. Удивительное зрелище и даже жутковатое. Если встретить такое существо где-нибудь в одиночку, на пустыре… – скопытиться можно от страха.

Голем отвел от губ опустевшую емкость. Облегченно вздохнул.

– Благодарю тебя, Ганин. Ты спас меня. И ты пытался спасти меня там… от орков. Хотя тогда этого и не требовалось.

– Почему? Разве тебя нельзя ранить?

– Это трудно сделать. Мое тело очень адаптивно, главное поддерживать его в хорошем состоянии. А вот тебе следовало бы поберечься: чтобы прервать жизнедеятельность человека, может быть довольно небольшого повреждения в его оболочке. А я даже не чувствую боли, только некоторые неудобства из-за увеличения дисфункции. В следующий раз учитывай это, пожалуйста.

– Где это ты набрался таких слов? Впрочем, можешь не отвечать…

– Ты прав, мы много общались с Сергеем Олеговичем.

Хм… О чем? О снах андроидов и электронных овцах? О трех законах роботехники? – с Сереги станется… Ганин постоял несколько секунд. Нет, он никак не мог понять, как можно с помощью магии создать искусственного человека. Хотя если под магией подразумевать умение манипулировать энергией, распределять ее… как в йоге… Но разум, личность… Откуда это могло взяться. Нет, непонятно.

– Ты осознаешь себя? ― спросил Андрей.

– Определенно. Вот же я, ― истукан протянул вперед синие руки. ― Я – Малыш, я чувствую свою отделенность от других физических объектов. Но Сергей Олегович считает, что мои когнитивные функции недостаточно окрашены эмоционально.

– Что это значит?

– Он полагает, я только изображаю реакции человека, а мои действия строго рациональны. Я тоже это отмечаю. Мне бы хотелось, совершать незначительные логические ошибки, не влияющие на механизм принятия основных решений. Это бы помогло наладить более тесный контакт с остальными членами нашей группы. Но я боюсь разбалансировки.

– Ладно, как скажешь… Рад, что ты восстановился, ― Ганин собрался уходить. – И знаешь, Малыш, все же будет значительно лучше, если ты будешь говорить с нами человеческим языком ― зря ты набрался этой терминологии.

– Но ведь так точнее…

– Это тебе мой добрый совет. Даже просьба. Это все звучит нелепо.

Он оставил замершего голема переваривать эту идею и заглянул в башню. Ганин увидел, ступени, которые шли по внутренней стене вниз и вверх. Света была достаточно, чтобы все как следует рассмотреть. Улишки здесь не было. И делать здесь нечего ― ни подняться, ни спуститься было невозможно. Лестница была разрушена в обоих направлениях, в пролетах зияли такие провалы, что перескочить их человеку было не по силам.

Разыскивая Улишку, Андрей углубился в кустарниковые заросли в дальней части поляны. Здесь он неожиданно наткнулся на каменный желоб, неглубокий и пологий, идущий в сторону башни. Заинтересованно хмыкнув, Ганин пошел по нему, чтобы посмотреть, чем он кончится. И у стены нашел жерло колодца.

Чуть ниже стояло каменное корыто с выпуском, и желоб брал свое начало именно из него. Видимо, когда-то здесь был и подъемный механизм, и другие приспособления.

Ганин заглянул в колодец. Очень глубоко и темно. Кажется, на самом дне что-то отсвечивает далекой искоркой, но никаких гарантий, что вода там есть. И все же это уже кое-что, стоило вернуться сюда с трековой веревкой… Андрей начал беспокоиться, что не может найти Улишку.

Он продрался сквозь кусты и прошел вдоль нижней стены. Она все еще могла выполнять свою защитную функцию. Но вот в одном месте когда-то случился оползень и здесь стена обрушилась. Андрей схватился рукой за выступ, высунул голову. Внизу был голый и обрывистый склон. На красной глине не могли удержаться даже кусты. Где-то внизу торчали кочки с чертополохом.

Андрей вернулся на стену к спутникам.

Здесь, на траве бастионной площадки уже был разложен костер. На нем скворчал, роняя капельки жира в огонь, разделанный кролик. Управлял процессом Грисам. Тушка была нанизана на две стальные спицы, как на шампуры, гном как раз, взявшись двумя руками, переворачивал мясо на другую сторону. Все остальные спутники были здесь же, только Улишки не наблюдалось.

Андрей беспокойно оглянулся. Конечно, крепость была заброшена и здесь еще много было мест, где можно было укрыться… неужели она еще не возвращалась? Нужно было спросить, но Дежнев опять толкал речь и, к сожалению, с философским уклоном:

– …Да если бы оно так было – доверься человеку с двумя высшими образованиями. Мы живем сообразно не тому, как мир устроен, а как мы его себе представляем. И потому вы идете в этот ваш священный город. А зачем это вам? И почему это он священный?

– Не трещи, Дежнев, – попросил старший гном, морщась.

– Верно, тебе говорю, Эриферн Боордович! Вот смотри, за что ни возьмись, везде одно и тоже: например, земля круглая, а ходим мы по ней, словно она плоская…

– В каком это месте она круглая? – поинтересовался Грисам.

– Так, с тобой все ясно – это потом, – отмахнулся Дежнев и продолжил. – И живем мы так, словно век наш не ограничен на календаре жесткими датами, а будем мы жить вечно, иначе, как можно объяснить желание все вокруг перевернуть и обустроить по-новому. Зачем!? Ведь скоро все кончится! И вы, поэтому идете в этот ваш Нодгар за тридевять земель. А зачем вам это? Почему вам не жилось там, откуда вы пришли?

А Ганин вдруг некстати задумался, и вправду земля круглая? а может теперь она не круглая, а большой диск, и плывет сквозь вселенную на спинах слонов и гигантской черепахи… Ну нет, это было бы уже слишком.

– Ведь что такое материя? – продолжал вещать Дежнев. – Объективная реальность, данная нам в ощущении. Спасибо дедушке Ленину, за лаконичную формулировку. Теперь перейдем к консенсуальной реальности, или, по Чарльзу Тарту, к «обусловленной реальности», поскольку никто не спрашивает у нас согласия, хотим ли мы жить в общепринятой реальности, а грубо и непреложно приучают к ней путем «обусловливания» – то есть дрессировки социальных условных рефлексов в процессе взросления…

– Молот Гвааля мне на ногу! – вскричал Эриферн. ― Человек Ганин, вели своему товарищу прекратить это! У меня взорвется голова!

– Сергей, в самом деле… не грузи.

– И пусть он говорит на общем языке! ― грозно потребовал Грисам.

– Я только хотел сказать, что человек часто действует не в своих интересах, а руководствуясь ложными, навязанными представлениями, ― примирительно сказал Дежнев.

– Разве этого кто-нибудь еще не знает? – весело изумился Ассандр Биорк. ― Мы только этим всегда и занимаемся ― действуем, вопреки нашим интересам. Но разве мы такие одни? Вот возьми хотя бы нашего уруктая… ― в голосе рыцаря послышалась насмешка.

– Да, чувство товарищеского локтя не чуждо и нашему Шарки, ― гордясь подопечным сообщил Дежнев.

– Шарки? А что Шарки? ― спросил Грисам.

– Ради товарищей он готов рискнуть своей зеленой шкурой. Скажи им, приятель… Лучше я сам. Шарки говорит, что у этих степных уруктаев на тотемном шесте ― знак претендента. Возле их вигвамов. Значит, у них старый айбактин умер и они будут выбирать нового.

– И что? ― заинтересовался Ганин. ― Ты думаешь, они займутся этим прямо здесь? И это как-то поможет нам?

– Любой сайби может участвовать в играх… ― сказал орк. – И Шарки может.

– Сайби ― это у них типа вождь племени, ― пояснил Дежнев.

– Так ты, значит у нас не простой орк? Ты у нас из благородных? ― спросил Грисам с неприятной гримасой.

– Шарки ― сын когункана. А когункан правит всем жамбалом. Двадцать айбактинов у него в ногах.

– Вижу, куда вы клоните. Опасная затея, ― сказал Ганин.

– Еще раз, для тех, кто на бронепоезде ― мы здесь в ловушке! ― воскликнул Дежнев. ― Если мы ничего не предпримем, мы все передохнем.

На площадку выскочила Улишка. Запыхавшаяся и страшно довольная. Проказливая улыбка играла на ее губах.

– Я тебя потерял, ― сказал Ганин.

– А я воды принесла! ― воскликнула девушка, показывая мех. ― И еще могу принести. Сколько угодно.

– Где же ты взяла?

– А в ручье за стеной! Я себе дорожку нашла.

– И орки тебя не видели?

Ганин понял, что Улишка снова оборачивалась. Против своей воли он представил лисицу – несущую в пасти кожаный рукав, набирающую воду в ручье и снова поднимающуюся по крутому склону. Или она набирала, опять превратившись в девушку. И сидела голышом на корточках у воды… А вот что случается с ее одеждой, когда она меняется? Нет, одной физиологией здесь не обходится. Волшебство – штука сложная. У Улишки словно свернутое пространство в запасе. Как у компьютерного героя. Здесь должно быть какое-то рациональное объяснение. Несомненно. Может, как в квантовой механике: сколько там по теории суперструн у нас измерений? чуть ли не одиннадцать?

– Да, ну у нас и компания, ― сказал Дежнев, протягивая руку к емкости с водой. – В такой компании не пропадешь. Мы один другого стоим.

Улишка улыбалась, но не спешила отдавать ему мех. Ее милый Ганин еще не напился. Куда ты, рыцарь?

Чудеса на сегодня не закончились. В воздухе над ними раздался хлопающий звук. На сложенные грудой каменные ядра опустилась большая черная птица – огромный, отливающий иссиня-черным блестящим оперением ворон.

– Охренеть! ― закричал Серега. ― Это что еще за штука тут свалилась!

14. Ассандр Биорк

Той ночью было темно. Свет давали только звезды – смотрящие с неба и отраженные в море. Да еще призрачно мерцал посох мейстера Воона. Нехорошо мерцал, от его свечения в животе становилось пусто и тошнота подкатывала к горлу, словно Биорк снова был юнгой и его пробовала на зуб морская болезнь.

В том неверном свете трудно было хорошо рассмотреть птицу, и все же теперь Ассандр был уверен, что это тот самый ворон. А звали его…

Нет, имени птицы он не знал. Но это не важно. Ворон сам знает имена всех, к кому прилетает. Биорк шагнул вперед.

– Черный Шептун, – сказал он, и в его голосе прозвучал упрек, – наконец-то ты прилетел ко мне. Ты нашел ко мне дорогу даже сюда – за Драконий хребет. Хотя у меня к тебе и не осталось жгучих вопросов. А ведь я ждал тебя полжизни. Что же ты не появился раньше. Еще в Капертауме, когда Альда уезжала из Овечьих Холмов, когда ты так был нужен мне…

Ворон посмотрел на него одним глазом.

– А я прилетел в эту степь не для тебя, капитан! – каркнул он. – Не для тебя.

– Ого! – воскликнул Дежнев. – Что за новые чудеса! Что за кот ученый?!

Ассандр сжал зубы и оглянулся вокруг; все смотрели на него. Ему стало неловко. Он думал, что единственный здесь, кто знал о Черных Шептунах. О птицах, возвещающих хорошую судьбу, птицах, отвечающих на вопросы.

– Ты прилетел… к гномам? К новым людям? Мне нужно объяснить им твое предназначение?

– Я и сам справлюсь, Ассандр Биорк! А ты пока подумай, почему это у тебя не осталось вопросов. Ты уже уладил свои делишки с Биорком Ассандром?

Ассандр в смятении отступил.

– Подойди ко мне Шарки сын Грогла! – каркнул ворон. – Ибо я принес свои слова тебе!

Орк шагнул боком в сторону птицы и, недоверчиво глядя на нее, остановился.

– Сказал ты в сердце своем, смирюсь на время, – начал вещать Шептун, – никто не узнает о позоре моем. Потом вернусь. Но не пережидай плохие дни, Шарки, твои ноги уже на главной своей дороге. Взревновало сердце твое к силе Кипаги. Но разве не ест и не пьет он, и не заворачивается от ночной сырости в плащ, и разве не откидывает он тени, как и ты? Пределы ждут твоих шагов, – зачем еще асы послали тебе союзников. Или ты слеп?

Шарки выглядел озадаченным.

– Это что сейчас происходит? – спросил Дежнев. – Что это сейчас за акт? Пророчество? Скажи что-нибудь и нам. Только скажи хорошее.

– Серега! – негромко воскликнул его приятель.

– Новые люди нетерпеливы, – повернул ворон голову. – Но ваше время еще не пришло. Вы лишь пишите первые слова в истории Восточного и Дальнего Пределов, – ворон дернул крыльями и одним прыжком перескочил на зубец стены.

Биорк смотрел на него, стоя между торжественно застывшими гномами Эриферном и Грисамом.

– А тебе я все-таки скажу, хоть ты и не спрашивал, – известила птица капитана, – не загоняй Биорка Ассандра в дальний угол. Иначе он вырвется оттуда сильнее, чем был. И в самый неподходящий момент. Помни, что он – это тоже ты, и будь одним человеком. Когда научишься этому и найдешь свой меч – может быть, станешь счастливым.

– Между прочим, ты ошибаешься, – возмутился Ассандр. – Давно я научился быть счастливым – бескрайним морем, что…

– Прощай, Биорк-мореход! – ворон захлопал крылами и тяжело взмыл в вечернее небо.

Все стояли и провожали птицу взглядами, пока она не превратилась в точку и не скрылась из вида. Ассандр опустил глаза. Дежнев сложил руки на груди и ждал пояснений Биорка.

– Значит, это была вещая птица? – Ганин в этот раз опередил своего товарища.