Глава 3

К княжичу подвели Бакшана.

Тот поклонился до земли и проговорил:

– Я не воевал, не грабил, не убивал, кушать делал. Плов, мясо жареное, много чего.

– Откуда знаешь русский?

– Очень плохо. Надо человека, который знает лучше.

– Ты хочешь сказать что-то важное?

Повар посмотрел на княжича и пожал плечами. Мол, не понимаю.

Савельев подозвал Агиша.

– Ильдус, переводи.

– Да, княжич.

– Говори, повар.

Бакшан начал говорить, Агиш – переводить.

– Надир-ага сказал не всю правду про стан мурзы.

– Интересно. И что он утаил?

– Утаил то, что стан мурзы не на берегу у болот, а ниже по течению, у затона. Тот глубокий, широкий. Там и стоят шатры Салмана Захира и его приближенных.

– Какая важность в том, что стан этот находится немного дальше по реке?

– А как же затон, воевода?

– При чем тут затон?

– А как мурза добрался до такого глухого места, Губаринских болот и дремучего леса?

Княжич посмотрел на повара.

– Рекой?

– Да. Мы шли от Казани вверх по Волге, против течения, где на веслах, где под парусом. У мурзы есть две ладьи и струг. Суда большие, в каждом уместится человек по шестьдесят, а то и больше. Есть пушки, по одной на ладьях, две на струге. Все спереди. Дошли до впадения в Волгу Колвы, дальше на веслах. Ладьи и струг поставили в затон, рядом разбили стан. Шатры мурзы и его ближних стоят на самом берегу, к ним брошены сходни.

– Это все, что ты хотел сказать?

– Нет. Еще вот что может тебе пригодиться, господин. Мурза Захир часто с небольшой охраной выезжает в деревню Алат, что в пяти верстах от правого берега реки Казанки, напротив ханского замка. Ее часто хутором называют. Там он охотится, развлекается с наложницами и мальчиками. Пьет не только кумыс, но и хлебное вино. Человек хитрый, но бесшабашный. Храбрый тогда, когда нет угрозы. Он и сюда-то решил пойти не просто так, знал, что никто в этих лесах ему не помешает. Привезет ясырь в Казань и будет хвалиться, как брал целые крепости.

– Как, говоришь, называется деревня?

– Алат, воевода. Она недалеко от берега Волги. Там полосы леса, кусты, но больше степь. В деревне у него хороший дом.

– Ладно. Стой пока здесь, – проговорил княжич.

Татарин присел на корточки, опустил голову.

Савельев же крикнул:

– Внимание всем! Воинам забрать татарских коней, баб и детей посадить на телеги. Пойдем обратно в деревню.

– В деревню? – удивился Бессонов. – Но…

Княжич прервал воина:

– Да, в деревню. Надо помочь людям восстановить их избы, новые срубы поставить. Потом пойдем в Бабаев.

– Но работы в деревне займут не менее месяца.

– Так долго мы не задержимся, коли споро работать будем. Да и мужики деревенские в стороне не останутся. Мы им только поможем, без нас они не справятся.

Бессонов пожал плечами.

– Ты воевода, Дмитрий Владимирович, твое повеление закон. А с этим поваром что делать будем?

Княжич кивнул Агишу.

– Встань, разбойник! – крикнул тот.

– Я не разбойник, а повар, резал только кур, баранов, лошадей.

– А откуда ты знаешь о хуторе Алат? Гулял там с мурзой?

– Куда мне? Я никто, он князь. Я знаю его повара. Тот рассказывал. Он всегда с мурзой.

– Ясно. – Савельев взглянул на Бессонова. – Ты спросил, что делать с ним, так?

– Да.

– Пусть уходит.

– Как? Ты решил отпустить басурманина, который служил в отряде головореза Надира?

– Но он повар, Гордей. В грабежах не участвовал.

– Люди тебя не поймут.

– Поймут, когда объясню.

– Ты что-то задумал?

– Нет, просто отпускаю его. Пусть идет. Такова моя воля.

– Добро.

– А ты успокой людей.

– Им сейчас не до татарина.

– И то верно.

Бывшие невольники вместе с воинами княжича готовились к возвращению в деревню.

Савельев сказал Агишу:

– Передай повару, пусть уходит. К мурзе, к черту, куда угодно, лишь бы с глаз долой. И пусть запомнит, что другой раз милости не будет. Пусть сидит в своей Казани и носа в земли русские не кажет!

– Воевода, он понимает по-русски, пусть и плохо. Может рассказать мурзе о том, что здесь произошло.

– Пусть. Мурза потерял отряд, но у него осталось еще восемь десятков людей. Они наверняка взяли хороший ясырь. В одном только селе Броды сотен пять народу проживает. Часть, понятно, вырвется, но многих татары возьмут. А еще деревни Веселка и Покровка. Там тоже можно пленить немало здоровых мужиков и баб. Этого Захиру хватит. А гибель отряда Надира мурзе даже на руку. Этим самым он покажет, что ему действительно с боями приходилось брать деревни. Он герой! Ну и черт с ним. Пусть повар уходит, пока я не передумал.

Бакшан понял суть речи воеводы, но ждал перевода, изображал саму покорность. Как только Ильдус Агиш перетолмачил слова княжича, повар вскочил и зигзагами, как заяц, стремительно побежал к лесу.

– Во дает! – сказал Бессонов. – Его теперь и на коне не догонишь. Но что ты задумал, княжич?

– Потом, Гордей. Давай сейчас отправим людей в деревню. Отряду сбор!

– Не понял. Мы что, не поедем в Дергу?

– Слишком много вопросов задаешь, Гордей Никодимович. Исполняй приказ!

– Слушаюсь, воевода!

Освобожденные пленники развернули телеги, и обоз медленно пошел обратно, в разоренную деревню.

Княжич приказал воинам следовать за ним, но на ближайшей поляне остановил их. Они с вниманием и не без удивления смотрели на него.

Княжич же выстроил всех кругом и спросил:

– Не понимаете, что я задумал?

Голос подал Истома Уваров:

– По правде сказать, нет. Первый твой наказ – идти в деревню и помогать людям строить дома – был для нас непонятным. Ведь у отряда другое задание. А сейчас и вовсе все запуталось.

Савельев улыбнулся и проговорил:

– Распутаем, Истома. Коли помните, о помощи крестьянам я говорил в присутствии татарского повара, а он понимает по-русски. Затем я приказал отпустить его. Сейчас Бакшан торопится в стан мурзы. Он один вернется отсюда. Захир сразу допросит его о том, что произошло у Дерги. А норов у мурзы вспыльчивый. Но дело даже не в этом. Повар расскажет, что мы перебили всех вояк, которых Захир послал в набег на Дергу, и бросили их трупы на поляне. У татар свои обычаи, которых они строго придерживаются. Мурзе придется высылать сюда людей, дабы похоронить погибших до захода солнца. Так у них положено. Захир также узнает, что малочисленный отряд проклятых неверных, уничтоживший его людей, останется в деревне и будет помогать местным жителям восстанавливать избы. Вот тут-то и должна сказаться вспыльчивость Захира. Какая-то дюжина русских воинов перебила его отряд, не ушла в крепость, не увела туда освобожденных людей, а набралась наглости, осталась в деревне и принялась ее восстанавливать. Я думаю, что мурза Захир сегодня же пошлет сюда еще один отряд. Он прикажет ему уничтожить нас, опять захватить ясырь, доставить его из Дерги в стан и захоронить своих соплеменников.

За него продолжил Бессонов:

– А мы в деревне устроим им засаду. Но для этого нам надо убрать оттуда жителей, срочно отправить их в Бабаев.

– Вояки у мурзы Захира, скажем прямо, плохие. Есть, конечно, опытные воины, но таковых мало. Мурза собрал тех людей, которые льстили ему, участвовали в грабежах, насилии и убийствах. Он не желает сражения с русской ратью. Этот весельчак привык гулять, а не воевать. Но разведка у любой татарской рати, будь то два десятка, сотня или несколько тысяч, всегда была сильной. Там только опытные воины. Они, не выходя из леса, определят, что русский отряд действительно малочислен и готовит засаду. Разведка узнает, как мы собираемся встретить второй отряд. Тогда наш замысел окажется не только бесполезным, но и губительным. Мы должны переиграть мурзу. Посему засаду будем устраивать на той же самой поляне. Путь от стана мурзы к Дерге лежит через нее. Других дорог у татар нет. Если только обход с юга, где легко напороться на дозоры, высланные из крепости. Сюда отряд татар выйдет единым целым. До елани высылать разведку не имеет смысла. Я уверен, что мурза думает, будто мы в деревне. Он не исключает, что к нам подойдет подмога, но она будет совсем невелика. Захир полагает, что мы никак не ожидаем ответного удара, – проговорил княжич.

Воины слушали его, поглаживая бороды.

– Что ж, княжич прав, – сказал Бессонов. – Мы при всем желании не сможем разгромить стан мурзы. Слишком уж много у него там воинов. Где-то восемь десятков рыл. Нас же со служивыми татарами – четырнадцать. Как мы ни старайся, татары задавят нас числом. По замыслу княжича, мы выманим сюда по меньшей мере еще один отряд. Скорее, даже больше. Мурза узнает от повара, что против Надира и его разбойников выступила дюжина воинов, легко справившаяся с двадцатью татарами. Значит, надо посылать больше людей. Захир может позволить себе отправить к Дерге и два отряда. Мы так и не получим помощи из крепости. Два отряда татар станут для нас тяжелым бременем.

Осип Горбун махнул рукой и заявил:

– Да ладно тебе, Гордей. Сорок татар, которые попадут в засаду, это разве непреодолимая сила? Наши лучники с ходу снимут с десяток степняков. Потом они будут выбивать их одного за другим, покуда тот басурманин, который приведет сюда татарскую рать, сообразит, как ему быть. Тем более что на елань татары войдут походным порядком, зная, что мы отошли в Дергу вместе с тамошними жителями. Им надо похоронить своих соплеменников. Вот тогда мы по этим поганцам и ударим.

– Ничего, на елани с татарами справимся, – поддержал его Боян Рябой.

– Тогда, друзья мои, поступаем так, – начал княжич. – В передовой дозор пойдут, как и раньше, Лукьян Балаш и Боян Рябой, с ними Филат Черный. На север – Тарас Дрога, Осип Горбун и Лавр Нестеров, на юг – Бажен Кулик, Истома Уваров и Кузьма Новик. Здесь, у тропы, ведущей к деревне, остаюсь я. Со мной Гордей Бессонов, Надежа Дрозд, служивые татары Анвар Баймак и Ильдус Агиш. При этом наши лучники будут здесь, на юге и севере. Восток после прохода ворога закроют дозорные. Так мы окружим елань. Ждем татар, которые, как я думаю, появятся где-то в полдень. Смотрим, сколько их, как идут. Если они не остановятся на поляне, оставят похороны на потом, то лучники выбивают всех, кого смогут и успеют достать. При этом, дабы не возникло неразберихи, Надежа Дрозд бьет по передовым татарам, Тарас Дрога – с пятого всадника до десятого. Истома Уваров – от конца, сколько сможет. Первым в бой вступаю я. В момент схватки, когда мы сойдемся с передовыми татарами, на елань одновременно выходят все воины.

Бессонов кивнул и сказал:

– С тем понятно. А как действуем, коли отряд татар встанет и займется похоронами?

Княжич укоризненно посмотрел на опытного воина.

– Ты перебиваешь меня, Гордей. Так нельзя.

– Извиняй, княжич, хочется быстрее все обсудить да заняться делом. Надо наточить сабли, ножи, проверить доспехи, накормить и напоить коней. Да и нам самим перекусить не мешает.

– Это так, – воскликнул какой-то воин. – Покуда нет татар, надо хоть каши сварить.

Вперед выступил Баймак и сказал:

– Коли княжич не против, то этим займемся мы с Ильдусом.

Савельев улыбнулся.

– Я не против. По этой части вы мастера. Готовьте, но так, чтобы дыма не было, собирайте только сухие дрова и место для костра присмотрите дальше по тропе.

– Сделаем!

– Занимайтесь!

– Ты, княжич, так и не ответил на мой вопрос, – напомнил Бессонов.

– Коли татары начнут с похорон, то выставят на елани охрану. Увидим, как и где она встанет, тогда и решим.

Тут со стороны деревни донесся шум. К елани явно приближались всадники. Сколько их было? Трое? Четверо? И что за люди?

Княжич уже готов был отдать приказ рассредоточиться для встречи нежданных гостей, как из-за ближних кустов раздался голос:

– Воины, не бейте, мы мужики из Дерги.

К княжичу подъехали четверо всадников. Впереди молодой мужик, в глазах которого было столько печали и ненависти, что Савельев невольно вздрогнул.

– Назовитесь! – бросил он.

– Я Иван Коган, супруг Марины, – сказал этот самый молодой мужик. – Татары убили нашего сына-младенца.

– Знаю о вашем горе, сожалею.

– Со мной Степан Гора, сын одного из стариков, убитых татарами. Еще Окул Петрухин, сосед семьи Кирьяна Гончара. Он возьмет к себе их сына. Тут же Андрей Рында, племянник знахаря, зарезанного проклятыми басурманами. Мы хотели строить новые избы, но подумали, что ты затеял еще одну схватку с татарами. Посему и пришли помочь. Не смотри, княжич, что мы простые мужики. Нам приходилось иметь дело с казанцами. Желающих пойти с нами было много, едва ли не вся деревня, но самых молодых и старых мы не взяли. Толку от них никакого. Просим, возьми к себе, дай возможность хоть раз отомстить проклятым басурманам. Потом уйдем, станем избы строить.

Княжич обвел взглядом своих людей и спросил:

– Что скажете на это, друзья?

Вперед выступил Бажен Кулик:

– Отчего же не взять, княжич. Мужики лишними не будут. Да и вооружены они хорошо.

Местные жители имели при себе оружие татар, разбитых на елани, сидели на их же конях.

Савельев кивнул и сказал:

– Ладно. Смотрю, у одного из вас лук. Значит, ты владеешь им?

Степан Гора ответил:

– А ты проверь, воевода. Слова – пустое, давай на деле.

– Проверить? Хорошо. – Княжич обратился к лучнику Дроге: – А ну-ка, Тарас, проверь.

Дрога посмотрел в одну сторону, в другую, повернулся к Горе и сказал:

– Гляди на север. Высокую сосну саженях в тридцати отсюда видишь?

– Как не видеть. Она одна высится над лесом.

– На правой лапе у верхушки шишка.

Мужик всмотрелся и заявил:

– Там их три.

– Сбей одну из них.

– Потом стрелу не найдешь!

– Я тебе свою дам.

– Добре.

Степан Гора соскочил с коня, снял со спины лук, вытащил из колчана стрелу, наложил на тетиву, натянул ее так, что наконечник оказался у дуги, и отпустил. Стрела понеслась вперед и вверх. Она угодила точно в шишку, вместе с которой и упала в лес.

Такая точность вызвала восторг не только у рядовых воинов, но и у опытных лучников.

– Да, – проговорил Дрога. – Выстрел что надо. Не знаю, попал бы я сам.

– Молодец! – похвалил Гору княжич.

– Да я что? Я ничего. Как умею, так и стреляю.

– Умеешь отменно, как немногие. – Савельев повернулся к Осипу Горбуну и распорядился: – Возьмешь к себе этого стрелка и Окула Петрухина. Ты же, Бажен, заберешь Ивана Когана и Андрея Рынду. Так у нас получится три пятерки и дозор из трех человек. – Княжич обернулся к Когану: – Иван, я беру вас в отряд. Но гляди, ты в ответе за остальных мужиков. Чтобы драться с татарами наравне с моими людьми и стоять до конца, до самого смертного часа, коли выпадет такая доля.

– В том, княжич, не сомневайся.

– Ну и славно! Все по местам. Обустраивайтесь, готовьтесь. Еду повара всем разнесут. Дозору внимание! Бакшан уже должен был дойти до стана, значит, ждать татар мы будем недолго. Вперед!

Но не успели ратники тронуться с места, как с тропы донеслись звуки, свидетельствующие о приближении еще нескольких всадников. Вскоре к отряду выехали староста деревни Евдоким Шмель и мужики – Евсей Кошан, Елисей Ермак и Федор Пятак.

– Кажись, княжич, у нас новое пополнение, – проговорил Бессонов.

Селяне встали. Впереди держался староста.

– А ты здесь зачем, Евдоким? – спросил Савельев.

Тот кивнул на мужиков, приехавших с ним, и проговорил:

– Так ведь ребята глянули, как Коган с Горой да Петрухин с Рындой в доспехах, при оружии пошли из деревни, и тут же ко мне. Мол, это чего же выходит? Мужики наши татар бить будут вместе с теми воинами, которые всех нас спасли, а мы – на деревне отсиживаться? Я говорю, что нам избы строить надо, а они – наперед басурман разгромить, за побитых людей отомстить. Дескать, отстроиться до холодов успеем. Ну и что мне было делать? Вот мы и поехали следом. Возьмешь в дружину?

Княжич осмотрел мужиков. В татарских доспехах, которые мало чем отличались от русских, они выглядели заправскими ратниками.