– Лепешки мы испечь не сможем, нет тандыра. Пеките караваи, как русские. Для этого в телеге есть кусок железа, там же масло в чане.

– Да, господин. Дозволь удалиться?

– Ступай!

За движениями татар внимательно следили воины княжича. Он расчистил небольшой кружок от травы и делал на нем заостренной палкой какие-то обозначения.

Солнце постепенно уходило на запад. Татары помолились. Нукер Вали соорудил посредине елани небольшой шалаш для Надира, потом помог повару приготовить еду. Налетчики отужинали и разошлись по поляне.

Две женщины-невольницы сварили похлебку для своих собратьев по несчастью. Татары зарубили старую клячу, дали мясо, крупы.

Они перетащили невменяемую женщину с телеги в овраг, загнали туда всех невольников. Их освободили от пут только на время еды, затем связали вновь.

На охрану, как и предполагал княжич, десятник Надир выставил двух человек. Еще пару он отправил на пост, представлявший собой яму с насыпанным невысоким валом.

Когда наступили сумерки, княжичу стало ясно, как и где расположились татары, невольники, охрана и табунщик. Теперь ему надо было уточнить задание ратникам.

Он выехал на восточную окраину поляны, там, в буераке, собрал около себя Кузьму Новика и Истому Уварова. Савельев повелел им уничтожить татар, охранявших невольников, а потом идти по лощине к краю елани, где пасся скот.

– Там вы соединитесь с Тарасом Драгой и Филатом Черным, потом все вместе нападете на тех басурман, которые расположились на отдых на северной части ровной площадки. Выходить к пастбищу надо скрытно.

– Так оно и получится, если ночью пойдем, – сказал Новик.

– Мы пойдем в самом начале утренних сумерек. Поляна уже будет просматриваться, пусть и плохо. Так что идти осторожно, если надо, то и ползком. Понятно?

– Понятно, княжич.

– К шалашу не приближаться.

– К какому? – спросил Уваров. – Их два. Один в середине поляны, другой чуть западнее.

– К тому, что в середине.

– Ясно. Сделаем.

Княжич добрался до Тараса Дроги и Филата Черного. Им он определил то же задание, что и Новику с Уваровым, с той разницей, что эти воины перед атакой должны были дождаться подхода своих друзей с востока. Предупредил их княжич и о шалаше.

Потом он лесом проехал к тропе. Там были Надежа Дрозд, Осип Горбун, Лукьян Балаш и Боян Рябой. Их задача оставалась прежней. Лучник Дрозд должен был снять татар, стоявших на посту. Вслед за этим воины атакуют группу татар, расположившуюся в западной части поляны. Они тоже получили строгий запрет на приближение к центральному шалашу.

После этого княжич навестил Бажена Кулика и Лавра Нестерова.

– Вам, ребята, надо будет положить тех двух татар, которые разместились у шалаша. Если попадут под руку еще какие-то, то и их. В сам шалаш никому не входить!

Кулик кивнул.

– Ясно, княжич.

Напоследок, уже вернувшись на свое место, княжич позвал к себе Гордея Бессонова, служивых татар Анвара Баймака и Ильдуса Агиша.

– Мы с вами идем на тех татар, которые разместились в западной части поляны, недалеко от оврага с невольниками. – Дмитрий взглянул на Бессонова и продолжил: – Побив их, мы с тобой, Гордей, валим шалаш и вытаскиваем из него Надира. Запомни, что бы он ни делал, как бы ни отбивался, его надо взять живым!

– Тут и мы можем помочь, – сказал Баймак.

– Будете рядом с нами, – сказал княжич. – Понадобится – подсобите. Если мы упустим шайтана Надира, то вы схватите его. Но только живым!

– Ясно, княжич.

– Вот вроде и все. Теперь нам осталось самое тяжелое – ждать. Отдыхать будем по очереди. Как чуть посветлеет, так и начнем.

– Да, княжич.

Вскоре солнце ушло за горизонт, и на поляне сразу потемнело. Поднялся ветер, отогнал тучи, и небосклон расцвел россыпью звезд. Их холодный свет позволял хоть как-то отслеживать обстановку.

Летние ночи короткие, не успеет мгла опуститься на землю, как уже утренние петухи поют. Здесь их не было, но с каждой минутой на поляне становилось все светлее.

Княжич повернулся к Бессонову и приказал:

– Пора, Гордей! Начинаем!

Заухала сова.

Надежа Дрозд и Уваров тут же натянули тетивы луков. То же самое сделал и Тарас Дрога, но вступать в дело ему не пришлось. Стрелы, выпущенные Дроздом и Уваровым, насквозь пробили тела татар, несших караульную службу.

Русские ратники обнажили сабли и без криков, молча, бросились на вражеский стан. Но сражения как такового не произошло. Нападение было столь дерзким, стремительным и неожиданным, что татары ничего не успели сделать. Воины княжича порубили их спящими.

Только Анвар, который в эту ночь маялся бессонницей, услышал подозрительный шум и схватил саблю. Он выбил заднюю часть шалаша, выскочил на поляну и оказался перед богатырем Осипом Горбуном. Помощник десятника поднял саблю, дабы нанести рубящий удар, но тут же так получил кулаком по физиономии, что отлетел на сажень и грохнулся без чувств на мягкую траву.

Княжич приказал уничтожить всех татар, кроме вожака, но Осип подумал, что еще один язык лишним не будет. Он навалился на татарина, связал его.

К этому времени все головорезы Надира были порублены. Большая часть русских воинов сгруппировалась вокруг шалаша.

К нему подошел Бессонов и мигом повалил. Надир проснулся и открыл глаза, в которых металось непонимание происходящего и ужас.

Княжич поднял саблю.

– Нет! Не убивай! – заорал Надир.

Княжич опустил оружие и сказал Бессонову:

– Оттащи его в сторону и свяжи покрепче. – Он повернулся к ратникам и распорядился: – Всем в овраг, освободить людей, вывести на поляну! Да поаккуратнее, там женщины, дети, могут быть и раненые.

– Раненых они добивают, княжич! – проговорил Бессонов.

– И все одно аккуратнее.

Дружинники пошли к оврагу.

Тут Горбун и Балаш подтащили к княжичу связанного татарина.

– Кто это? – удивился Савельев.

– Да тот самый господин, который устроил для себя второй шалаш. Не спал, видать, гаденыш, услышал шорох, хотел бежать, да на меня нарвался, – ответил Горбун. – Ну а я ему в морду. Связал потом. – Ратник посмотрел на свой кулак и добавил: – И чего это он отлетел как чучело, даже саблю свою потерял? Бил-то я слегка.

Княжич усмехнулся.

– А если бы со всей силы врезал, то голова этого господина отлетела бы прямиком вот сюда.

– Может, так и случилось бы. Но коли тебе не нужен этот басурман, то я добью его.

– Погоди. Это всегда успеем. Пусть пока поживет.

Неожиданно зашевелился еще один окровавленный татарин.

– Глянь, княжич. – Балаш указал на него. – Этот вот тоже выжил.

– Лукьян, посмотри, как он ранен. Если серьезно – руби, нет – подыми!

– Понял.

Выжившим оказался повар Бакшан. Он с ужасом смотрел на русских богатырей.

– У него всего лишь порез на руке, чуть выше локтя.

– Это кто ж так его бил, что нанес лишь царапины? Ладно, – сказал княжич. – Что бог ни делает, все к лучшему.

Тут из оврага показались пленники. Впереди шли мужики, которые тащили на себе обезумевшую и не реагирующую ни на что женщину. За ними шагали бабы и дети. Все они на минутку присели на краю оврага, осознали, что свободны, бросились к княжичу, упали перед ним на колени.

– Ну что вы, люди, не надо так.

– Спаситель ты наш, назовись, дабы мы могли молиться за тебя и твоих ратников.

– Дмитрий я, люди добрые. И встаньте с колен.

Радость тоже иногда сводит человека с ума. Невольники, теперь уже бывшие, поднялись, немного успокоились.

Но тут безумная женщина, смотревшая на все отрешенно, увидела связанного Анвара. Что-то блеснуло в ее глазах. Красивое лицо исказила гримаса ненависти. Она подскочила к пленнику и стала бить его своими маленькими кулаками.

Княжич, видя это, приказал:

– Воины, оттащите женщину!

Гордей Бессонов без труда поднял Марину.

К ней вернулся рассудок, и она крикнула:

– Отдайте мне его. Это он убил моего сына.

Бессонов и другие воины посмотрели на Савельева.

– Вот оно что. Подведите ее ко мне.

Бессонов сделал это.

– Велико твое горе, женщина. Как звать тебя?

– Марина. – Она указала на связанного Анвара. – Это он отрезал голову моему сыну. У малыша болел животик, он плакал, досаждал проклятым басурманам. Их главарь обещал мне прислать знахаря, а отдал этому поганцу. Вот он и вылечил ребенка, собака. Отдай мне его воевода, а потом убей меня. Не хочу жить.

– Грешно так говорить, Марина.

– А резать младенцев не грешно?

– Успокойся. Он понесет заслуженное наказание.

Голос подал повар банды:

– Господин, прошу не убивать меня. Я знаю, что еще сделал Анвар.

– Кто? – Княжич повернулся к пленному татарину, легко раненному в руку.

– Он. – Повар ткнул пальцем. – Это Анвар, помощник Надира.

– И что же он сделал?

– Он еще убил мужика в деревне, хотел снасильничать его жену, лишил жизни и бабу, и ее дочку. А еще Анвар зарезал стариков.

Ратники и невольники угрожающе загудели.

– Смерть собаке! – крикнул кто-то.

– Смерть! – проговорили уже несколько человек.

– Поднять его! – приказал княжич.

Воины подняли Анвара и поставили его перед своим воеводой.

– Погулял, пес? – спросил княжич и всадил в него железный взгляд.

Татарин неожиданно рассмеялся и ответил на русском:

– От души погулял, воевода. Много неверных порезал. За это мне будет рай на небесах.

– Княжич, да этот пес издевается над нами. Убей его! – выкрикнул какой-то воин.

– Тихо! – Савельев поднял руку, сблизился с Анваром и проговорил:

– Рай, говоришь, ждет тебя? А разве туда попадают воины, лишившиеся оружия в бою?

– Вы захватили меня не в бою.

– Ну да, на игрищах. Значит, много наших людей убил?

– Много. Баб, мужиков, стариков, детей, чтобы выродилось ваше неверное племя.

Крики усилились, все требовали прикончить татарина.

Княжич же не спешил.

– Я обязательно убью тебя, поганый шакал, – заявил он. – Ты умрешь быстро, если скажешь, где находится стан мурзы Захира. Будешь молчать – отдам этой женщине, сына которой ты убил, и всем невольникам. Они будут тебя на куски рвать, а ты – молить о скорой смерти. Выбирай.

– Ничего я тебе, неверный, не скажу. – Анвар плюнул, и его окровавленная слюна попала на носок сапога Савельева.

Княжич вытер его о траву и заявил:

– Ладно. Ты сделал свой выбор. Главаря сюда!

Воины подвели к нему Надира.

Тот был хмур, глазки его бегали. Он искал выход из создавшегося положения и не находил его.

– Вопрос к тебе, Надир.

– Я не понимаю!

– Вот как? Сейчас будешь понимать. – Княжич подозвал Баймака. – Анвар, переводи.

– Да, господин.

Надир разразился быстрой гневной речью.

– Что он? – спросил Савельев.

– Ругается. Проклинает меня за то, что я продался вам.

– А ты чего молчишь? Объясни ему, что никогда не был в услужении ни у казанского, ни у крымского хана.

– Объяснить? Это можно. – Анвар резким прямым ударом разбил рот десятника.

Тот устоял на ногах, но выплюнул пару зубов вместе со сгустком крови и замолчал.

– Да, действенное средство. А теперь спроси у него про стан мурзы.

Анвар задал вопрос.

Надир отвернулся и ничего не сказал.

– Смотри, какой упрямый. Ну так скажи ему, что если будет молчать, то с ним произойдет то же самое, что сейчас случится с Анваром, его помощником.

Служивый татарин перевел слова княжича.

По физиономии Надира прошел тик, он слегка побледнел, но продолжал стоять, отвернувшись.

– Хорошо. Гордей, поверни его башку в сторону помощника.

Бессонов схватил главаря за голову, повернул ее.

Княжич обратился к невольникам:

– Пред вами дикий зверь, помешавшийся на крови. Вы знаете, что он сделал. Вы просили отдать его вам, так?

– Так, воевода, – провозгласила вся толпа разом.

– Осип, развяжи его, – сказал княжич Горбуну.

– Кого? Эту собаку?

– Да, эту собаку. И смотри, чтобы не дал деру, а то придется гоняться потом за ним по всей елани.

– От меня не убежит. – Горбун подошел к пленнику.

Тот отшатнулся при виде того богатыря, который так легко уложил его.

– Ну что, собака, молись, когда резать веревки буду.

Помощник главаря понял, что сейчас произойдет, и взмолился:

– Не делай этого, воевода, убей сам, ты же воин, а не палач.

На этот раз княжич сделал вид, что не слышит пленного.

Горбун освободил головореза от оков, но держал за шею.

– Он ваш, люди! – сказал княжич недавним невольникам.

Первой на негодяя бросилась Марина. Она сумела выхватить из сапога Балаша тесак и ударила им татарина в пах. Тот взвыл от боли, но кричал недолго. Толпа подмяла его.

Когда люди отошли, перед Надиром открылась страшная картина. Его помощник был буквально растерзан.

Княжич сказал переводчику:

– Спроси у десятника, будет ли он говорить?

Служивый татарин так и сделал.

Надир опустил голову и попросил:

– Уберите повара.

– Зачем? Позор тебе уже не страшен. Ты все одно умрешь. Разница лишь в том, быстро или так же, как твой помощник.

– Стан мурзы на берегу Колвы, в десяти верстах отсюда, если идти на северо-восток, где кончаются Губаринские болота, – проговорил Надир, а Анвар перевел его слова.

– Отряды Рустама, Мирзы и Саида сегодня выходили на Веселку, Броды и Покровку?

Надир с удивлением посмотрел на княжича.

– Тебе и это известно? – перевел Баймак его вопрос.

– Так выходили?

– Да.

– Анвар, спроси, все они должны были вернуться к мурзе?

– Да, – перевел татарин ответ десятника.

– Сколько человек у мурзы?

– Сейчас восемь десятков, из них двадцать – нукеры личной охраны.

– Стан укреплен?

– Нет.

– Почему?

– Там лес отступает от реки, поле, где видно далеко. Незаметно не подойти.

– Все сказал?

– Все.

– Молись!

Надир что-то сказал переводчику.

– Он просит вернуть ему нож, – пояснил тот.

– Желает подохнуть с оружием в руках?

– Наверное.

– Отдайте ему нож, – распорядился княжич.

Надиру бросили тесак.

Он взял его, опустился на колени, стал молиться, потом выпрямился и полоснул себя ножом по горлу. Кровь хлынула из раны. Главарь захрипел, завалился набок, забился в судорогах.

– Хоть подох как воин. Но зря, княжич, ты дал ему нож. Надо было самому его прикончить или мне передать, – проговорил Бессонов.

– Черт с ним.

К ним подошел Агиш, второй служивый татарин.

– Княжич, дозволь слово молвить.

– Говори, Ильдус.

– С тобой повар говорить желает.

– Не много ли чести?

– Это тебе решать, господин.

– Ладно, давай сюда повара.