Нередко я задумывался о том, кто такие эти полу-ящеры и откуда они взялись. Они не разговаривали друг с другом, как люди, общались между собой при помощи звуков, которые трудно объяснить, но ещё труднее забыть. Звуки мерзкие: вроде тихие, но отлично проникают сквозь пространство и потому слышны на далёком расстоянии. Шипящий свист – как-то так можно сказать об их звуках. Иногда это клёкот или треск, похожий на тот, что издаёт гремучая змея.
Спрашивал у жрецов, откуда появились эти твари. Услышал много, но всё больше о том, как их впервые увидели, как с ними боролись. Это я и без них хорошо знал. Полуящеры появились на несколько сотен лет раньше, чем я. Поначалу они вели себя прилично и хлопот не доставляли. Видимо, изучали людей, думая о захвате их земель. А вот потом начали.
Как только я настойчиво припирал жрецов вопросом о происхождении полуящеров, те тушевались, начинали говорить нечто несвязное и, как обычно бывает в таких случаях, обильно приправленное высокопарной чушью. Из их уст я выделил три основные легенды. Одна – об инопланетном происхождении этих тварей: мол, их планета погибла, и они в малом числе – те, кому удалось спастись, – прибыли сюда. Вторая версия говорила о том, что у богов что-то не получилось и итогом неудачного эксперимента стали полуящеры. И третья версия – что у богов всё получилось: создали новую расу, но люди грешили, и в наказание их превратили в этих уродцев.
Мне не хотелось верить в эти версии, даже не рассуждая об их правдоподобности. Просто жрецы говорили настолько неуверенно, что можно было сделать простой вывод: в их словах больше домыслов, чем правды. И этот вывод подтверждало само наличие версий тех событий. Оставалось одно – думать самому.
Моя же версия была не более и не менее правдоподобной. Когда боги воевали, они использовали очень сильное и страшное оружие. В пучок собирался высокочастотный разряд колоссальной силы, он выжигал всё живое в радиусе поражения. Высыхала земля, плавился камень. Так появились пустыни – земля, где умерла жизнь. Высокочастотные разряды способны вызывать генную мутацию. И полуящеры вполне могли быть «результатом» таких мутаций.
Впрочем, я сам же опровергал свою версию, поскольку мутация вряд ли возможна на уровне народа. Отдельные случаи – да, конечно. Но чтобы сформировался новый вид… Не знаю. Слабая версия. А этот вид оказался весьма жизнеспособным для существующих условий. И выживали полуящеры только благодаря этой приспособленности. Они ведь и в воде чувствовали себя прекрасно. Так погиб один мой отряд разведчиков. Они обнаружили оазис, спустились к воде, возбуждённые и радостные, и потеряли осторожность. Как только воины вошли обнажёнными в воды небольшого озера, полуящеры начали атаку. Твари лежали на дне, они хватали и рвали беззащитных воинов прямо в воде, и она не мешала им двигаться так же стремительно и ловко, как они это делали на суше.
Ещё одна странность в происходящем смущала меня. Почему в это дело не вмешиваются боги? Почему оставили людей самостоятельно разбираться с этими тварями? Богам ведь гораздо проще изжить полуящеров.
Зачем им это надо? Научить людей выживать? Создать внешнего врага, чтобы не воевали друг с другом? Двинуть развитие цивилизации вперёд? Непонятно. Цена высока, и угроза велика. В какой-то момент цивилизация людей была на грани уничтожения. Вымерли целые города, трудно сосчитать, сколько погибло людей и сколько ещё расстанется с жизнью. Война с полуящерами сильно тормозила развитие цивилизации. Всё, чем были заняты люди, – выживание. А воевать друг с другом, даже в самых безысходных ситуациях, люди будут всегда.
Я старался отгонять от себя все эти вопросы, поскольку ответы на них никогда не будут даны. Потому бессмысленно терзаться ими. Но они мучили меня снова и снова.
Вечер. Есть возможность отдохнуть от жары и спокойно посидеть под небом, которое скоро вновь будет усыпано звёздами. Видимо, на этот раз мне не суждено было побыть в покое. Сначала астролог пришёл с докладом о положении звёзд.
– Что говорят звёзды? – спросил я коротко и жёстко.
В ответ он начинает рассказывать о том, что такая-то звезда стала красной – это предвестник большой крови. Будет битва. Другая звезда говорит, что победу унесёт мудрый, скрытный и тихий. После доклада стоит смущённый. Видимо, он не понял совета звёзд и боится моих вопросов. Я не стал задавать их. Его смущение понятно: тихими и скрытными наших воинов не назовёшь, мы идём заметно и шумно. Но полуящеров нельзя назвать мудрыми. Такая дилемма смутит кого угодно.
Астролог ведь не знал, что тихий и скрытный сидит прямо перед ним. Правда, я не стал бы относить себя к мудрым, но по-другому о моих способностях сказать трудно. Отпустил астролога, не стал говорить с ним сегодня.
В лагере бунт, слышу его. Я давно чувствовал нарастающее недовольство. Просто все на грани. Усталость и напряжение растут, а исхода для накопившихся чувств нет. Впереди только неясность и тревога. Понять воинов можно. Все хотят жить и ещё больше хотят домой. Дать выход чувствам может только битва. Но где её взять, когда нет врага? Значит, враг будет искусственным, его создаст воспалённое гневом воображение.
Понятно, что врагом сделают меня. Так было во все времена: виноват тот, кто принимает решения. Тот, кому доверены жизни. Тот, кто самый главный.
Сейчас важно понять, сколько людей участвует в заговоре. Ясно, что есть один главный подстрекатель и группа его ярых сторонников. Будет группа сочувствующих и ещё одна – сомневающихся. Будут преданные мне люди и ещё те, которым всё равно, – они примкнут к победителю заварушки.
Я настраиваюсь на пространство лагеря и сканирую поле. Заглядываю в каждый шатёр, палатку, под навес. Слушаю. Успокаиваюсь: всё не так уж плохо. Недовольство дало ростки, но не плоды. Ситуацией можно управлять. Жаль, что гибели части моих воинов избежать не удастся. Я скрипнул зубами, плюнул под ноги, пнул песок и пошёл спать.
Плоду нужно дать созреть. Кто знает, каким будет плод, когда дерево в цвету? Подождал, пока ситуация из брожения умов, смутного недовольства станет проявленной и созреет до яркого действия. И начал собирать урожай.
Мне с самого начала было ясно, кто именно подстрекатель бунта и кто будет лидером. Обычно тот, кто раздувает ситуацию, уходит в сторону, когда пламя разгорится. Такие люди любят быть подле вожака, как шакал рядом со львом. От них много шума, но нет дел. Зато поднятый ими шум нередко перерастает во что-то более серьёзное. Вот тогда и появляется лидер.
Лидер в таких случаях всегда предстаёт благородным спасителем униженных и оскорблённых. Он несёт благо, борется со злом и несправедливостью. Он укажет путь в светлое будущее и дорогу к счастью. И эта дорога обязательно должна быть омыта кровью врагов. Лидер пообещает покарать каждого плохого и отомстить за павших в борьбе товарищей.
Я видел много бунтов разного масштаба, они все очень похожи. Самое дурное в них, что погибнет много людей, но в сути ничего не изменится. Даже если победит лидер униженных и оскорблённых. Пройдёт время, и всё вернётся на круги своя. Вчерашние угнетатели станут угнетёнными, оскорблявшие – униженными.
Поднявший бунт может только бунтовать. На другое он не способен. Каждый делает только то, что умеет. Бунтарь не умеет вести армию, воевать и побеждать. Он не умеет строить и управлять. Всё, что он может, – это вести толпу разгневанных товарищей. А это просто – правда, только до того момента, пока не кончится гнев. Что потом?
У меня сложная задача. Лидер бунтовщиков – герой, а мне надо спасти армию от бунта. За героем пойдут не все, часть армии останется со мной. Беда в том, что в случае раскола обе части встанут одна против другой. Нет лучшего способа порадовать наших врагов – перерезать друг друга. И тут уже не важно, кто победит. Выжившие в битве погибнут от рук врага или от жары.
Я не могу убить лидера бунтовщиков: так я сделаю его ещё большим героем и сам распалю бунт до крови. Что делать? Доказывать воинам свою правоту? Нет: гнев силён, никто не станет меня слушать. Вступить в полемику с лидером означает уравнять его с собой. Я не просто потеряю лицо, я развею остатки уважения к себе даже у преданных бойцов.
Жрецы собрались у меня в шатре, совещаются. Слушаю. Идеи одна хуже другой. Спрашиваю:
– Боги говорили вам о бунте?
Смутились, молчат в ответ.
– Тогда не спрашивайте у них совета. Думать надо своей головой.
Стоят растерянные, молчат. У меня возникает такое чувство, что ещё немного – и они сами присоединятся к бунту.
– Потерпите до завтра, – говорю им. – А теперь ступайте.
Утром приказываю всеобщее построение в пешем порядке. Для воинов это настолько неожиданно, что чувствую исходящие от них неуверенность, напряжение, страх. Нехотя, но построились. Я же собрал всех командиров, садимся на коней. Подъезжаем на конях, спускаемся с холма. Командиры останавливаются группой перед центром построения. Я молча, один, еду вдоль строя. Еду медленно, ни на кого не смотрю. На мне боевые парадные доспехи.
Волны страха и неуверенности прокатываются по рядам воинов. Они не знают, чего от меня ждать. Зато хорошо знают мой крутой нрав. Всем ясно, что сейчас что-то произойдёт, но никто не может угадать, что именно. Я рассчитывал этот ход.
Заговорщики, разумеется, планировали какие-то действия. Я точно знаю, что они собирались начать сегодня вечером. Они просчитывали мои ходы и готовы дать отпор любым моим прямым военным действиям. Они готовы поднять на бунт много воинов. Только вот мои действия очень трудно предугадать.
Молча останавливаюсь посередине. Сижу на коне. Молчу. Жду, пока по рядам пробежит ропот. Дождался.
– Кто-то из вас решил, что он хороший командир и знает лучше меня, как надо воевать, – начал я свою короткую речь. Говорю коротко, сухо и резко. – У этого человека хватит храбрости выйти из строя и встать передо мной?
Волна тихих голосов проносится по строю. Неформальный лидер силён в окружении толпы: тогда он под защитой всеобщего гнева. Он силён противостоянием. А когда он один, то становится жалок и бессилен. Ему придётся выйти, хотя я точно знаю, что он дрожит от страха. Он выйдет, чтобы не потерять лицо перед своими товарищами. Он должен им показать и доказать свою крутость.
Вышел. Подошёл ко мне. Старается держаться мужественно и дерзко, даже посмотрел мне в лицо, но взгляда моего не выдержал, опустил глаза. Я знаю, что он думает, знаю, чего ждёт. Я уверен, что и все подумали так же. Его рука проверила меч. Он думает, что я вызвал его на поединок. Но я не буду с ним драться. Поединок будет означать, что мы с ним равны. Он для меня никто, и я хочу, чтобы все тоже знали: он никто. И на этом поле только один хозяин – я. И своё звание командира я не буду ни с кем оспаривать и делить. Он не ровня мне.
– Перед вами воин, который поставил себя выше меня, жрецов, а значит, и богов. Вести вас меня назначили боги, их волю вам передают жрецы. Если этот человек выше воли жрецов и богов, значит, он и в самом деле достоин вести вас на смерть во имя жизни. Он знает, как воевать и побеждать. Идите за ним и побеждайте.
О проекте
О подписке