– Кто ты?
– Я твоя девушка.
Она улыбнулась, сняла футболку.
Андрей смотрел на нее во все глаза, сердце его колотилось в предвкушении чего-то волшебного. И в то же время парень хмурился, не верил. Не верил в такую удачу, в свое счастье. В реальность той, что сидела напротив, совсем рядом, только руку протяни и дотронешься.
– Нет, погоди. Кто ты на самом деле? Где живешь, чем занимаешься? Я же о тебе ничего не знаю!
Засмеялась в ответ.
– Дурачок!
Стянула с себя шорты.
– Разве это важно? Я ведь тебя не расспрашиваю. Мне достаточно того, что ты есть.
Он протянул руку, дотронулся. Теплая, нежная. От нее исходил запах цветочного, исключительно девчоночьего шампуня. Никогда еще аромат шампуня так не кружил ему голову.
С трудом поднял глаза, натыкаясь на ее взгляд.
– Мы встречаемся… В который? В девятый? Или десятый раз? – не унимался Андрей. – Но так и не погуляли вместе, не сходили в кино или… Не знаю. В пиццерию. Я вот и не в курсе, какую пиццу ты любишь.
Она нащупала резинку, стягивающую темные волосы, сдернула ее, бросила на пол. Вьющиеся локоны рассыпались по обнаженным плечам.
– Что же ты хочешь знать, Андрюша? Ну, кроме любимой пиццы и места жительства.
Хитро улыбнулась.
Мысленно он хватался за вопросы, которые все время были рядом, а сейчас вдруг разбежались, оставив его наедине с девушкой. Моргнул несколько раз в растерянности и выпалил первое, что пришло в голову:
– Сколько тебе лет?
– А тебе?
– Восемнадцать.
Она смотрела на него, склонив голову набок.
– Мне чуть больше.
Потянулась, касаясь его носа своим.
– А чего я родителям скажу, – прошептал он, уже не в силах отпрянуть, – если захочу тебя с ними познакомить?
– Скажешь, что знаешь меня уже тыщу лет, – прошептала она. Прижалась теплыми, мягкими губами к его губам.
Андрюхин мир поплыл, полетел ко всем чертям в затягивающую его черную дыру. Вместе с разбежавшимися вопросами, с уютной комнатой и домом, с улицей, городом, и даже с накопленной на новый монитор кубышкой. Все стало неважно. Только он и она. Только эти мягкие, теплые губы.
– Я… люблю тебя.
– И я… тебя.
Освободились от остатков одежды, упали на расправленную кровать, в которой потревоженным сверчком что-то скрипнуло.
Говорят, человек понимает, что был счастлив, лишь спустя время. Лишь с высоты прожитых лет. Но Андрюха точно знал, что именно сейчас он абсолютно, неподдельно счастлив. Что душная от их общего дыхания комната, скрип сверчка – это и есть счастье. То самое, к которому будешь примеряться всю оставшуюся жизнь. Примеряться и понимать, что каждая новая удача, каждая радость – нет, не дотягивает. И еще Андрюха теперь знал, что счастье не бывает для одного, что оно подлинное, если делишь его с кем-то.
Молодые сердца не знают усталости, но, то ли одно из них не было таким уж молодым, то ли борьба с самими собой и друг с другом была очень страстной и яростной – они устали. Вытянулись, переплетаясь, успокаивая дыхание.
Сколько прошло времени? Может быть час, а может и вся ночь уже пролетела. Да что ночь! Вся жизнь могла пролететь.
Он посмотрел на часы, возвращаясь к реальности.
– Родители? – спросила она.
– Угу. Скоро утро, приедут с дачи.
Вставать решительно не хотелось! И, хотя простыня под ними была влажная, можно было бы лежать на ней еще вечность. Или, пожалуй, несколько вечностей. Почему нет? Если сладкая истома скомкалась вокруг них теплым одеялом, то пусть все так и остается!
– Пойдем гулять? – предложил Андрей. – Сначала в парк, потом на мост. Будем смотреть, как уходят на острова утренние теплоходы. Купим чипсов и колы.
Все так же улыбаясь она отрицательно покачала головой.
– Мне пора. Время.
Обнял, поцеловал. Нежный аромат девчоночьего шампуня растворился, уступив место запаху разгоряченного, потного тела. Но ее это нисколько не портило. Просто она стала настоящей.
– Когда снова увидимся?
Девушка отстранилась, спрятавшись от него за распущенными волосами. Сказала тихо:
– Никогда.
Андрей продолжал спокойно лежать, потом вдруг встрепенулся.
– Чего? Извини, мне послышалось, ты сказала «никогда». Глупость какая, правда?
– Я далеко, Андрюша. А для связи требуется энергия. И я… Я здесь, у себя, кое-что сжигаю. И скоро вокруг меня ничего не остан…
Ее рядом не было. Никого не было. И кровать аккуратно заправлена. А сам Андрей сидит в кресле, к его шее от компьютера тянется аккуратный белый проводок.
– Что значит – я далеко? – спросил он сам себя. – Да ну и что! Хоть в Америке, хоть в Австралии! Какая разница?
С досадой дернул проводок, отключаясь от компьютера. Покосился на старый монитор. Все накопленные деньги ушли на апгрейд машины – проц, мощная видеокарта, целая прорва оперативной памяти… Все ради того, чтобы встречаться с девушкой там, в иной реальности.
– Почему никогда? Я приеду куда угодно! Так почему же никогда?
Сжал зубы, проморгался, стараясь не выпустить слезу. И еще раз шепотом:
– Кто ты?
За окном чернел бархат ночного неба, не тронутый пока розовыми отблесками зари. Холодно сверкали искорки звезд. И где-то далеко, на границе наблюдаемой человечеством вселенной, невидимая для глаз Андрюхи и почти невидимая для «Хаббла» и «Уэбба» сверкнула и… погасла последняя звезда неизвестной галактики.
«Все хотят пожизненный. Но если ты потерял берега и творишь разные глупости, то дадут тебе лет пятнадцать, а потом освободят. И живи с этим, как хошь».
(Дядя Вася, старый зэк).
– Антипов!
– А?
– В космос полетишь.
Сережка Антипов положил стамеску на верстак, отряхнул руки от древесной пыли.
– Чего я-то? Чуть что – сразу я.
– Молчи, дурак. Делай, что говорят и Родина тебя не забудет!
– Оно и плохо…
– Чо сказал?!
– Полечу! С радостью, гражданин начальник!
– Ну то-то же.
Родина в лице администрации ни о ком не забывала и постоянно что-то придумывала. То субботник в честь сорокового юбилея теплого туалета, то день починки дырявых носков, а то вот как сейчас – покорение безвоздушного пространства.
Потащили Антипова на общее собрание, к главному корпусу, куда радостный из-за прерванной работы народ уже стекался стройными ручейками. За стройностью людских потоков никто не следил и можно было бы вразброд, но привычка – великое дело. Шли организованно, по одному только велению собственных сердец.
Вот и дощатая трибунка, едва приподнятая над бетонной площадью. На нее уже взгромоздился Главный и сурово поглядывал на нерасторопных людишек, отнимающих его драгоценное время, главным образом обеденное, но и для игры в нарды тоже.
Он дунул в микрофон, постучал по нему пальцем, вынужден был раздраженно обернуться, выискивая глазами ответственного за звук. Потрясая кулаком начал что-то выговаривать и прорвавшийся в динамики голос отчеканил оборванное «…вставлю, если еще раз такое, вашу мать».
Главный развернулся к толпе, крякнул, поглаживая себя по кое-как бритым щекам. Начал без лишних предисловий:
– Администрацией принято решение об организации космической экспедиции! Наша с вами задача – восстановить связь с исторической Родиной…
Оратор шмыгнул, глаза его увлажнились и закончил он с торжественным придыханием, почти шепотом:
– Планетой Земля!
Достал платочек, промокнул слезинки.
– Конструктором космического корабля, его строителем и – чего уж там! – штурманом и пилотом, назначаю столяра, Сережку Антипова.
Народ зааплодировал, радостно и с великим облегчением оттого, что Сережку, а не кого-то из них, потому как освобождаться раньше времени никому не хотелось. Столяра же подмывало снова спросить «чего я-то?», но он сдержался.
Скоротечное собрание закончилось. Разочарованная толпа медленно двинулась в разные стороны, снова распадаясь на ручейки, уже не такие стройные.
Антипов сиротливо продолжал стоять рядом с трибуной. Ждал, что сейчас подойдут умные люди, все объяснят-разъяснят, на пальцах покажут, чего и как делать. А то, может, и подмигнут, шепнут – так мол и так, пошутили мы. Еще немного лапши навесим вам на уши, а потом это дело замнем по тихой грусти и новую выдумку сочиним. Родина сочинит.
Но никто не подходил к нему. Сережка вздохнул, посмотрел на серое небо, обещавшее скорый дождь, засеменил к столярной мастерской. Да и не к мастерской даже, а вокруг, с другого хода – к той части дома, в которой была обустроена библиотека.
Бенджамину Апполинариевичу – библиотекарю – очень не нравилось такое соседство. Против Сережки-то он ничего не имел, а вот мастерскую его не любил и каждый раз не забывал об этом сказать.
– Здорово, герой. За знаниями пришел? И дела свои деревянные ради книжек бросил? – старик Бенджамин усмехнулся в закрученные усы. – Ох уж мне эта твоя столярня! Ведь надо было так извернуться – в одном здании два самых пожароопасных объекта на всю зону! Чем они думали?
И Антипов, и библиотекарь прекрасно понимали – каким местом чаще всего думает Администрация. Но, от греха подальше, место это не обсуждали.
Апполинариевич даже не стал спрашивать про то, какие знания нужны столяру, скрылся за стеллажами, поворчал там о чем-то на своем, матерно-библиотекарском, пару раз уронил древние фолианты, и вот, наконец, появился со стопкой пыльных книг.
– Держи!
Бросил их на стол. Сережка стал разглядывать обложки: «Ремонт навигационного оборудования», «Материалы внешнего корпуса кораблей класса Б», «Энциклопедия юных космонавтов», «Космос для чайников» и, наконец, «Заблудившийся звездолет» издательства Детская литература.
– Более ничем помочь не могу! Нет других знаний, – развел руками Бенджамин.
Столяр вздохнул, отодвинул четыре томика, раскрыл тот, что для детишек. Увлекся. Первая глава, вторая, третья… Через час Антипов обнаружил себя спящим на столе, лицом прямо в книге. Даже слюней успел напускать на желтую страницу. Вытер сырость рукавом и, понимая, что никакие энциклопедии – хоть для чайников, хоть для кофейников – его не спасут, заявил:
– Пойду к Главному. Что-то здесь не так!
– Определенно, – согласился библиотекарь, не поднимая головы от мужского журнала.
Главный, к счастью, был у себя и как раз занес ложку над тарелкой борща, а потому очень раздосадовался, что пилот, штурман и конструктор космических кораблей пришли к нему отвлекать от этого интимного занятия.
– Что-то здесь не так, Гаврила Пафнутьич!
– Чего не так? Вот сметана, вот сало и чеснок. Пампушки опять же. Все как надо! Сейчас стопочку еще налью…
– Речь про космос и полет. Почему я-то? Столяр ведь, а не… Как я вам корабль соберу? Сроду ничего подобного не делал.
– Что значит – не делал? – искренне удивился Главный.
Он со скрипом отодвинул стул, встал из-за стола и вышел из комнаты. Вернулся с двумя игрушками в руках. Сережка Антипов прекрасно знал эти поделки, сам их изготовил для гавриловых ребятишек. Так или не так должны выглядеть звездолеты – кто его знает? Отпускал фантазию на волю, когда вырезал. Правда, один из мелких засандалил себе игрушкой в лоб, пришлось тогда ее и все остальные мягким материалом обтянуть, а то бы Главный снял шкуру с самого Антипова.
– Смотри! – показал Пафнутьич на звездолеты, отобранные у ребятишек. – Вот такой, а? Или нет, лучше такой!
Сережка сглотнул, выдавил из себя едва слышно:
– Это игрушки.
Он делал пацанятам маленькие, причудливые корабли для того, чтобы дарить мечту. Те самые корабли, которые, как ему казалось, должны бороздить космическое пространство, открывать человеку новые миры. Нести людям свободу или хотя бы веру в нее.
– Игрушки… – недовольно проворчал Главный. – Выйди-ка вон. Подожди меня снаружи, а то стоишь тут, смотришь, что и кусок в горло не лезет. Прогуляемся потом с тобой, договорим.
О проекте
О подписке