– Никогда джерни не отправляли больше десяти боевых единиц в одном подразделении, – я снял очки, протер линзы. – А даже если и добавили лишнего – не похож он на механоида первого поколения. Тупые они, берут лишь натиском и огневой мощью. А тут… Тут кто-то похитрее. Как думаешь, Цик?

Он подполз ко мне ближе.

– В нашем мире нет опасных животных. Никто не угрожает. И мы тоже – никому. Мы не охотимся. Не знаю, как одни разумные могут делать плохо другим разумным.

– Еще как могут, – ответил ему Майер. – На то они и… разумные.

Мы покинули территорию поселка. Нельзя было оставаться на ночь в таком месте, каждое здание, каждое помещение которого ты не в состоянии контролировать.

Нас было семеро, осталось шесть. Никому до этого дела нет. Умники, отправившие команду зачистки на четвертую беты Кас, знали только то, что в известном месте мы встретим известного противника – хорошо вооруженного, но недостаточно умного, чтобы противостоять живым, опытным бойцам. Подмогу нам не пришлют, эскадра уже перестроилась и эшелонами покидает систему. Только беспилотный челнок остается ждать на орбите. Дождется ли он сигнала?

Я погладил радиомаяк, встроенный в бронежилет. «Мы должны закончить дело. Нельзя оставлять здесь то, что убило Ойвинда».

* * *

Ночной холод меня не пробирает: защищает шкура, покрытая чешуйками, да под ней еще слой жира. Хотя лучше бы оставить двуногих, спуститься в долину, домой. И дед наверняка волнуется. Но он знает, что я могу уйти в горы на день или два – как суетная молодость позовет. Ругать тут не за что. А мне с людьми любопытно, хочется с ними рядом: интересные они, пусть и странные.

Огонь разводить не стали, понадеялись, видно, на свои ненастоящие шкуры, что согреют не хуже моей. Или другое у них на уме, чего я сообразить не могу. Не я же умелец со смертью играть, а они, двуногие.

Двое остались смотреть за тьмой, остальные прижались к скале, закрыли глаза. Камень за спиной успокаивал их: сзади никто не нападет. И пока небо не посветлело, еще два раза спящие и смотрящие меняли друг друга.

– И-эр-пэ делим на три части. Неизвестно, сколько еще здесь пробудем, – сказал главный, когда солнечные лучи добрались до горных вершин.

Они вскрыли металлические банки, принялись выгребать из них ножами еду. Я уже нахватался иссинь-ягод, запил водой из ручья – голод меня не мучил. Но интерес заставлял держать нос по ветру, даже на задние лапы вставать. Странный душок щекотал мои ноздри, раздражающий и одновременно манящий.

– Что, Цик, тушенки захотел? – Илья наклонил банку, показал мне содержимое.

Я потянулся к ней, но отпрыгнул в последний момент, фыркнул брезгливо. Спросил:

– Оно живое?

– Уже нет.

– Но было?

– Было. Это корова. А что, вы не едите мяса?

– Мы не охотимся, – повторил я то, что уже говорил. – Хлебную траву ростим, плоды собираем. Живых не едим.

– Это плохо, – Илья выскреб остатки еды, облизал лезвие.

– Не убивать – плохо? Почему?

– Нет охоты – нет оружия, а нет оружия… За себя вы постоять не сможете.

– Мы без врагов живем.

– Мне бы твой оптимизм. Ладно, парни, собираемся!

Встали, двинулись вереницей в сторону поселка, оправляя на ходу скрытные шкуры, проверяя оружие. Чудными мне казались эти перемещения. Ведь если есть в горах опасность, то лучше бы к нам спустились, в долину. Но они идут своей дорогой, значит надо им. Значит, есть в этом какая-то главная потребность.

– Ойвинда оно убрало тихо, – рассуждал командир. – Следило за нами. И будет дальше охотиться, пока не прикончит последнего.

– Посмотрим еще, кто кого! – Джесси Блэйн сплюнул на серые камни и устремился вперед.

– Я к тому, – тихо продолжал Илья, – что далеко оно не ушло. Рядом где-то прячется, у поселения.

– Это понятно, – отозвался врач. – Дело за малым – найти проклятую железку!

Главный встал на краю плато, с подозрением осматривая окрестности и видневшиеся в отдалении постройки селения. Я тоже замер, приподнялся на задние лапы, разворачивая нос по ветру. Со стороны доносился запах крепкой скорлупы, которую люди называют металлом. Стоило ли им об этом говорить? Означало ли это приближение опасности? Я никогда не охотился и угадывать в таких вещах не умел. В конце концов запах могло принести и от той кучи, в которую колонисты свалили поверженные машины.

– Джесси, не отходи слишком…

Вдруг раздался оглушительный грохот и Блэйна снесло потоком огня. Изрыгало его неизвестное оружие, скрытое между домов.

– Назад! Всем назад!

Смерть, взвизгнувшая над головой и отскочившая от камня, почему-то не напугала меня. Лишь заставила плотнее вжиматься в шершавую землю.

Грохот продолжался и я слышал, как рассекают воздух железные сгустки.

– Слепцов, Тускарора – обходите справа!

Стрельба множилась, расползалась вокруг, закладывая уши. Казалось, что стреляют уже со всех сторон. Но я не поднимал головы и поэтому ничего не видел: передо мной лишь пыль, которую приходилось глотать вместе с воздухом.

Стал медленно отползать назад. Там, в восьми или десяти прыжках вниз по склону должна быть ложбина, пробитая водным потоком в сезон дождей. Мое дело маленькое – не поймать железку, вернуться к деду живым.

Свалился в канаву, поехал на мелких камнях вниз – туда, где летом была заводь, а сейчас только ссохшаяся грязь. Кажется, с плато меня уже не видно. Рискнул приподнять голову и чуть не столкнулся нос к носу с Ильей.

– Отлично, Цик! Правильно сообразил. Оставайся здесь!

Он прошмыгнул мимо меня, карабкаясь к домам. С этой стороны его не должны заметить.

И вдруг все смолкло. Последний, словно запоздавший выстрел заставил меня вздрогнуть, прокатился эхом по скалам и растворился в тишине. Я невольно потер лапами голову – так звонко в моих ушах еще не звенело.

– Слепцов! Эй! Вы достали его?

Несколько мгновений никто не отвечал.

– Не знаю. Но он затих.

– Это я и сам понял, – проворчал Илья.

– Из-за чертовой пыли ничего не видно! Ждем. Держим на прицеле…

– Майер, проверь – что с Блэйном!

Главный не решился подходить к опасному противнику в условиях плохой видимости. Вернулся сначала ко мне, потом выше, к подъему на плато. Я засеменил следом.

Наверху были видны развалины деревянных построек: похоже, люди превратили их шквальным огнем в труху. Мутная взвесь кружилась в воздухе, разносимая ветром по округе. Еще немного и можно будет сказать – есть там кто или нет?

Пыль, наконец, осела. Никого.

– Ушел, – бесстрастно констатировал Тускарора.

– Командир, – окликнул Илью тот, что склонился над раненым.

Джесси Блэйн сидел на земле, уперевшись спиной в большой валун. Рядом валялось оружие. Грудь стрелка увлажнилась красным, сам он часто дышал, крепко схватив Майера за руку. Еще два порывистых вздоха, и…

Что-то засвистело в шлеме у Ильи. Он поднял руку, отключил сигнал.

– Без шансов, – сказал ему Майер. – Импульсатор джерни. Удивительно, что Джесс еще стрелял после того, как его отбросило. Сильный был парень.

Ствол мощного оружия испускал пахучий дымок, вокруг валялось множество блестящих цилиндриков.

* * *

Мы ждали возвращения остальных. Когда они появились, Строганов лишь махнул рукой, а вот Слепцов сказал, что видел следы.

– Странные отпечатки.

– Джерни?

– Да, но… Для боевого механоида маловаты. Я таких не припоминаю.

Тускарора подтвердил его слова вкрадчивым кивком.

– Ушел в ту сторону, – он указал на склон, за которым виднелись неизвестные нам горные вершины.

– Что ж… Потеряли двоих, – я знал, что должен оставаться невозмутимым и на несколько секунд сжал зубы, стараясь не показывать эмоций. – Теперь никаких вольностей. Вперед без разрешения не забегать, держать друг друга в поле зрения. Мы имеем дело не с простым механоидом первой генерации. Еще не ясно, что оно такое, но эта тварь очень умна, она будет нападать исподтишка, устраивать нам ловушки.

Меня слушали молча. На лицах бойцов угадывалось понимание того, что зачистка на четвертой беты Кас – не простое и понятное дело, как было обещано на орбите.

– А где этот? – я оглянулся, заметил местного, все так же наблюдающего за нами со стороны, внимательно слушающего разговор. – Чего домой не удрал, Цик? Я ж говорил тебе!

Он кашлянул – видимо, наглотался пыли.

– Дома дед, накажет. Я погуляю еще.

– Он погуляет! – усмехнулся Строганов. – Нет, вы только посмотрите! У него прогулка!

– Слушай-ка… – я подошел ближе к Цику. – Тот пересохший ручей, в котором ты спрятался во время перестрелки… Ты же и раньше про него знал?

– И раньше знал.

– А про другие места, где можно затаиться, спрятаться – знаешь?

– Разные места есть, некоторые знаю.

– Наш враг ушел туда, – я показал в сторону неизвестных вершин. – Есть там хорошие места, чтобы укрыться?

– Там – только в ущелье. Оно длинное, на два дня прыжков.

– Покажешь?

Идти пришлось долго. На перевале угодили в снежный заряд и я решил, что нужно остановиться. Лучше переждать непогоду на одном пятачке, ощетинившись оружием, чем случайно наткнуться в метели на засаду.

По свежему снегу двинулись дальше. Комбезы автоматически переключились на светлый режим, теперь мы сливались с окружающим нас пейзажем. Даже Цик, ныряющий и выпрыгивающий из сугробов, был покрыт снежинками и потому не слишком заметен.

Когда достигли прорехи между гор, с которой начиналось ущелье, сделали очередной привал. На разведку я снова отправил Тускарору и Слепцова. В жилах первого течет кровь коренных американцев, второго – якутских охотников. Они разные, но понимают друг друга без слов и дело свое знают: если враг оставил хоть какие-то следы, они их найдут.

Я смотрел на ущелье через электронный бинокль. Снег здесь если и сыпал, то сразу таял – только голые кусты да сырые камни вокруг, из-за которых комбезы опять стали серыми. Ни шороха, ни движения. Отложил оптику, оглянулся на Строганова, что-то рассказывающего местному.

– Смотри-ка сюда, приятель. Добываешь себе в кустах палку – покрепче, но чтобы хорошо гнулась и при этом не ломалась.

– Зачем? – удивился Цик.

– Не перебивай.

Строганов срезал кинжалом прут, не слишком большой, по росту Цика. Сделал на его концах насечки.

– Сюда мы сейчас тетиву натянем.

– Чего натянем?

– Веревку тонкую. Чем тоньше, тем лучше. Вот такую, например, – он отмотал кусок лески. – Найдешь дома похожую, если эта испортится?

– Очень тонкая. Но похожую найду.

– Герман, чему ты его учишь?

Строганов отвлекся, посмотрел на меня.

– Я учу его правильному языку, на котором разговаривает вся вселенная. Мы уйдем, но рано или поздно придут другие. И если они окажутся не слишком дружелюбны, он будет знать, как им ответить.

Я не стал спорить. Пока мы с Майером следили за округой и ждали возвращения разведчиков, Герман натянул тетиву, сделал для Цика несколько стрел. Тот, несмотря на свое телосложение, больше напоминающее ящерицу, довольно ловко стоял на задних лапах и держал в передних только что созданное оружие. Первый опыт оказался не очень удачным, но Цик быстро учился и вскоре мог сносно отправлять стрелы в импровизированную мишень.

– Я могу сбивать плоды этой штукой, – он разглядывал лук, но в глазах еще виднелось сомнение. – Хотя залезть на дерево и сорвать лапой будет проще.