«Суворов» миновал Патрокл, Ольгу – все бухты, в которых обычно отстаивался рядом с Владивостоком. Вышел за боны – плавучие заграждения военно-морской базы. Дальше было открытое море.
По кораблю разнеслись три продолжительных звонка:
– «Отбой…»
Все обитатели КДП вылезли друг за другом на площадку. У кого-то громко забурчало в животе, и Белаш, закрывая «броняшку» на замок, заметил:
– Да, почифанить бы не мешало, а? По времени ужинать пора. Никто не видел, что в корабельную провизию перед выходом загружали? Только бы не «сухач»…
Так они называли сушеную, порошкообразную картошку, которую корабельные коки превращали в несъедобную жижу.
– Да я бы даже и сухача съел, – подал голос Шуша.
Старик на это поморщился:
– Тебе любую дрянь давай – сожрешь.
– Конечно, один «сухач» – это дрянь, а вот «сухач» с капустой или цибулей…
– О-о-о, – тут уже поморщились все, кроме Шуши.
Когда в картофельную жижу закладывают еще и разваренную капусту, то чаще всего эта бурда идет прямым ходом в помои. И тогда оставшиеся голодными матросы добывают себе еду, кто как может.
Пасько вспомнил:
– Мне земеля с камбуза доложил, что свежую картошку загрузили. И еще куриные желудочки. Много. Теперь недели две будем их на второе есть…
Белаш кивнул:
– Уж лучше желудочки. И салатик бы какой на закуску – капустки свежей, а то красная рыба просто достала. Уже две недели подряд дают.
– Угу, – согласился Пасько, – могли хотя бы селедки для разнообразия дать. Помните, какая жирная, вкусная была в прошлом месяце. Как мы ее с лучком…
Все сглотнули, а Шуша опять возразил:
– Не, красная рыба тоже ничего. Соленая только дюже…
И тут Старик сообразил:
– Да не будет сегодня уже ни салата, на рыбы! Обед-то был, а на ужин закуску не дают…
– Эх, – глотнул свежего морского воздуха и потянулся Белаш, – котлет давно не было.
– И до Нового года не будет, – «успокоил» его Старик.
– Но я-то Новый год буду дома встречать, за нормальным столом: огурчики-помидорчики, омлет из настоящих яиц, а не из порошка… – усмехнулся Вадим, потом вспомнил про Морозова, и улыбка сошла с его лица. – Может быть…
Тут оживился Пасько:
– А не пожарить ли нам картошки? Договорюсь с земелей, отсыплет…
– Что ж, хорошая мысль, – согласился Белаш, стараясь снова забыть про особиста.
Одобрительно переглянулись и Шуша со Стариком:
– Подсолнечное масло у нас еще с прошлого раза осталось, под поелами стоит. Хоть сейчас жарь. Карабас уже точно в КДП не припрется.
– Давайте после ужина, – предложил Белаш, – че-нибудь перекусим по-быстрому, чтобы слюной не захлебнуться, пока картошку будем жарить. А потом уже здесь от пуза почифаним.
– Заметано! – согласился Пасько, – Айда в кубрик?
Минуя площадки других постов, обсуждали: жарить только картошку или еще и тушенки к ней раздобыть. Белаш почти не участвовал в разговоре и мысли о картошке его сегодня не очень радовали.
Только спустились на верхнюю палубу, как раздался новый сигнал: один короткий звонок и один продолжительный. Повторился. И еще раз. И еще.
– «Большой сбор!»
– Поужинали… – чертыхнулся Вадим.
Все обреченно пошли на ют. Подразделения выстроились вдоль бортов в линию: впереди молодые матросы, за ними «годки», поплевывающие за борт. С правого шкафута спустился командир корабля капитан первого ранга Дынин. Он подошел к старшему помощнику, капитану третьего ранга Хайлюку, взял из его рук мегафон, усиливающий громкость голоса.
Моряки не часто видели и слышали своего «папу». Повседневной жизнью корабля тот руководит через старпома, который летает по всем палубам, надстройкам и помещениями, заставляя подразделения и механизмы исполнять то, что они обязаны исполнять. Командир корабля тем временем в своей каюте обдумывает приказы, поступающие из штаба флота, встречается со своим заместителем по политической линии, с помощником, с тем же старпомом, отдельными офицерами, мичманами и матросами, разбирая проблемы и конфликты. Иногда «папа» обходит корабль, чтобы своими глазами увидеть его состояние, глянуть на экипаж. Но чаще командир все-таки у себя в каюте или на мостике, в ходовой рубке, если «Суворов» вышел в море.
Многим матросам кажется, что командир корабля – такой добрячок, к которому по случаю можно прийти пожаловаться. Однако члены экипажа порой даже не задумываются над тем, что Дынин – сам бывший старпом. Чтобы стать командиром корабля, «добрым папой», нужно сначала несколько лет отслужить старшим помощником – «злой собакой». Тем не менее, матросам, живущим в суровых условиях, нужно верить во что-то светлое. Поэтому они с особенным теплом относятся к своему командиру корабля, которого видят редко. Если «папа» появляется на построении, значит, происходит что-то очень важное. Все замерли, глядя на Дынина.
Щелкнув кнопкой мегафона, командир корабля обратился к экипажу:
– Наш корабль принимает участие в учениях флота. Отрабатывается задача поиска вражеских кораблей и скрытного выхода на обозначенные позиции. Весь Тихоокеанский флот будет искать «Суворов». Наша же задача обратная – не дать себя обнаружить и выйти незамеченными к Советской гавани, где продолжится боевая подготовка корабля.
Услышав эти слова, все офицеры, мичманы и матросы оживились, радостно запереглядывались. Еще бы: никакого завода и консервации – идут в море, на учения…
Дынин тем временем продолжил:
– Как вы понимаете, задача у нас очень сложная. Крейсер – не шлюпка: с помощью современных надводных и подводных электронных средств, с привлечением авиационной и космической разведки его не так уж сложно обнаружить. Но… – командир сделал паузу и улыбнулся, – мы пойдем на хитрость. Как только стемнеет, корабль резко изменит курс. Мы выйдем на традиционный морской путь гражданских судов, уберем затемнители из иллюминаторов в кубриках и каютах, включим на палубе свет и музыку, пойдем обычной для гражданского судна скоростью. Ночью нас, скорее всего, примут за круизный корабль и просто не обратят внимания. Чтобы спрятаться, порой надо быть на виду… Разойтись! Команде ужинать!
Все в приподнятом настроении, обсуждая новость, разошлись с юта по кубрикам и каютам. Матросы, как и положено, передвигались по левому борту, офицеры – по правому.
Пасько усмехнулся:
– В какой раз замечаю: толковый у нас командир. Далеко пойдет.
Старик показал пальцем вверх:
– Говорят, в академию собирается.
– Лишь бы штабного взамен не прислали.
– Да, уж, – снова усмехнулся Пасько, – помнишь, как предыдущий в Совгавани швартовался? Бросил якоря через всю бухту у самого города, и к стенке в Бяудэ встать не смог – цепи не хватило. На глазах у города и всех поселков по берегу перешвартовывались. Не командир крейсера был, а позорище Военно-морского флота!..
Белаш чуть притормозил и вгляделся в удаляющиеся по другому борту спины офицеров. Морозова среди них не было. Никому не подчиняющийся на корабле особист, конечно, может себе позволить не выходить на общие построения. Сидит себе в каюте, перебирает бумажки, вызывает. И долбит, долбит, долбит:
– Комсомолец? Поможем в партию вступить… Комсомолец? Поможем в партию вступить…
Вадим покачал головой. Ведь он же мог избежать встречи с Морозовым. Мог вообще не попасть на военную службу. Сейчас бы уже окончил в родном Красноярске геодезический техникум, из которого в армию не призывают. Работал бы, возвращался спокойно вечером домой, садился ужинать вместе с родителями и сестренкой. Отец рассказывал бы о том, как прошел его день на станкостроительном заводе, где он был не последним человеком – мастером токарей:
– Наряды сегодня закрывал. Хорошие деньги в этом месяце мои орлы получат…
Мать – младший инспектор отдела технического контроля, как всегда жаловалось бы на качество работ:
– Брак опять гоним. С военным заказчиком только уладили, а тут еще и экспортную продукцию пришлось заворачивать на разбраковку. Только для внутренних «покупателей» и удалось партию протолкнуть. Даже не знаю, как наш начальник сбыта с заказчиком договаривался, чуть ли не половина продукции – брак… Такая безответственность, такая безответственность… Каждый день брак гоним, чтобы повышенные обязательства выполнить. Мы-то, конечно, получим по итогам года и грамоту, и, наверняка, премию, а вот заказчики комплектующих будут нас на чем свет костерить за бракованную продукцию, мне выговаривать: «Ах, Галина Ивановна, что ж вы нам отгрузили»… Капиталисты так, наверное, не работают, небось, каждую копеечку берегут. А у нас столько материала в стружку, в лом уходят, брака сколько на свалку вывозим…
Отец, спина которого ссутулилась от продолжительной работы за станком, начнет распрямляться, возражать:
– Дорогая моя, Галина Ивановна, ну, не все у нас бракоделы. Мои ребята, как и положено, в точных допусках работают. Я сам все проверяю…
Мать вздохнет:
– Ну, разве что только твои и не бракоделы…
Отец ее подбодрит, качнув головой в сторону сестры:
– Не расстраивайся: Лилька институт окончит, станет инженерно-техническим работником, и враз порядок на заводе наведет. Да, Лилия Петровна, будешь «итээршей» за сто сорок рэ на работе пластаться?
Сестренка, услышав это, разулыбается, тряхнет косичками, которые все грозится остричь и заменить их на «Сассун», как у французской певицы Мирей Матье:
– Деньги в жизни не главное. А порядок-то уж я наведу, поверьте. Ничего с завода не утащите. Несуны… Плохо государство с вами борется!
И следом заулыбаются все за столом, отец немного виновато опустит глаза, спрячет под стол свои руки со шрамами от горячей стружки. Да, приносит он с завода то карман болтов с гайками, то баночку краски, то моток проволоки, накрутив ее на себя под широким пальто. Выкладывает дома добычу и оправдывается:
– Так ведь в магазинах хозяйственных на полках – пусто, ничего нет. Все несут: кто для квартиры, кто для дачи – кому сколько совесть позволяет. Кто только болты в карманах или проволоку на себе, а кто и на машине под стружкой целые заборы или секции для дачных стен вывозит…
Вадим вздохнул, представив себе за столом всех своих родных: мать, отца, сестру Лиличку. Надолго они засидятся сегодня после ужина: будут разговаривать, спорить… Без него. Мог бы и он быть с ними, но не долго продержался в геодезическом техникуме. Потому что после школы пошел туда не по большому желанию, а просто за компанию с Федором – другом детства. Тот рассказывал, как интересно и полезно для страны делать карты: геологические, строительные.
Красиво все расписал Федор и про тайгу, и про новые города, но учиться в этом техникуме Вадиму было скучно. Девчонок нет, одни парни вокруг, потому что работа у геодезистов предполагается тяжелая. К тому же Белаш зевал на топографическом чтении и картографии. Его просто изводили все эти методы съемок местности, обработка аэрофотоснимков на стереоприборах, создание стереомоделей изучаемой местности. В профессии геодезиста нужно быть точным, аккуратным и педантичным. Все замеры повторяются десятки, сотни, тысячи раз…
Вадим как-то вытягивал нудную учебу несколько первых месяцев, но потом совсем затосковал: Федор разболелся и ушел в академический отпуск. А из сокурсников общительный Белаш почему-то так ни с кем близко и не сошелся.
От скуки решил организовать в техникуме дискотеку. Директор не возражал, но поставил условие:
– Если еще и встречу с ветеранами Великой отечественной войны проведете. Нам для отчета о проделанной патриотической работе нужно.
Чего не сделаешь во имя дискотеки, на которую можно пригласить девчонок из соседнего швейного училища?
Для того чтобы загнать на встречу с ветеранами побольше народу, Белаш объявил, что входные билеты на дискотеку будут раздаваться только тем, кто посетит обязательное мероприятие. Так что актовый зал на встрече с ветеранами был набит под завязку. Директор техникума, всех впускающий на мероприятие и никого не выпускающий, пребывал в полном восторге:
– Ну, Белаш, у тебя такие организаторские способности!
Конечно, Вадим и сам был на той встрече. Ветераны рассказывали о боях с фашистами на фронте, о работе в тылу. Некоторые плакали, вспоминая о том, как у них на руках умирали раненные друзья или как приходилось голодать, если теряли хлебные карточки. Их было несколько – пожилых, очень усталых людей. Особенно запомнился Вадиму один бывший моряк, пришедший в увешенной орденами и медалями форме. Он слушал других, а сам не сказал ни слова. Только уже выходя из зала, презрительно бросил стоявшим в проходе учащимся техникума, среди которых был и Белаш:
– Салаги! Отсиживаетесь в своем техникуме. Думаете, с геодезической линейкой по лесу тяжело бегать? Ерунда! Я вот пять лет на флоте отслужил. Такое видел, что рассказать невозможно. И выжил… Человеком остался….
Никто не придал особого значения словам стареющего человека. Только Белаша задело услышанное. Он почувствовал вдруг свою ущербность. Вадиму показалось, что это про него сказано: и «салага», и «отсиживается в техникуме». Именно отсиживается, потому что даже толком и не учится. Успеваемость у него – хуже некуда: фамилия попала в списки отстающих.
Вскоре Вадима вызвали на учебную комиссию. Директор техникума, глядя на него, разводил руками:
– Белаш, вы же умный парень. У вас организаторский талант есть. Возьмитесь, наконец, за ум, а то ведь отчислить придется…
А он выпалил вдруг:
– Ну и отчисляйте. – Именно на этой комиссии Вадим понял, что не ту профессию выбрал для себя на будущее. – Я подаю заявление…
А члены комиссии – и даже сам директор техникума – вдруг испугались:
– Что так сразу? Не спешите с решением? Вас же в армию заберут.
Он только пожал плечами. Что ж такого? Все ходят в армию, и он пойдет. Автомат разбирать и собирать на занятиях по военной подготовке научился. На тренировочные сборы после девятого класса школы ездил, жил в палатке. И вообще в слабаках не числился – боксом в спортивной секции занимался. Пошел туда, потому что в районе, где жил, нужно было обязательно уметь за себя постоять. В соседних домах обитало немало «неблагополучных» семей, дети из которых шли по накатанному «маршруту»: начальная школа – спецшкола для малолетних преступников – «зона» для взрослых. Целыми днями приблатненные пацаны, пропуская уроки, играли на улице в трясучку-орлянку. Каждый стремился, размыкая ладони и показывая монеты, обмануть другого:
– Орел!
– Решка была! Ты повернул! Я видел!
– Че ты гонишь?!
– За фраера меня держишь?!
Копируя своих отсидевших или продолжающих сидеть отцов и страших братьев, пацаны плевались, матерились, угрожали. Часто перепалки кончались драками. Нередко в ход шли ножи, и кто-то прямым ходом убывал в больницу, а кто-то в спецшколу.
О проекте
О подписке