Да с такой силой, что у заморыша изо рта и из носа стала брызгать кровь на меня. Тогда в последний раз поставил заморыша к стенке.
Врезал ему по морде кулаком изо всех сил. Заморыш весь как-то странно обмяк и медленно стал сползать на пол.
От моего врага осталась лишь оболочка, забрызганная его кровью. Остальное выглядело просто мешок с навозом.
– Ты убил пацана! – сказал мне, кто-то за спиной. – Теперь тебя будут судить по всем законам. Тебе здесь не выжить. Если хочешь жить, то беги. Мы тебя прикроем.
В этот самый момент кто-то изо всех сил ударил меня по голове трёхлитровой банкой с вареньем. Устоял на ногах. Но по моей голове и по всему телу потекло варенье вперемешку с моей и с чужой кровью.
Прислонился спиной к стене рядом с телом заморыша. Кто-то прикрыл меня стоящего у стены сеткой от железной кровати и пообещал оказать первую медицинскую помощь.
Вскоре на мою голову стали лить йод, который тут же смешался с вареньем и кровью. Йод мог попасть в мои глаза из-за чего сам мог окончательно ослепнуть навсегда. Сразу закрыл глаза руками.
– Ты что сделал со мной? Йод разъест мои глаза! – заорал, на того, кто вылил на меня йод. – Теперь даже не увижу, кто убьёт меня в этой драке!
– Сейчас принесу ведро воды и отмою тебя. – сказал мне все тот же сердобольный голос. – Только потерпи немного. Мигом сбегаю за водой…
Меня передвинули в дальний угол барака и прикрыли несколькими сетками от железных коек. Сам ощущал сетки от железных кроватей на расстоянии. Особенно тогда, когда в железные сетки попадали какие-то предметы, которые как мячики отскакивали от металлических сеток.
Так что драка продолжалась без моего участия. Всё равно кто-то пытался добраться до меня. Бросали в мою сторону разные лёгкие и очень тяжёлые предметы от разбитой нами мебели.
– Атас! Менты с машиной к нам сюда приехали! – заорал кто-то громко за окном нашего барака. – Пацаны! Разбегайтесь пока не поздно.
Пару минут драка в бараке продолжалась. Видимо, ни все и ни сразу поняли, что в такую глухомань вдали от населённых пунктов в середине ночи действительно приехали советские милиционеры?
Лишь только тогда, когда в бараке стало слышно милицейский свисток и какие-то предупреждения от милиционеров, драка тут же прекратилась и в бараке наступила полная тишина.
К этому времени у меня не было никаких сил на драку. Медленно сполз на пол под прикрытием металлических сеток от железных кроватей. Видимо, даже был без сознания, так как пришёл в себя только тогда, когда разгребли надо мной все заграждения? Кто-то поднёс мне к носу вату с нашатырным спиртом.
– Боже мой! Ну и вид у тебя! – сказал мне, толстый милиционер, которого разглядел сквозь свои слипшиеся глаза от варенья и йода. – Сейчас мы окажем первую медицинскую помощь.
Милиционер приказал кому-то съездить за медиками в аул Чири-Юрт. Затем трое других милиционера стали вести допрос и составлять протокол на причину драки, после которой пионерскому лагерю «Горный воздух» был нанесён огромный вред.
Ведь в драке принимали участие четыреста человек. Большинство парней были настолько пьяны, что совершенно не соображали, когда дрались и громили вокруг себя все в пионерском лагере.
Видимо, за шесть месяцев каторжной работы на ударной комсомольской стройке, а также за обман со стороны руководителей стройки в нас столько много накопилось злости, которую надо было куда-то выплеснуть из себя?
Вот эта драка и послужила тому, что все настрадавшиеся за время работы на стройке цементного завода, теперь выплёскивали из себя всю накопившуюся горечь и обиду.
Рабочие громили в пионерском лагере «Горный воздух» все подряд. Первыми к месту побоища в пионерском лагере «Горный воздух» приехали вооружённые солдаты и наряды милиции с автомобилями «воронок» в которых перевозят преступников.
Капитан милиции приказал всех участников драки грузить в «воронки» и вести в республиканское отделение милиции в Грозном.
Сильно пострадавших во время драки решили отправить на автомобилях скорой помощи в больницу аула Чири-Юрт, под усиленной охраной наряда милиции. Как раз к этому времени приехали автомобили скорой помощи. Санитары стали грузить нас в автомобили.
Сильно пострадавшими в драке посчитали меня, боксёра, толстяка и заморыша, который к этому времени пришёл в сознание и оказался совершенно живой.
Даже на вид заморыша можно было подумать, что он мало пострадал во время драки. Просто отделался лёгкими ушибами и некоторыми царапинами, нанесёнными инструментом в начале драки.
Из всех пострадавших во время массовой драки на вид ужасно выглядел лишь один. С головы до ног облитый каким-то ягодным красным вареньем и неизвестно чьей кровью, был похож на жертву, разодранную хищниками.
Санитары скорой помощи нас загрузили по одному раздельно в каждую машину скорой помощи под охраной милиции.
Смешанная колонна автомобилей милиции, армии и скорой помощи медленно стали выползать на дорогу в сторону аула Чири-Юрт, куда вначале ехали единой колонной.
Основная колонна с солдатами и милиционерами должны были двигаться до Грозного. Пострадавших должны вести в больницу.
Поэтому автомобили скорой помощи отошли от общей колонны и запетляли по небольшим улочкам аула Чири-Юрт в сторону местной сельской больницы, которая находилась где-то на краю аула.
Приёмная палата сельской больницы была маленькой. Нас четверых, под охраной милиции, едва разместили в приёмной палате.
Доктор сразу не мог определить, кто из нас больше всех пострадал. Хотели начать осмотр с меня, так как у меня был такой ужасный вид от варенья, крови и йода, что можно было подумать, вся драка лежит на мне.
Однако, себя чувствовал вполне нормально. Отдохнул за время поездки от пионерского лагеря «Горный воздух» до сельской больницы в ауле Чири-Юрт.
Поэтому предложил доктору в первую очередь оказать медицинскую помощь толстяку. Так как у толстяка под временной повязкой разбухли от крови бок и рука.
Сгусток крови висел в повязке. Просто удивительно было, как толстяк до сих пор не потерял сознание от глубоких ран и от потери крови.
Как назло, в больнице не оказалось обезболивающего лекарства новокаин. Доктор живьём зашивает раны толстяка кривой иголкой с суровой ниткой. Словно перед ним был не человек, а жирный манекен, который случайно попортили во время перевозки.
Теперь надо жирный манекен подлатать, прежде чем выставить за стеклянную витрину на показ зрителям. Толстяк терпит оттого, что его зашивают, как манекен.
Мне от этого вида дурно, аж голова вовсю кружится. Толстяк не чувствовал боли, наверно, по той причине, что был под кайфом от наркотиков или ему всё-таки сделали обезболивающий укол?
Просто этого не заметил в стрессовом состоянии. Ведь вокруг меня происходили такие события, которые не вписывались в мой быт.
– Так ты совсем не пострадал! – удивлённо, воскликнул доктор, рассматривая меня со всех сторон. – У тебя лишь царапина на голове. Ты можешь помыться под душем и отправляться домой. Тебе тут моя помощь совсем не нужна.
Послушался совету доктора и отправился мыться под душ, который располагался в этом же здании сельской больницы.
После приёма хорошего душа меня, почему-то, не отправили домой или хотя бы в республиканское отделение милиции, куда отправили участников драки?
В палату к больным тоже не положили. Поместили в коридоре между палатами, которые на половину были пустыми. В палатах было достаточно места, чтобы разместить с десяток больных или раненых.
Однако меня, почему-то, поселили в коридор в пространстве между палатами с больными? Сразу смекнул, что так со мной поступили неспроста. Никто только не знает, кто из нас больше всех пострадал во время драки, ингуш-толстяк или.
Утром найдут мой труп на этой кровати. Затем составят акт моей смерти, где запишут, что скончался от ран, полученных во время массовой драки в пионерском лагере.
Виновных нет и свидетелей нет о фактическом убийстве в отделении сельской больницы. Зачинщиком драки посчитают меня и дело закроют.
Даже ни стал ложиться спать в кровать. Меня одолело такое ужасное беспокойство за свою жизнь, что мой сон совсем пропал.
Сижу на кровати и смотрю, как из разных палат то и дело выходят мужики далеко ни с больным видом.
Мужики в полумраке проходят возле моей кровати и в темноте с презрением вглядываются в моё лицо.
Таким взглядом, слабонервного можно прикончить. Но не из слабонервных. Постарался преодолеть свой страх.
Как пантера готовая прыжку, весь сгруппировался в ожидании нападения со стороны мужиков, проходящих мимо меня.
– Ты чего не спишь? – процедил сквозь зубы с ингушским акцентом здоровенный мужик. – Больным надо спать. Утром тебя осмотрит дежурный врач.
– Вполне здоровый человек. – ответил, мужику, так громко, чтобы все слышали. – Хочу таким остаться до утра. Так что за моё здоровье не беспокойся.
После моего ответа больные ходить возле меня перестали. Видимо, поняли, что меня голыми руками не прикончить?
Однако прошло около часа времени, когда ко мне подошли санитары, которые сказали, что за мной из Грозного прибыл наряд милиции. Мне нужно быстро собираться в дорогу.
Теперь меня ждёт тюрьма, где ингуши меня всё равно достанут и после этого сам точно не жилец. Так что мне уже нужно готовиться к своей предстоящей смерти.
10. Право на защиту.
На меня угрозы никак не действовали. Сам прекрасно понимал, что у меня была чистая самозащита. Все пострадавшие во время массовой драки остались живы.
При многочисленных свидетелях меня могут лишь поругать за то, что во время самозащиты применил против нападающих режущие и колкие предметы.
Во всем остальном был прав. Когда один, фактически, против двадцати ингушей, постоял за себя. Ни дал ингушам убить себя во время драки.
Мне часто приходилось на Семерном Кавказе, также за его пределами, проводить самозащиту против нескольких противников.
В такой неравной драке не может быть каких-то правил со стороны защищающегося. Когда против лома нет приёма, тогда пригоден любой приём.
Так что сам в ход пускал всё, что мне попадалось под руки, лишь бы защитить своё право на жизнь.
Как меня с детства учили терские казаки, что не нужно ждать, когда тебя ударят. Если тебе угрожают, то бей первым противника.
Лучше после доказывать, что был ты прав, чем будут оплакивать родственники твою утрату. За себя всегда надо уметь постоять в любой драке с врагом. В противном случае не выживешь.
Из больничной палаты санитары привели меня обратно в приёмный покой, где меня ждал наряд милиции из Грозного.
Санитары напялили на меня мою одежду, забрызганную кровью, вареньем и йодом. Затем составили на меня заключительный акт от врача о моем здоровье.
В акте было записано, что на мне не было обнаружено никаких колотых и режущих ран. На голове небольшая царапина, от которой пострадавшему не грозит смерть.
Ушибов и синяков на моем теле нет. Выписан пострадавший в указанное время из сельской больницы здоровым человеком.
Во дворе сельской больницы стоял милицейский автомобиль ГАЗ-69, с решётками на стёклах, переоборудованный для перевозки преступников.
Меня посадили на заднее сидение милицейского автомобиля. С обеих сторон и впереди меня сели милиционеры в сержантской форме.
Всю дорогу до Грозного ехали молча. Милиционеры с ужасом в глазах и с презрением разглядывали меня со всех сторон.
Наверно, милиционеры удивлялись тому, что на пострадавшего с таким ужасным видом составлен акт, в котором указано, что пострадавший вполне здоровый человек?
Мне лично всё равно было, что думают обо мне милиционеры. Мои мысли были заполнены разными планами, как теперь вытащить себя из этой проблемы, в которую засунули меня ингуши из строительной бригады.
Привезли меня на специально оборудованной машине милиции в республиканское отделение милиции в Грозный перед рассветом. В дежурной части республиканского отделения милиции на меня составили акт приёма и сразу отвели в камеру предварительного заключения в этом же здании.
Дальше мной должны были заниматься следователи, которые должны были определить меру моей вины в драке происшедшей в пионерском лагере «Горный воздух».
Затем меня передадут под надзор прокуратуры, которая определит на суде меру моей вины и наказание.
В камере предварительного заключения на нарах лежал какой-то парень. Годами загаженная мухами, тускло горящая лампочка на потолке камеры, ни дала мне возможности хорошо разглядеть лежащего на нарах парня.
О проекте
О подписке