ГЛАВА 5. На даче

Пролетело несколько месяцев. В течение этого времени девочка прилежно училась в своей первой школе – школе домового.

Она никогда не ходила в ясли и детский сад, мало общалась с ребятами во дворе, папа приходил домой поздно вечером, а мама гораздо больше внимания уделяла сыну – он считался очень способным, был отличником в школе и одним из самых одаренных детей в музыкалке.

Ставку родители сделали на него, а Аня осталась за бортом и была предоставлена самой себе. До своей удивительной встречи с Варфушей она большую часть дня в одиночестве бродила по Зарядью и мечтала.

Родители считали ее странным, диковатым ребенком. Многие ее высказывания раздражали, вызывали недоумение и страх, так как достаточно часто девочка предсказывала будущие события, могла точно сообщить, кто сегодня придет в гости и во что он будет одет. Однажды, когда у папы на работе пошла кровь горлом, после чего он два месяца пролежал в больнице, у Ани – еще до того, как об этом сообщили по телефону его сослуживцы, случилась истерика, она вырывалась на улицу и кричала, что ее папочка умирает.

Все это тревожило умы просвещенных, материалистически воспитанных советских обывателей конца пятидесятых годов и не находило рационального объяснения.

Кроме того, родители, почти всю сознательную жизнь прожившие в сталинскую эпоху, сохранили в душе непреодолимый страх перед всем, что не вписывалось в систему и каким-то образом относилось к потустороннему миру.

Пару раз девочку даже водили к психиатру, но она, видимо, каким-то чутьем уловила подвох, вела себя на приеме на редкость разумно и не дала врачам никакого повода заподозрить у нее психиатрическое заболевание.

Со временем на Аню просто махнули рукой и перестали пытаться проникнуть в тайны ее внутреннего мира, только категорически запретили говорить о чем-то таком с соседями – слишком еще был силен страх доноса.

Итак, Аня училась в школе – школе познания живого мира, как называл их занятия Варфуша. Не всегда они проходили гладко, иногда способность видеть духовным зрением и чувствовать сердцем на некоторое время покидала девочку, и у нее появлялся страх, что дверца в другой мир навсегда захлопнулась перед ней. Иногда возникали и другие непредвиденные опасности. Например, однажды, когда она училась двигаться по энергетическим линиям (что-то вроде самопроизвольного танца, когда тело отпускается в поток, и двигается идеомоторно), Аня вдруг почувствовала, что ее выгибает дугой и закручивает спиралью. После этого она долго не могла взять под контроль свои ноги и руки, которым все время хотелось совершать какие-то самопроизвольные движения.

В другой раз, при работе с «третьим глазом», у нее возникло чувство сильнейшего распирания в межбровье. Казалось, голова сейчас просто разлетится на куски, и только через пару дней это чувство постепенно ее оставило.

Но в общем домовой был доволен своей ученицей, говорил, что обучение проходит на редкость продуктивно и более быстрое раскрытие возможностей души опасно и грозит одержимостью.

Часто они гуляли вместе по Зарядью, смотрели ауры деревьев, домов, храмов, домовой рассказывал девочке, что значит преобладание того или иного цвета в свечении предметов и людей, учил определять, какие церкви живы и имеют связь с Небесным Кремлем, какие эту связь утратили, а какие даже стали прибежищем темных сил. Он учил ее, как вступать в контакт со стихиалями, влиять на погоду, растворять облака.

Особенно девочке одно время нравилось растворять облака и проделывать отверстия в сплошной облачности, но со временем она поняла, что занятие это совершенно бессмысленное и только истощает энергию. Варфуша сказал, что все эффектные фокусы подогревают гордыню и, значит, являются помехами для дальнейшего пробуждения души.

Все это время девочка постоянно боролась с желанием рассказать хоть кому-то о своем необыкновенном знакомстве и таинственном обучении. Ее сознание просто распирали новые знания, которыми постоянно делился с ней окружающий мир, она привыкла к тому, что раньше обо всем новом можно было рассказать маме, папе, на худой конец брату. Теперь же Варфуша категорически запретил ей делать это, сказав, что еще слишком рано, ее родные не готовы для новых знаний и пока в ее окружении нет ни одного человека, с которым подобными знаниями можно поделиться. В лучшем случае ее рассказы сочтут детскими фантазиями, а в худшем – положат в психиатрическую лечебницу.

– Есть и еще одна опасность, – строго сказал маленький человечек. – Некоторыми из сил и способностей, которые ты сейчас осваиваешь, могут овладеть даже люди с непробужденной душой и тяжелым наследием кармы. Такие люди, как правило, становятся черными магами и в погоне за удовлетворением прихотей собственной гордыни, ощущая вседозволенность и считая себя великими, совершают много зла и приносят большие беды окружающим. Они не понимают того, что тем самым только губят свою собственную бессмертную душу, закрывая ей дорогу к Небесным мирам на многие жизни и, попадая под полную власть черных сил, в конечном итоге обрекая себя на страдания. Но не горюй, королевна, – утешал ее Варфуша. – Скоро, может быть через год, через два, когда я передам тебе основные знания, силами матушки Навны ты будешь соединена сначала во снах и видениях, а затем и в обычном мире со своим Единственным. Он, как и ты, одинокая душа, не находящая понимания у ближних. Скоро он будет готов к пробуждению, которое началось в прежних жизнях, но сейчас сильно притормозилось из-за серьезных ошибок в прошлом. Когда карма этих ошибок будет преодолена, ты сможешь соединить с ним свою судьбу и обучить всему тому, что ты умеешь сейчас и чему научишься в будущем. Раньше, в других воплощениях вы уже неоднократно встречались, но пока твоя память не готова восстановить эти события.

В конце мая семья стала собираться на дачу. Вот уже несколько лет они снимали половину дачного дома в подмосковном поселке Семхоз, и мама с детьми уезжала на все лето, прихватывая также сентябрь, папа бывал наездами. Раньше Аня всегда ждала тот день, когда начинали собирать вещи, и принимала в этом самое активное участие, но теперь, неожиданно для родителей, она начала капризничать, плакать, утверждать, что не хочет ехать на эту противную дачу, упрашивала оставить ее дома с папой.

Конечно, о том, чтобы отложить поездку, тем более оставить Аню дома с отцом, который большую часть дня пропадал на работе, не могло быть и речи, и мама строго заявила, что очень удивлена ее капризами, что дочь совершенно отбилась от рук и, хочет она того или нет, ей придется ехать со всеми.

Но неожиданно в день поездки, когда все уже ждали заказанную машину, настроение девочки резко переменилось, и она радостно заявила, что с удовольствием поедет в Семхоз. Мама только недовольно передернула плечами: она привыкла к странностям и взбалмошности дочери.

В действительности все объяснялось очень просто. Девочка не хотела расставаться с Варфушей, боялась оставить его одного дома, к тому же домовой заявил, что это теперь его дом и он не уверен, сможет ли поехать вместе с девочкой. Ночью, как выяснилось, Варфуша побывал на совете домовых и был отпущен под честное слово без необходимого обряда на новое место до октября, о чем и сообщил Ане незадолго до прибытия машины.

В машине девочка счастливо улыбалась и глядела в окно, прижимая к себе детскую сумочку с маленьким секретом, о котором знала только она: там сидел ее маленький духовный наставник – Варфуша.

Поездка прошла без приключений, и через полтора часа папа уже выгружал вещи рядом с калиткой их летнего жилища. День пролетел в хлопотах по обустройству на новом месте, в быстрой пробежке по ближайшим заветным местам и обмену впечатлениями с соседями по поводу дороги, погоды и огородных работ.

За этими хлопотами Аня совершенно позабыла о домовом и вспомнила о нем только когда собралась ложиться спать. Она открыла сумочку, там домового не оказалось.

– Домушка, – вскрикнула девочка в испуге, так как решила, что Варфуша потерялся по дороге и вернулся назад в Москву.

На ее крик прибежала мама, но девочка, не желая объяснений, притворилась, будто играет с плюшевым мишкой. Мама решила, что девочка разговаривает сама с собой, и оставила ее в покое.

Поиски домового не дали никаких результатов, и девочка с тяжелым сердцем отправилась в постель.

– Что, испугалась? – вдруг услышала она знакомый голосок. Варфуша сидел на кровати и по своему обыкновению болтал ножками.

– Домушка, – с упреком обратилась к нему девочка. – Где же ты пропадал? Я так испугалась!

– И нечего было волноваться, – ворчливо ответил домовой. – У меня на новом месте много дел было: помочь твоим родителям вещи правильно расставить, чтобы они потом друг с другом не воевали и вас не мучили, с домом поговорить, объяснить ему, что вы хорошие и вас надо с любовью принять, астральных лярв хотя бы на первое время отогнать, со стихиалями поболтать – обычная работа домового, это жилище оголено, у него нет хозяина.

– Скажи, Варфуша, – спросила девочка. – А разве не в каждом доме есть свой домовой?

– Далеко не в каждом, – ответил маленький человечек грустно. – Раньше, когда люди были верующими и соблюдали из поколения в поколение древние обряды, нас было в этом мире много и почти каждый дом находился под нашим покровительством. Теперь же все не так, жилища угасают без хозяина – именно поэтому люди стали больше болеть и у них сильно испортился характер: они стали злобными, недоверчивыми и не любят свой дом. Им кажется чем больше комнат, чем богаче они обставлены и чем роскошнее само здание – тем счастливее они проживут свою жизнь. К сожалению, все далеко не так.

Успокоившись, что Варфуша на месте, Аня быстро постелила постель, пожелала родным спокойной ночи, закрыла дверь своей маленькой комнатки и улеглась в кроватку.

– Скажи, Варфуша, – обратилась она к домовому через некоторое время. – Почему люди стали такими, почему они не любят этот мир и друг друга, почему они не видят, что все вокруг живое, почему мама с папой меня не понимают и считают чокнутой?

– Это долгая история, – ответил маленький человечек, задумчиво глядя в окно. – В двух словах не объяснишь. Если хочешь, я могу рассказать тебе легенду, в действительности же все было гораздо запутанней – слишком много веков прошло.

– Расскажи, домушка, я буду внимательно слушать, – попросила Аня, и домовой начал: