ЗАМОК ЛЕГАТА

Пустота … Невыносимый жар в воспаленной груди, разрываемой на части тысячей разъяренных маленьких бесов … Нее, это не рай! По всей видимости, нагрешил ты, Сережа, в этой жизни – мама не горюй … Таким одна дорога – чартерным рейсом в ад, где, судя по всему, ты сейчас и находишься … Почему так темно?!! Ах да, глаза … Видимо и в загробном мире их принято открывать. Очень … очень нужно открыть их и найти в себе силы отогнать тех маленьких чертей, что терзают его грудь! Застонав, собрав всю волю в кулак, Решетов сумел-таки свершить это неимоверно сложное деяние. Невероятно, но взгляду его предстало отнюдь не великолепие ада …

Сквозь кроваво-мутную пелену он увидел немыслимо голубое небо, обрамленное ветвями высоких деревьев, колышущиеся листья которых что-то упорно шептали ему. Сергей моргнул, пытаясь избавиться от ненавистной пелены и, скосив взгляд вправо, увидел того самого мужчину, что выпустил дух из последнего упыря, атаковавшего его. Поверхность, на которой возлежал Сергей, тряслась и временами вздрагивала так, что в глазах от невыносимой боли вспыхивали развесистые пучки молний. «Меня везут на какой-то телеге», – отрешенно подумал Решетов. Куда – этот вопрос на данный момент интересовал его меньше всего. Удивительным было другое – он до сих пор жив! В его сознании навек отпечатался страшный удар, крошащий ребра и разрывающий легкие … После такого не живут!

Седой хотел удивленно покачать головой, но … не смог этого сделать – мышцы тела совсем его не слушались. Да, как такового, он и не ощущал этого самого тела-то … Лишь невыносимая, вытягивающая душу боль в том месте, где должна находиться грудь … Там сейчас … кровавое месиво, нашпигованное обломками костей! Сергею захотелось завыть, словно смертельно раненному зверю, но голосовые связки его не слушались. И тут облом!!! Судя по оружию и одежде людей, «спасших» его, нанотехнологии в этих местах не в чести. Стало быть, как ни крути, дорога для него одна – на тот свет … « Уж лучше б добили нахрен!» – с вполне объяснимой злобой покосился Решетов в сторону своего спасителя, ехавшего на повозке возле него и старательно правившего лезвие длинного клинка грубым бруском.

Казалось, спутник почувствовал исполненный злобы взгляд лежащего рядом человека, потому что тут же бросил свой меч на телегу и склонился над Сергеем, с тревогой оценивая его состояние. В темно-серых газах, по всей видимости – немало повидавших на своем веку, отчетливо читалась жалость и какая-то необъяснимая безысходность по отношению к подопечному. « Ну, не медли – добей!» – с вызовом взглянул Решетов на сидящего рядом. Посмотрел … и словно разбился о стену непробиваемого спокойствия и уверенности, лучащихся из глаз пожилого мужчины. Тот дружески, можно даже сказать с оттенком суровой ласки прошептал что-то и легко коснулся крепкой ладонью плеча Седого.

– Эт орано! – густым басом пророкотал он куда-то в сторону.

– Вауно! – ответил ему чистый звонкий голос, и над Сергеем склонилось женское лицо, коснувшись его щеки темным локоном волос.

Девушка легко запрыгнула на повозку рядом с Решетовым, который едва почувствовал, что его голову осторожно приподнимают и что-то под нее подкладывают. От этих, едва заметных, движений грудная клетка Седого буквально вскипела, а из уголков рта хлынула вязкая жидкость. Он тяжело застонал и на миг погрузился в спасительные объятья темноты, бросившейся на него со всех сторон … Когда Сергей вновь смог открыть глаза, то увидел, что рука девушки светлым платком бережно оттирает его губы.

– Калети! – едва слышно прошептали ее губы, а серые, такие же, как у мужчины, но отнюдь не суровые, а нежные и исполненные растерянности и жалости, глаза встретились со взглядом Седого.

Девушка попыталась улыбнуться ему, но вышло у нее это так неуверенно и жалостливо, что она немедленно отвернулась. «Лан, красотка, я и сам знаю, что мне кердык!» – мрачно подумал Сергей и попытался улыбнуться в ответ. В следующий момент милая брюнетка приложила к его губам горлышко стеклянной фляги и попыталась влить ее содержимое в рот умирающего. Поток обжигающей влаги ринулся в горло Решетова, который тут же поперхнулся, но большая часть вливаемого уже успела проникнуть в его нутро. Сергей молился всем богам, чтобы это зелье оказалось ядом, но вскоре боль утихла, а сознание начало обволакиваться тяжелой сетью необъяснимой неги и тепла, шедших из глубины живота. Седой с благодарностью взглянул в глаза ангела-хранителя, сидевшего рядом, и снова впал в забвение …

Очнувшись в следующий раз, он обнаружил себя в тускло освещенной небольшой комнате с низкими каменными потолками. Серые стены из грубо обтесанных камней навевали мрачные мысли о склепе. Неровный свет короткими всполохами рвался из двух металлических чаш, располагавшихся по обе стороны от его ложа, причудливыми и угрожающими тенями танцуя на стенах непрезентабельной опочивальни. «Прям – чистилище», – Сергей попытался тяжело вздохнуть и вновь едва не потерял сознание от адской боли, взорвавшей грудную клетку. Вернулось ощущение тела, но это не принесло ожидаемой радости – едва попробовав пошевелиться, он претерпел такие страдания, что тут же отказался от малейших телодвижений.

Всегда и везде, в самых критических ситуациях Седой стремился лишь к одному – выжить, выжить любой ценой. Даже тогда, в самолете, несшем его из жаркой Ливии на Родину … Во время этого страшного перелета он умирал и воскресал несколько раз, потому что знал – дома его ждут люди, у которых есть все средства и возможности чтобы поставить его на ноги. А сейчас … Смертельная рана, несопоставимая с жизнью … Отсутствие элементарного оборудования и лекарств. Лишь какое-то наркотическое снадобье, которым его время от времени потчуют … Палата, похожая на обитель мрачных идолопоклонников …И, что самое главное – он здесь чужой и абсолютно никому не нужный … Сдохнуть бы побыстрей …

Поток суицидальных мыслей прерывает старуха, обтирающая его лицо влажной тряпкой. Через секунду – уже знакомое стеклянное горлышко возле губ. «Хватит поить меня этим дерьмом! Хватит поддерживать жизнь трупа!!!» – хотелось крикнуть Решетову, но он лишь стиснул зубы и, превозмогая боль, отвернулся. «Не хочу больше …так!!!». Но неугомонная сиделка поворачивает его голову и насильно пытается влить содержимое склянки в его рот, ее сильные пальцы разжимают челюсти, склянка наклоняется … И тут Седого прорвало … Мощный выброс адреналина сделал свое дело! Непостижимым образом он сел на постели, схватил женщину за шиворот, вырвал из ее рук довольно внушительную бутыль и жадно припал к ее горлышку. « Хоть от передоза загнусь, в экстазе – всегда мечтал о такой смерти!» – зловещим хохотом неслось в его сознании, пока несчастная женщина что-то сбивчиво лопотала, пытаясь вырвать сосуд из рук обезумевшего больного. Выпив все до капли, Сергей выпустил плачущую женщину, еле слышно прошептал: « Прости …» и, прикрыв глаза, блаженно улыбнулся губительному забвению, несущемуся на него в ореоле фейерверков и танцующих радуг …

Костлявая, ау … Ты уже коснулась меня своей тощей лапкой? Темнота … Могильная тишина … Нет звуков, видений … Ничего нет … Абсолютно ничего … Хотя, вру – мысли-то есть! Есть, но какие-то вялые, вальяжные и разрозненные, словно рождены не мозгом, а так – витают где-то сами по себе … Так я, вашу мать, жив или мертв?! Вопрос, естественно, остался без ответа, но эта вспышка ленивой злости каким-то образом повлияла на покрывший все мрак. Медленно, словно преодолевая миллионы световых лет, в окружающее пространство тянутся янтарные нити неземного свечения, которые, обволакивая и вытаскивая из мрака очертания предметов, колонн, стен, чертят в воздухе уже знакомую для Седого опочивальню, в которой он умирал … Да, это именно та мрачная комната: толстые каменные стены, нехитрое убранство, две широкие лампады по обе стороны от ложа на котором лежит тело мужчины … Мужчины … Е-мое, это же я!!!

Нельзя сказать, что сознание Решетова парило под потолком или еще где-то. Он видел всю картину одновременно из множества ракурсов, и в то же время чувствовал, что в теле побелевшего мужчины с губами цвета индиго еще теплится искра жизни. Чувствовал потому, что находясь повсюду, все же не утратил связи с казавшимся мертвым организмом, хотя члены его уже не повиновались приказам мозга.

– И как вот вы хотите чтоб я делал теперь? – горько обратился Сергей непонятно к кому.

«Непонятно кто» оставил его глупый вопрос без внимания, но сквозь дверной проем в комнату проникли посторонние звуки, очень скоро трансформировавшиеся в приглушенный разговор на незнакомом Седому языке. В помещение вошли двое, уже знакомые Сергею: высокий статный пожилой мужчина и та самая девушка, что поила его дурманящим зельем по дороге сюда. Фамильное сходство между этими двумя людьми не оставляло сомнений, что комнату умершего посетили отец и дочь. Мужчина был одет в камзол из хорошо выделанного сукна, штаны из тонкой кожи и высокие сапоги. На широком поясе прицеплены ножны с длинным узким клинком, вершину эфеса которого венчал черный отполированный камень. Во всем его облике сквозили истинное благородство, уверенность и дух настоящего мужчины-воина. Волевое открытое лицо наполовину скрывала аккуратно подстриженная черная борода, щедро посеребренная сединой, а темно-серые глаза, взгляд которых был тверже стали, на удивление нежно взирали из-под косматых бровей на спутницу, которая опиралась на его руку.

Что же касалось девушки, то, едва лишь коснувшись взором ее нежного прекрасного лица, Седой горько пожалел, что тело его находится на смертном одре. Очаровательные, безмерной глубины глаза, которые, даже несмотря на то, что на данный момент были наполнены скорбью, наверняка были способны растопить сердца тысяч мужчин, а прелестные полные губы были достойны воплощения на холсте великого художника. Шикарные, черные, как смоль, волосы были собраны сзади с помощью легкой золотой заколки. Одета молодая женщина была просто, но изысканно – скромное легкое платье и плотный плащ, скрывавший от невольного наблюдателя изгибы соблазнительного тела.

Общаясь вполголоса, мужчина и его дочь подошли к бездыханному телу Решетова, и рука девушки крепче впилась в локоть отца. Осторожно, словно опасаясь чего-то, пальцами второй руки она коснулась холодного лба Сергея. Задержавшись лишь на миг, ее пальчики скользнули к шее – туда, где была должна пульсировать сонная артерия, и надолго остались там. Тень надежды на прекрасном челе постепенно сменилась выражением горечи и необъяснимой ярости. Вскоре Сергей понял причину сочетания подобных чувств: женщина что-то произнесла сквозь зубы, словно ругательство, и пнула ножкой в изящном башмачке ту самую бутыль из-под сильнодействующего обезболивающего, что валялась подле кровати.

      Мужчина обнял дочь, ласково заглянул в ее полные ярости глаза и что-то успокаивающе заговорил. Дочь, внимая доводам отца, послушно кивнула головой и спрятала лицо на широкой груди мужчины, который, словно прощаясь, легко коснулся плеча Решетова и глубоко вздохнул. Затем мужчина ласково подтолкнул дочь к выходу, а сам задержался еще на несколько секунд – задуть лампады. После этого он тяжелой походкой последовал за дочерью.

« Аминь!» – злобно подумал Седой и впал в полнейшее уныние. Несколько томительных часов ничего не происходило в наполненной смертью мрачной опочивальне. Сознание Седого металось в пространстве этого склепа, не в силах вырваться за его пределы – связь с телом была еще очень прочна. Настроение плененного духа менялось от глубочайшей безысходности до неистовствующей истерии. «Где, дьявол вас возьми, яркий свет в конце тоннеля?! Или волосатые черти со своими раскаленными сковородками?? Или ковровая дорожка, ведущая на Высший суд??? – перечислял Решетов известные ему атрибуты перехода в иной мир, вопрошающе глядя в потолок, украшенный грубой резьбой по камню. Оглушительно хохочущая тишина была ему ответом. Разум Седого уж было совсем смирился с мыслью, что отныне существовать ему придется в облике бесплотного духа на чужой планете, как неожиданно внимание его привлекло едва заметное движение возле его смертного одра …

Погрузившись в посмертную истерику с головой, он даже не заметил, как в непосредственной близости от его хладного тела, словно из воздуха, материализовалась уже знакомая ему траурная фигура, голова которой была покрыта черным капюшоном …

« А вот и демон, пожаловавший из Ада по мою душу!» – злорадно подумал Сергей, радуясь хоть какой-то развязке. « А ты ведь давно меня пасешь, неясно только чего так долго тянул!». Вместо ответа фигура в черном балахоне, повернулась, как будто отыскивая блуждающий в комнате дух Решетова. Через несколько секунд глазницы, исполненные ослепительного света, сверкнувшие из темноты капюшона, буквально выхватили из мрака комнаты душу Сергея и безапелляционно водворили ее в прежний сосуд обитания. В то же мгновение вернулись все телесные ощущения, включая адскую боль в груди.

– Какого черта ты вытворяешь?! – хотел крикнуть Седой, но из уст его вырвались лишь каркающие хрипы вперемешку с кровью.

Мрачный визитер, не обращая внимания на потуги жертвы, повел раскрытыми ладонями над ее телом. Невероятным усилием воли Сергей сумел-таки приоткрыть глаза и то, что он увидел, заставило его пожалеть, что ранее он не канул в небытие …

Все его тело было окутано ярко-голубой прозрачной дымкой, источаемой из раскрытых дланей демона, колдовавшего над умирающим телом. Душа Седого закоченела от ужаса, когда он увидел, как зашевелилась и поплыла рябью его грудная клетка. Остатки рваной рубахи вместе с ветхими бинтами разлетелись в стороны, а грудина вздулась, словно распираемая изнутри. Страшная, несовместимая с жизнью, всепоглощающая боль, словно соревнуясь с ужасом от увиденного, сковала разум человека при виде того, что его ребра, без всяких усилий извне, раскрылись, подобно огромной шкатулке … Там, внутри … все пульсировало, клокотало … Кровавые куски легких с торчащими из них обломками костей … Бешено пульсирующий кусок мяса – сердце, изо всех сил пытающийся отдать свой последний долг организму … Треклятый демон и его запустил в бешеном режиме, хотя еще несколько минут назад девушка так и не смогла нащупать пульс на его бездыханном теле!