Избрание пожизненным великим понтификом гарантировало успешную политическую карьеру. Великий понтифик мог участвовать и в гражданской, и в военной деятельности без серьёзных сакральных ограничений. Хотя обычно великими понтификами избирались люди, бывшие консулами (консуляры), в римской истории были известны и случаи, когда эту почётную должность занимали сравнительно молодые люди.
К слову, я же понтифик… Что там с буквой «С»?..
Кориолан – Gaius Marcius Coriolanus, Publius Clodius Pulcher – Клодий, CLODIA PULCHRA TERTIA-Клодия, Marcus Tullius Cicero-Цицерон, Appius Claudius Caecus-Аппий Клавдий Цек, Appius Claudius Crassus Regillensis Sabinus – Аппий Клавдий децемвир, Gaius Valerius Catullus – Катулл, ну, и Gaius Iulius Caesar…
С стремится к власти,
Власти любой и
Власть эту получит.
Надолго ли, вопрос…
Да-да… Кориолан – абсолютная власть… Понятно… Клодий… Что же, кумир плебеев, за ним – убийцы; он терроризирует весь Рим – об этом позже… Клодия – власть любви, несомненно… Наш славный Цицерон, так беззаветно любящий власть – мне самому не угнаться… Но далее… Цек… – мы к нему вернемся… Безусловно. Старая римская доблесть, отполированная властью… Катулл… О, власть поэзии!..
Odi et amo!!!
Потом… И я…
С…
И что? Что с того? Что из этого?..
Что-то было про букву «М»…
Мысли на дно души нырните…
…И тогда почти одновременно умирают Корнелия, моя жена, и тётя Юлия. На их похоронах я произнёс две речи. В память о Корнелии…
Он не мог говорить… его душило…
…он напомнил о замужестве Юлии с Гаем Марием и показал народу его восковой бюст… похороны Юлии стали первой публичной демонстрацией изображения Мария с начала диктатуры Суллы…
И я женился на Помпее, внучке Суллы…
И я женился на Помпее, внучке Суллы…
С победы Луция Корнеллия Суллы и началом проскрипций моя жизнь оказалась в опасности: диктатор не щадил никого… А я… племянник Гая Мария и зять Цинны. Марий и Цинна – главные враги Суллы. Он потребовал от меня… развестись с женой. Зачем? Он так захотел. А я… я отказался это сделать…
– Цезарь в проскрипциях!!!
Я бежал…
…стук копыт… стук копыт… ближе… ближе… стук копыт…
Влиятельные родственники в Риме тем временем сумели добиться помилования для Цезаря.
– Дополнительным обстоятельством, смягчившим диктатора, стало происхождение Цезаря из сословия патрициев, представителей которого консерватор Сулла ни разу не казнил. Да-да.
Сулла смотрел на свои руки… пятна на руках… Такие были у деда… на старых руках… коричневые большие пятна… Он уступит. Он уступит этим патрициям. Конечно, уступит… Цезарь… У этого Цезаря… такие блестящие серо-голубые глаза, каких не бывает у людей… Недаром он – Цезарь… Сулла харкнул… Он уже мог себе это позволить…
Я – Сулла!.. губы в трещинах… руки в пятнах…
– Вы ничего не понимаете, если не видите, что в этом мальчишке много Мариев.
…еще одна голова…
…поскакала…
Немного отвлечемся… Помпея, да, внучка Суллы…
Мне объяснили… тогда… ты же хочешь вернуться в Рим… безопасно… Прекрасная девушка…
– Ну, почему же, Цезарь. Я думаю о другом… республике нужен своеобразный мягкий диктатор, который должен мирно разрешать противоречия.
Кот вернулся.
– Цезарчиик…
Ммя
Тоже в апреле… я тогда организовал и провёл Мегалезийские, а в сентябре – Римские игры, роскошью удивившие даже искушённых римлян. Затраты я разделил поровну со своим коллегой, этим пьяницей Марком Кальпурнием Бибулом, но овацию получил только я. Сначала предполагалось показать самые массовые бои гладиаторов, но сенат, опасаясь бунта такого количества вооружённых рабов, издал указ, запрещавший одному человеку приводить в Рим больше определённого числа гладиаторов. Пришлось подчиниться этому, но я выдал каждому гладиатору серебряные доспехи, и эти гладиаторские бои навсегда запомнились римлянам. И я преодолел сопротивление сенаторов и восстановил все трофеи Гая Мария, демонстрация которых была запрещена ещё Суллой. Да, это было.
– Диктатор, который был бы вне всех интересов.
– Как у египтян: живой Бог.
– Для Рима – слишком, пожалуй, но что-то…
– Очень мягкое вино, попробуй, Марк…
– Да, чудное… Возвращаясь к тому, о чем мы мы говорили… Итак, ius naturale.
– Естественное право.
– Безусловно. Мы не знаем… точнее, можем не знать, что такое добро и зло, но мы отличаем добро от зла. Нам это дано. Произошло получение. Так же право и беззаконие.
– Но есть и другие законы. Человеческие.
– Они есть. И в них заключено человеческое несовершенство. Общество договорилось – и все.
– Да, но природное право также оформляется людьми. И в этой части, естественное право оказывается тоже несовершенным.
– Но закон все же стремится к совершенству. Мало того, он может развить природное право, как-то улучшить его. Это не исключено.
– Я соглашусь, потому что имеющееся несовершенство не исключает не только стремление к совершенству, но и достижение такого уровня. И я бы добавил, что и в природе не все идеально. Так вот, несовершенство общественного договора не является ли естественным? не должно ли так быть? именно так? заведомо несправедливым?..
– …ius gentium… Гай, право народов по значению превосходит ius civile, то есть права отдельных общин, в том числе и Рима…
– Это звучит логично, но стоит ли ущемлять самим себя?
– Закон не знает преимущества.
– Так ли? Закон именно утверждает неравенство.
Бедный Луций Сергий Катилина
– Марк, возможно, я увлекся… В самом деле, когда все жители Рима и были гражданами Рима, то преимущество получил только Ромул, но позже…
– Гай, республика вышла за пределы города и только поэтому я говорю о необходимости принцепса, ректора, диктатора, наконец! Право народов является суммой законов общин, а может, необходимой доминантой.
– Но это коснется не только Рима. Ущемлены будут интересы любых других общин. И… неизбежно будут ущемлены права граждан. Права людей. Права одного человека.
– Гай, Гай… слишком точное следование букве закона может привести к несправедливости. В любом случае, а нарушение закона… изначально несправедливость…
Потом я возглавлял постоянный уголовный суд по делам о разбоях, сопровождавшихся убийством (quaestio de sicariis). В судах под моим председательством было осуждено немало убийц по проскрипциям Суллы, хотя диктатор издал закон, не позволявший вести уголовное преследование против этих убийц. Несмотря на мою активную деятельность по осуждению соучастников диктатора, убийца указанных в проскрипциях Луций Сергий Катилина оказался оправдан и смог выдвинуть свою кандидатуру в консулы на следующий год.
Как же я боролся против Суллы и сулланцев! Кровь на улицах Рима – мне никогда это не нравилось…
Сулла мог многое… Мог убить меня… Мог приказать убить меня… Мог не заметить, как меня убьют…
Слухи, пошли слухи… распространение слухов о «первом заговоре Катилины» было выгодно Цицерону… О моем участии во всем этом… Этот сулланец Цицерон становился опасным.
…Помпея, да, внучка Суллы…
– Я бы назвал – rector rei publicae, tutor et moderator rei publicae, princeps… Скорее так…
– Интересная мысль, Марк. Мне нравится… princeps…
– Первый среди равных.
Кот сказал: «Ммя».
Мы встретились с Клодием… Тогда еще Клавдием…
– Какое дивное фалернское у тебя, Цезарь!!!
– Пей, не стесняйся…
– А что ты ждешь от меня, Цезарь?..
Запах волка.
Звериный нюх Клодия… Я еще и сам не до конца представлял, что… Но он уже чувствовал…
– Я тебе доверяю, Клавдий… Клавдий. Послушай, ты даже не представляешь, насколько. Но ты – Клавдий.
– То есть, ты – Юлий.
– Именно. Именно, поэтому. Что нам до плебса? до уроженцев Арпина? Особенно до них?
Страх.
– Сейчас ты мне поверишь. Помпея, внучка Суллы…
– Твоя жена…
– Внучка Суллы…
– Если я верно понял… Развод?..
– Верховный жрец обладает меньшей свободой, чем ты – ты, именно, ты мне нужен.
– Я тебе нужен сейчас, чтобы помочь потерять жену из семьи Суллы, а потом?
– Потом… Не волнуйся, ты нужен. Нужна твоя свобода.
В новом доме Цезаря проводился праздник в честь Доброй Богини с участием одних лишь женщин…
Дивные цветы… Их запахи… Запахи самых знатных римлянок…
Обнаженные матроны, залитые вином…
Дикие танцы… Запах их кожи…
Удары барабанов… Визг флейт…
Даммм! Даммм!
Что же тогда там запретное?.. Запретное… Запретное…
Душераздирающий визг женщин!
Сверкающее лезвие ножа
…в дом тайно проник мужчина…
Он! Он!…
Это он!…
– Сенат народа римского. нам надо решить это дело. Этот человек… Взятый в Киликии в плен, но скоро отпущенный морскими разбойниками, он прибыл в Рим, где обвинил Катилину в вымогательстве, но после получения денег от него снял обвинения. Сейчас он обвинен в оскорблении богини целомудрия Bona Dea, так как во время праздника которой в доме Цезаря и на котором мужчинам нельзя быть, он проник, в женском платье…
– Это сплетни, но это верное дело, к жене Цезаря, своей любовнице. Представляете?
– А что же Цезарь?..
– А что же Цезарь?
– Сенат постановил считать случившееся святотатством… Также потребовали проведения праздника заново и наказания виновных.
– …ходят слухи, что этот Клавдий оказался в доме Цезаря в женском платье именно из-за его жены.
– Какие-какие слухи?..
– Никакие не слухи! Истинная правда!
Не дожидаясь суда над Клавдием, понтифик развёлся с Помпеей Суллой.
Они много выпили: Юлий и Клавдий. Пили всю ночь…
– Слушай… Не забывай, главное впереди…
– Да, и твой суд тоже…
– …мы подкупим судей…
– А я сам запугаю сенат…
Страх… страх…
– Твое главное оружие – устрашение. Тебя боятся. Тебя будут бояться. Ужас и страх.
– Пусть боятся. Выпьем, Юлий.
А главное уже было…
Но он еще нужен… Все еще нужен…
– Представляешь? Судебный процесс состоялся, и Клавдия оправдали, поскольку Цезарь отказался свидетельствовать против него! Я полагаю, что у Помпеи действительно был роман, но Цезарь всё же не решился свидетельствовать против быстро набирающего популярность этого… Кроме того, большинство судей в коллегии проголосовало табличками с неразборчивыми надписями, не желая навлекать на себя гнев сторонников и противников Клавдия. Во время суда, когда Цезаря спросили, почему он развёлся с женой, если он ничего не знает о случившемся, он якобы ответил, что жена Цезаря должна быть вне подозрений.
– Возможно, Цезарь имел в виду, что должна быть вне подозрения жена великого понтифика – верховного жреца Рима.
– Возможно. Это – тоже возможно…
– Никакого вина, даже разведенного…
– Конечно, ты же уже разведен.
– Конечно. Теперь дальше…
– …С этой целью ты будешь усыновлен плебеем из рода Фонтеев… и примешь имя Клодий. Клодий, а не Клавдий…
– Мы тебе поможем… Клодий…
– Клодий? А, ну, да… Клодий… Как я люблю народ…
– Запомни, ты будешь выбран в народные трибуны… Расположишь к себе законопроектами – о раздаче хлеба народу, а консулов – обещанием дать требуемые ими провинции…
– Тебя все интересовало, что же главное… И когда…
– Пожалуй…
– Народный трибун Клодий… Пришло время защищать римских граждан…
– В самом деле. И что же?
– Да, вот… Пришло время защищать римских граждан, трибун… Ты, ты потренируйся. Тебе это будет надо.
Клодий – великий юрист Рима. Вот он идет по…
– Клодий терроризировал Рим. Его боится весь Рим. Отряды гладиаторов Клодия могут убить любого гражданина Рима.
Или не убить. Кого надо убить, Цезарь?..
Загнанный всадник (кажется, из Пилатов) в уже замызганной тоге плюхнулся в бурую лужу. От ужаса он только мычал… К нему подошли трое; один достал кривой нож и всадил его под ключицу: сверху вниз. Лужа забулькала красными пузырьками…
Страх… ужас и страх…
– Послушай, ты все время проигрывал процессы… Именно, ты, ты, потомок великого юриста, внесешь этот законопроект. Ты скажешь Риму – всякий, кто без суда и следствия убил римского гражданина, должен быть подвергнут наказанию.
– Это, действительно, может сказать только великий юрист! Цезарь – ты велик.
– Но Риму скажешь это ты. Мало того, перед тем, как сказать это Риму, ты скажешь эту аксиому права самому Цицерону.
– Ты имеешь в виду, смерть катилинариев… Цицерон был тогда консулом… когда без суда казнили…
– Цезарь, видел бы ты белые глаза Цицерона! Он бежит! Он бежал!
Беги, Цицерон, беги!…
– Что с законом, Клодий?
– Этот закон был принят после добровольного удаления Цицерона в ссылку.
– Чудесно.
– Что с тобой, Помпей, на тебе лица нет? выпей фалернского…
– Спасибо, Цезарь, прекрасное вино, но знаешь ли ты, что творится? После бегства Цицерона в ссылку, Клодий приказал разграбить его именья и разрушить дом, обгоревшие руины которого затем купил и воздвиг на этом месте роскошный дворец. Став во главе вооружённых шаек, он смело и безнаказанно совершает… все совершает! Он даже напал на меня, своего защитника! Я едва осмеливаюсь показываться на площади и в сенате.
– На меня тоже напал. Как говаривал Цицерон: O, tempora! O mores…
Красные языки пламени дергались над домом Цицерона. Клодий в красной обуви плясал на обломках! Он подпрыгивал и кричал:
– Гоп! Гей-гоп!
Когда-то, когда Клодий был совсем молодым, он был на Понте Эвксинском – Эх! – пил там, гулял там! веселился!
Претор Кальвин вспомнил знаменитый закон Клодия о неприкосновенности граждан…
«Странный человек этот Клодий-Клавдий», – подумал претор.
Цезарь вернулся к речи…
«Как ни мечись Медея, никогда б она…» не доставила нам столько неприятностей, «больна душой, любовью дикой мучаясь». В этом, судьи, вы убедитесь, когда я покажу вам в своем месте, как этот самый переезд и эта палатинская Медея как раз и стали для молодого человека источником всех бед или, вернее, всех сплетен.
Итак, Цицерон обвинил Клодию в том, что она принесла бесчестие своей семье, а также заклеймил её Медеей с Палатина…
Однако… жена Цицерона – Теренция – постоянно кричала, что и сам Цицерон находится в связи с Клодией… что Клодия мечтала стать женой Цицерона.
Клодия лениво наблюдала, как уже достаточно немолодой, некрасивый, лысоватый… там много еще чего… целует ей пятки… Он любит целовать ее всю… Клодия медленно перевернулась на животик… Она чувствовала, как поцелуи поднимаются по ножкам к коленям… скользят по бедрам… дивным полукружиям…
Что-то говорили об отношениях Марка и с дочерью… Туллией…
Нежная девичья грудь… Легкое движение воздуха…
Крик.
Так что там с буквой «С»?.. Сила ее безмерна… Да. Это – понятно, а вот буква «М»… Буква «М» опасна букве «С». Буква «М» может убить… Правда, может. Может убить… тех, с буквой «С». Так можно сегодня и не уснуть. Зачем?.. Но все же… все же… А кто там рядом – с буквой «М»…
Почти утро… Нельзя быть таким мнительным, нельзя. Марк Антоний… Он тоже не любит Цицерона – при чем тут я?.. Марк Юний Брут… Полная ерунда! Может, еще сказать март… Martius… Заснуть… Очень желательно заснуть… Марк… Март… Марк… Марк… Ма…
Чем так страдать, лучше вернемся к Цицерону…
«…Я, со своей стороны, постараюсь, чтобы вы не дали веры этим свидетелям, и не позволю, чтобы приговор этого суда, который должен быть справедливым и непоколебимым, основывался на произвольных свидетельских показаниях, которые очень легко выдумать и ничуть не трудно перетолковать и извратить. Я приведу доводы, опровергну обвинения доказательствами, которые будут яснее солнечного света; факт будет сражаться с фактом, дело с делом, соображение с соображением»… Юпитер, просто, Юпитер!
«…Итак, оставим это, чтобы, наконец, обратиться к тому, на чем основано само наше дело». Не прошло и… Так в чем же все-таки дело?..
Гром голоса Цицерона заставил претора посмотреть на оратора и услышать:
– Чего вам еще, судьи? Я прощал вам внимание, с каким вы его слушали…
Потрясающе! Бедный претор! Чего только не выслушаешь от лучшего оратора Рима.
«Ведь когда приятель мой, Публий Клодий выступал необычайно убедительно и резко и, горя гневом, говорил обо всем в самых суровых выражениях и громовым голосом, то я, хотя и одобрял его красноречие, все же не боялся. Ведь я уже видал, как безуспешно он выступал в нескольких судебных делах…»
Как он осмелел наш Марк Туллий из Арпина! Правда, при чем тут Целий, его защита? Он не боится Клодия, не боится претора Кальвина… Кальвин… Интересно… Неужели все дело в деньгах Красса?..
Но вот оно… «Итак, предъявлено два обвинения – насчет золота и насчет яда; к ним причастно одно и то же лицо. Золото взято у Клодии; яд искали, как говорят, чтобы дать его Клодии…»
О проекте
О подписке