Ушки.
Кот пришел к Цезарю. Потерся спиной о ногу… Вдруг запрыгнул на колени и разлегся… Гай Юлий Цезарь читал речь Цицерона, защищавшего Целия. Он уже слышал сегодня эту речь в суде. Теперь можно было спокойно разобраться в сложившейся ситуации. Клодии, Цицерон и триумвиры… Кот смотрел прямо перед собой; неподвижный и бесстрастный…
Несколько лет назад я напал на племена белгов и разбил их. После этого больше крови не было. Но сейчас галлы опять объединились против римлян. Галлия в огне.
Толстенький хвостик.
– Гай, мне неприятны абсолютные утверждения… категорические суждения…
– Ты прав, Марк. Как правило, подобное характеризует грубых и недалеких людей.
Цезарь подложил под кота подушечку, чтобы он не царапался… Кот поерзал, устраиваясь поудобнее, запуская попутно когти в подушечку… Цицерон подумал о всепоглощающей любви Цезаря к комфорту…
Несмотря на это, я отправился в Луку, где мы – все триумвиры должны были встретиться. В середине апреля. Эта встреча – судьба Рима. И для триумвиров: меня, Помпея и Красса. Но до Луки я оказался в Риме. В суде.
Грязные запыленные калиги стояли в углу…
– Видишь ли, Гай я ввел ряд новых терминов.
– В самом деле? И…
– Я надеюсь, ты сможешь оценить их тонкость и изящество… definitio – определение, progressus…
– Погоди, Марк… Безусловно, прогресс!
Кот пригрелся… Сам он как-то успокаивал… Некое равновесие природы… Приятное прикосновение к шейке… за ухом… Кот зажмурился…
В течение всего пребывания в Галлии я знал о происходивших в Риме событиях и вмешивался в них. В Риме остались двое моих доверенных лиц – Гай Оппий и Луций Корнелий Бальб. Они раздавали взятки и исполняли другие поручения. Знал я и об этом суде и захотел присутствовать.
– Видишь ли, Гай, я ценю твое общество, ты редкий сегодня собеседник, ты тот, кто может оценить некие построения…
Кот делал вид, что не слушает…
– Вот… скептицизм… таким образом, можно признать существование различных точек зрения и пользоваться всеми ими…
– Мне нравится, Марк, твой латинский… Как ты строишь фразу…
… обломок стрелы…
Итак, дело слушалось 4 Aprilis – перед претором Гнеем Домицием Кальвином. После защитительной речи самого Целия говорили Марк Лициний Красс и Марк Туллий Цицерон. Опровергалось обвинение Целия в попытке отравления Клодии. При этом Цицерон выступил против и Клодия Пульхра. Брата…
Нынешние консулы Гней Корнелий Лентул Марцеллин и Луций Марций Филипп недоброжелательно относятся к триумвирам. Марцеллин препятствовал проведению законов моими сторонниками и сумел добиться назначения уже мне преемника из числа ещё не избранных консулов следующего года. Таким образом, скоро я должен буду уступить провинцию… вероятно, Луцию Домицию Агенобарбу, убеждённому противнику триумвиров. Будут пытаться привлечь меня к суду.
Ржавое копье… pilum…
– Вот благороднейшая задача… согласие сословий… Да, concordia ordinum в сочетании с согласием всех благонамеренных…
– Ты имеешь в виду… consensus bonorum omnium. Возможно ли добиться такого… Я не уверен, Марк… Хотя стремление к подобному…
Кот тронул хозяина лапкой. Мягкое прикосновение…
Pro M. Caelio
За Целия – почему за Целия – неважно. Хотя… Но это потом… А вот почему против Клодии, Клодия…
Красс и Цицерон… Странная пара… Я увижу Красса в Луке. И Помпея. Ничего не получится у Цицерона. Кажется, он ошибся. Но… И Красс, и Цицерон – сулланцы… Я ненавидел Суллу… И я ненавижу сулланцев…
Красс… У стен Рима – сражение у Коллинских ворот. Вначале Сулла уступал… но благодаря Крассу, командовавшему правым флангом… марианцы потерпели полное поражение…
… зловоние рва с трупами…
Во время Союзнической войны Цицерон служил в армии Суллы. Потом он жил тихо и созерцательно, изучая философию, риторику и право. Это было до окончательной победы Суллы; при этом сам Цицерон утверждал, что был на стороне Суллы…
– Чем же отличаются люди от животных… Я думаю, речью…
– Да, мой кот не говорит.
– А почему ты не дал ему имени?
– Я давал. Но он не отзывается.
– Есть разные приемы, в результате которых…
– Конечно, но мне хотелось, чтобы он сам… Однако, такого желания не возникло. Причем, я пробовал называть его и Луцием, и Марком…
– Разве можно давать коту человеческое имя?
– А какое ты бы предложил имя?
– Ну, например, Гай! Я шучу, Цезарь…
– Разумеется. Попробуем?.. Цезарчик!
Кот спрыгнул с колен и медленно пошел к двери; остановился, повернул голову… Цезарь встал и открыл ему дверь.
Итак, Клодия… Как ее называть… Клодия Пульхра Терция, стала Клодией, в первом замужестве Клодия Метелла… Clodia Pulchra Tertia или Clodia Metella… иногда Клодилла.
Не все ли равно, как ее зовут или звали… Пожалуй, нет. Имя создает человека… Или человек создает имя.
Не очень удачный брак… Плохой муж или ужасная жена…
… серебряное кольцо…
Весталка рассказывала, что она сама видела… Как ее звали?.. Да, так она утверждала…
Зеленая трава… Яркое солнце… Подростки… Они лежат на траве… Потом она склоняется над ним… Какие-то звуки… И потом… потом…
Красивые юные тела… и стоны…
Она сама видела. Так она сказала.
… зеленая травинка…
Клодий с Клодией? Да?
Не верьте никаким слухам. Не верьте. Хотя я понимаю.
– Хорошо… объединение людей в гражданской общине…
– …civitas. Именно. Но пойдем дальше… государство – res publica. Это – достояние народа.
– Если я верно понял, это – res populi.
– Отлично.
– Однако, я могу воспользоваться другим значением res – вещь.
– Разумеется.
Тяжелый орел легиона простер свои крылья над Галлией. Он кричал:
– Vae victis!!!
Да… горе побежденным.
Цицерон встал, сделал несколько шагов и сказал…
Pro Marco Caelio
[1 Si quis, iudices, forte nunc adsit ignarus legum, iudiciorum, consuetudinis nostrae, miretur profecto, quae sit tanta atrocitas huiusce causae, quod diebus festis ludisque publicis, omnibus forensibus negotiis intermissis unum hoc iudicium exerceatur, nec dubitet, quin tanti facinoris reus arguatur, ut eo neglecto civitas stare non possit; idem cum audiat esse legem, quae de seditiosis consceleratisque civibus, qui armati senatum obsederint, magistratibus vim attulerint, rem publicam oppugnarint, cotidie quaeri iubeat: legem non improbet, crimen quod versetur in iudicio, requirat; cum audiat nullum facinus, nullam audaciam, nullam vim in iudicium vocari, sed adulescentem illustri ingenio, industria, gratia accusari ab eius filio, quem ipse in iudicium et vocet et vocarit, oppugnari autem opibus meretriciis: [Atratini] illius pietatem non reprehendat, muliebrem libidinem comprimendam putet, vos laboriosos existimet, quibus otiosis ne in communi quidem otio liceat esse.
Какой превосходный латинский язык! Это потрясает! Юпитер Статор!!!
Маленький мерзавец – почему бы это сам Цицерон так старался?
… Цезарь вслух произнес: «Так. Последнее творение Катулла…» Он оторвался от речи Цицерона в пользу поэзии. Прочел, перечел…
Odi et amo. Excrucior
Ненавижу и люблю. Муу-ка!
Цезарь вернулся к речи.
Sic…
1) Если бы здесь, судьи, случайно присутствовал человек, незнакомый с нашими законами, судоустройством и обычаями, то он, конечно, с удивлением спросил бы, какое же столь ужасное преступление разбирается в этом суде, раз в торжественные дни, во время общественных игр, когда все судебные дела приостановлены, происходит один только этот суд; у него не было бы сомнения, что подсудимый обвиняется в столь тяжком деянии, что государство – если только преступлением этим пренебрегут – существовать не сможет; а когда этот же человек услышит, что есть закон, повелевающий привлекать к суду в любой день мятежных и преступных граждан, которые с оружием в руках подвергнут сенат осаде, учинят насилие над должностными лицами, пойдут на государство войной, то порицать этот закон он не станет, но узнать, какое же обвинение возбуждено в суде, захочет; если же он услышит, что к суду привлекают не за злодеяние, не за дерзкие поступки, не за насилие, но что юношу блестящего ума, деятельного, влиятельного обвиняет сын того человека, которого сам этот юноша в настоящее время привлекает и уже привлекал к суду, и что при этом его обвинителей снабжает денежными средствами распутная женщина, то сыновнюю преданность самого Атратина он осуждать не станет, но женскую похоть сочтет нужным укротить, а вас признает чрезвычайно трудолюбивыми, коль скоро вам, даже когда отдыхают все, передохнуть нельзя.
Какой период! Блестяще! К сожалению, в конце можно забыть о начале… Но к делу…
Большинство неприглядных как и приглядных фактов биографии Клодии было известно ему. В речи больше упиралось на все плохое. Цицерон рекомендовал её как всеобщую подружку и как особу не только знатную, но и общеизвестную, упоминал о её инцесте, любовниках и подозрительной смерти мужа.
Пришлось вернуться к началу, кое-что вспомнить… Sic…
…губы женщины сомкнулись…
Милон и Клодий… К этому, вероятно, придется вернуться… Убийцы обычно убивают… Или их… Но тоже убийцы. Sic…
Бедная Клодия: обвинителей Целия снабжает денежными средствами распутная женщина… Это наш ритор о ней… Чувствуется греческое влияние.
Гладий вошел в шею тихо… почти бесшумно…
Цицерон сделал паузу и веско сказал:
– Все видели Марка Целия в расцвете его молодости только с его отцом или со мной, или в высоконравственном доме Марка Красса.
Вокруг зашушукались. Лицо Красса налилось кровью. Откуда-то из глубин донеслось: «Скажи, что, пошутил, дорогой!»
Перечитывая речь, Цезарь удивленно подумал, что, оказывается, ему это не послышалось. На самом деле, это тот, кто гневно вопрошал: «Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды?»
Цезарь не поленился; сам достал речи Цицерона о Катилине – нет, он не мог до такой степени забыть… Конечно, нет… «Quousque tandem abutere, Catilina, patientia nostra? Quam diu etiam furor iste tuus nos eludet? Quem ad finem sese effrenata jactabit audacia?»
Доколе же, наконец, Катилина, ты будешь злоупотреблять нашим терпением? До каких пор твое бешенство будет ускользать от нас? Где предел твоей необузданной дерзости?
Как искренне все было тогда… А сейчас тоже искренне. Действительно, почему же юный Марк Целий не мог дружить с Катилиной? и сам Марк Цицерон с ним дружил… Редкого обаяния был Катилина. И я с этим не могу спорить. Смешно думать все же о редком благонравии того, кто и сейчас жил на деньги Клодии.
Вернемся же к речи… Что там наш оратор?.. Так что же Катилина?
Ворон посмотрел черным глазом… подпрыгнул и клюнул… раз… и другой…
«… Что же касается брошенного Целию упрека в дружеских отношениях с Катилиной, то это подозрение менее всего должно на него падать; ибо Катилина, как вы знаете, вместе со мной добивался консульства, когда Целий был еще юношей. Если кто-либо докажет, что Целий тогда присоединился к Катилине или что он отошел от меня, то – хотя немало порядочных юношей было на стороне этого негодяя и бесчестного человека – пусть будет признано, что Целий общался с Катилиной чересчур близко. Но, возразят мне, ведь впоследствии он – это мы знали и видели – был даже в числе его друзей. Кто же станет это отрицать? Но я пока защищаю ту пору его молодости, которая сама по себе является нестойкой, а ввиду похотливости других людей легко поддается соблазнам и лишь когда Катилина вторично домогался консульства, Целий принял его сторону. Но до каких же пор, по-твоему, нужно опекать юношество? Мы-то всего год в свое время должны были прятать руку под тогой…»
Претор слушал защитника и не очень понимал, чего тот добивается. Картина вырисовывалась грустная. Публика хихикала. Кто-то поинтересовался, где теперь держит руки Це-лий.
Не нужно спешить… Не нужно спешить… Возможно, это – только начало. Позже, наверное, позже, знаменитый Цицерон поинтересуется, где доказательства, подтверждающие вину Целия, что они из себя представляют… А моральный облик Целия или же Клодии… Это не совсем касается правосудия. Этические нормы и нормы права связаны, но не идентичны. Посмотрим, посмотрим…
Марк Туллий продолжал громыхать:
«Так вот, кого в этом возрасте не защитит его собственная порядочность и чистота, домашнее воспитание и природные достоинства, тому, как бы ни оберегали его родные, не избежать заслуженного позора. Но кто в первую пору юности обнаружил чистоту и беспорочность нрава, тот, окрепнув, ставши мужем среди мужей, не вызывал уже сомнений в добром своем имени и скромности».
Претору стало скучно. И публику ушедшая юность Целия заинтересовала постольку-поскольку. Дела давно ушедших дней. Так, так… Что там Цицерон?..
«…Да, Целий, уже несколько лет посещавший форум, взял сторону Катилины. Но и многие другие, разных лет и из разных сословий, поступили так же! Ибо все вы, я думаю, помните: в Катилине было множество если не очевидных, то все же заметных черт величайших достоинств. И удар его, пагубный отечеству, потому-то и был так грозен, что громада его пороков опиралась на уменье обращаться с людьми и переносить лишения. Так отклоним же, судьи, эту часть обвинения, и пусть не считается преступлением знакомство с Катилиной, – или же пусть Целий разделит вину со многими, в том числе и честными людьми.
Меня самого, меня, говорю я вам, Катилина едва не обманул когда-то, ведь он показался мне добрым гражданином, приверженцем лучших людей, стойким и верным другом. Само преступленье его я раньше увидел, чем угадал, раньше застиг, чем заподозрил.
Поэтому хоть Целий и был в многолюдной свите друзей Катилины, тем не менее он должен скорее сожалеть о своем промахе (как и сам я порою стыжусь, что ошибся в том же человеке), нежели бояться обвинений в дружбе с ним».
Кальвин вспомнил, как без всякого суда душили друзей Катилины… Требовал этого Марк Туллий…
Цезарь бросился к окну – ему было плохо. С Публием Корнелием Лентулом – нет, он не дружил; а с кем он дружил? но он был из их круга, он был своим; они пили вместе; Лентул был веселым и бесшабашным… Кто там знал еще, а был ли он заговорщиком – суда не было… Законник из Арпина добился смерти катилинариев без суда… И Катон. Но он – Цезарь – пытался. Он пытался… Он попробовал.
Слышали? Цезарь защищает Катилину!
Его самого надо задушить!
Молодец Цицерон!
Республика в опасности!!!
– Еще этот остался…
Палачи схватили этого, последнего… Он сопротивлялся… Успел крикнуть, что он невин… Довольно долго хрипел… глаза закатились…
– Все. Иди, доложи консулу.
… мокрый каменный пол…
– Славно, Гай, славно. Вот они у греков: демократическая республика, аристократическая республика, монархия. Я говорю: civitas popularis, civitas optimatium, regnum.
– Значит, общество народа, общество… или община… лучших… царство.
– Главное не в этом, потому что все это вырождается в тиранию. Демократию мы получаем, как говорят греки, в виде охлократии – плебс, а не народ! Лучшие становятся олигархами, а царь тираном.
– Но ничего не остается. Марк, может, вообще стоит обойтись без civitas?
Цезарь вспомнил: Катилину тогда обвинили в сожительстве с весталкой Фабией, сводной сестрой жены Марка Цицерона, между прочим. Потом… грабил все и вся. После Катилина решил стать консулом, но действующий консул Луций Волькаций Тулл не допустил его к выборам: его обвинили в незаконном обогащении. Обвинителем Катилины в суде по делам о вымогательстве магистратов (quaestio de repetundis) выступил Публий Клавдий Пульхр – брат Клодии (в будущем – демагог Клодий), а защищал Катилину Марк Туллий Цицерон – наш борец за чистоту рядов. А… да-да, дед Цицерона был женат на Гратидии, чей брат женился на сестре Мария. Марк Марий Гратидиан был Цицерону двоюродным дядей, а на двоюродной тётке Цицерона Гратидии был женат Луций Сергий Катилина.
Тогда, видимо, его еще не беспокоило все то, в чем он так здорово и профессионально, но позже, обвинял Луция Сергия Катилину: участие в проскрипциях Суллы, когда он убил Гратидиана, проматывание нажитых денег, сожительство с весталкой, совращение малолетних, грабительская политика во время наместничества, многочисленные подкупы и лжесвидетельства. Похоже, опять перестало беспокоить.
Цезарь задумался… И Клодий… он вдруг примкнул к триумвирам и был выбран последними для укрощения сената и устранения Цицерона.
Собственно, я сам выбрал его. Проблема Цицерона – это странная история. Нужно было найти решение, и я его нашел… Для начала…
Для начала, умер великий понтифик Квинт Цецилий Метелл Пий, и эта высшая должность освободилась. Я выставил свою кандидатуру; альтернативными кандидатами были Квинт Лутаций Катул Капитолин и Публий Сервилий Ватия Исаврик…
Многочисленные подкупы во время выборов, из-за которых мои долги сильно выросли… А что было делать?.. трибы, которые голосовали, определялись жребием непосредственно перед выборами, стало быть, пришлось подкупать представителей всех 35 триб. Кредиторы с сочувствием отнеслись к этим финансовым потерям. Это очень важно – контролировать религию.
Какие красивые легенды!
Я, уходя из дома перед оглашением результатов, сказал своей матери: «или я вернусь понтификом, или совсем не вернусь»!
Я сказал: «Сегодня, мать, ты увидишь своего сына либо верховным жрецом, либо изгнанником!»
В общем, я стал понтификом…
О проекте
О подписке