Я видел это место во снах, десятки, десятки раз. Будто оно всегда манило и ждало меня. Я бежал от любого постоянства, стабильности и тёплого угла. Никогда не шёл по прямой, не прокладывал свои пути к мифическому предназначению, никогда в него не верил и поднимал на смех всех, кто говорил иное.
Назвать мою жизнь Путём не поворачивается язык. Короткие забеги вразнобой на сомнительные дистанции, без цели, ради выгоды, ради интереса – я не отказывал себе ни в чём. Носился как пёс с высунутым языком за костью повкуснее. Никогда ни к чему не стремился, и брал всё, что захочу, не ценив ни грамма полученного.
Однако именно тут, стоя на берегу, я вдруг сложил свою жизнь в мозаику, и она всегда была закономерным путешествием в это место. У меня нет и не было других вариантов. Так всё же был Путь, только он пропащий.
Жаль, что я понимаю это только здесь, где уже не удастся так легко сбежать от ночного кошмара. С другой стороны – ну что бы это изменило? Даже зная всё наперёд, я бы жил свою жизнь так же, считая это единственно возможным для себя вариантом.
Просто мой новый забег подлиннее. Причина, по которой я здесь, глупее. А выживать и крутиться я умею давно. *крутиться как уж? Нет, слишком много животных-метафор на одну страницу текста. Живой человек так не скажет. Пусть останется только пёс. Не люблю собак…*
Попробую выбраться и на этот раз.
Сзади плещется чёрная вода, обошедшаяся мне так дорого. Я всё же дошёл до того, что собственная жизнь ценнее чем то, что я в ней обрёл. Я отдал за право входа сюда последнюю память об отце – медальон, который он сделал для меня в детстве. Я расплатился не золотой побрякушкой, а всеми чувствами, что были с ней связаны. Цена велика, но моя жизнь дороже. Отец бы понял меня…
Лодка скрылась из виду, как и тот берег обрыва, где я ещё мог свернуть.
Тишина в этом тумане особенная. Давящая *это уже пошлая банальность. Почему у всех и всегда тишина "давит"?! Вот и ко мне эта дрянь привязалась, будто других слов нет*. Она подкрадывается со спины и пробирается под плащ холодным потом. Она уже приставила клинок к моему горлу и ждёт первого неловкого движения. Она коварна, как мой худший враг.
Потому что ни один враг не зайдёт за мной так далеко. Ни один, кроме меня самого.
Я замер посреди серой дороги, уходящей за сумрачный горизонт. Есть ли время на отдых или Охота никогда не спит? Идёт по следам ещё тёплого грешника, слишком много возомнившего о себе. *нет, ерунда, это точно вычеркнуть.
Когда ищешь голос героя, бывает тяжело. Он уже начал с тобой говорить, ты стучишь по клавиатуре с бешеной скоростью, а сам ловишь ворон, вместо того, чтобы чувствовать. И одно проклятое "кар!" в голове. Это как подхватить незнакомую мелодию – нужно больше нот. А фальшивить ведь нельзя, иначе к середине книги текст превратиться в фарш, который не собрать обратно ни во что живое.*
Я плюнул на всё и уселся в пыли на дорогу. Мне нужен отдых, мне нужно время и пусть весь мир летит к чертям. Да, вместе со мной.
Я мог бы сказать, что не знаю, куда меня загнала Охота. Но прикидываться дураком не в моих привычках. Это приключение не для слабонервных, и девчонке, случайно попавшейся мне на пути, очень не повезло. Может, и не стоило ей помогать? Сорваться с обрыва – лёгкая и быстрая смерть – было бы проще для таких, как она.
Снова вспомнился её пронзительный, глубокий взгляд. Но моя жалость к другим людям никогда до добра не доводила. Вытащить свою шкуру из этой переделки уже будет непосильной задачей, слабые попутчики мне не нужны. Хорошо, что я больше её не вижу.
Я не вижу больше ничего. Серая бесконечная пелена затмевает горизонт, съедает мои мысли, лёгкой рукой уносит страхи. Невозможно всю жизнь бояться во сне, и продолжить бояться наяву. Во снах я никогда не заходил дальше врат, но сейчас я почти рад двигаться к ним – сны покинут меня, так или иначе.
Бездна ждёт меня.
*кажется, меня тоже.....
Я открываю глаза в полумраке. Страха всё ещё нет, хотя безумие – погоня, спуск, река – сейчас кажется реальнее, чем всё, что меня окружает. Этот трип отличался от всего, что было со мной когда-либо. Он не разматывается ватой по моей реальности. Он плотный, насыщенный, слишком настоящий.
Я впервые сомневаюсь, какой из миров называть "реальностью".
Долго лежу, глядя в потолок, в немом ожидании, что меня снова накроет. Но этого не происходит.
Я оглядываюсь, удостовериться, что я именно там, где ожидаю. Моя квартира выглядит как обычно. Шторы плотно задёрнуты, около них стоит стул – ровно так, как я ставлю всегда. Горит всего один светильник – настольная лампа с абажуром, обычно я не выключаю её. Хотя теперь случаются сбои.
Всё выглядит как всегда, кроме одного. Я не помню, как всё это делала. Меня не было сутки?
Судорожно хватаю телефон, смотрю на часы и в тот же момент звонит будильник. Но я продолжаю пялиться на экран, ищу несоответствие, которое зудит на краю сознания. Проверяю входящие – последний звонок от Алии Вадимовны, тот самый, после которого меня не стало в этом мире. Я всё-таки успела взять трубку и что-то ответить. Я приехала на работу, я прожила целый день, о котором не осталось воспоминаний только у меня.
А потом я замечаю, за что именно неосознанно цеплялась. Дата.
Подскакиваю с постели, чувствую острый приступ тошноты. Голова тут же начинает кружиться, и я медленно сажусь назад. Захожу в календарь, потом снова во входящие, не в силах поверить. Но нет, везде дата одинакова.
Сейчас утро пятницы, меня не было три дня.
Такого не случалось…никогда.
Ладно, страх возвращается. Он лучше всего прочего доказывает мне, где настоящее. Если бы моё безумие было правдой… Ведь я отдала свой страх. Только за что? Где я оказалась?
В аду. Сейчас я в форменном аду. Я не представляю, как приду на работу, как буду говорить с людьми, смотреть им в глаза. Ведь все три дня я что-то делала и что-то говорила, но теперь это потеряно. Я потеряна. Меня спалят.
Можно делать вид, что всё в порядке, когда ты отсутствовала всего несколько часов. Можно понять по контексту, что ты успела натворить. Можно "влиться в поток". Но не три дня спустя!
Меня поймут, прочитают и упекут. Я помню, как закончила моя мать.
Бегу до ванной, корчусь над унитазом. Из меня выходит какая-то еда – значит, я ела, но уже не понять, что именно. Перед глазами только красная пелена из моего кошмара. Во рту пыль серой дороги, окованной с двух сторон скалой и обрывом. В ушах звенит.
Привести себя в порядок стоит титанических усилий. Я одеваюсь, расчёсываюсь, глотаю чай, заготовленный с вечера. Внутри дрожит каждый орган, меня всё ещё тошнит, даже приторно сладкий чай не помогает. Я собираюсь как на эшафот.
Я не распахиваю шторы. Каждый день этот маленький, неприятный ритуал позволяет мне примириться с наступившим днём. Так создаётся ощущение, что я впускаю его в свою жизнь не резко, по крупицам готовлю себя к вторжению мира извне.
Но сегодня это не поможет. Я буду не готова в любом случае.
Хватаюсь за ручку двери, и даю себе обещание. Если я переживу этот день, то снова наберу врачу. "Позвони мне, когда будешь готова говорить" – так она закончила нашу встречу.
Я готова! Я хочу кричать это – я готова! Готова!!
Меня припёрло к скале, и иного выхода не осталось. Если я хочу выжить, я должна бороться лучше. Я ведь хочу? Я должна хотеть.
Что-то новенькое для меня.
В лифте тошнота наконец-то отступает. К первому этажу я уже могу сохранять маску внешнего спокойствия. На работе эта маска будет решающей, без неё я пропаду окончательно.
Еду на транспорте в каком-то трансовом состоянии. Страх притупился, руки не дрожат. Люди вокруг кажутся нездешними созданиями, хотя на самом деле лишняя только я. Вихри больше не подхватывают и не несут в нужном направлении, сама выбираю знакомую дорогу.
Я даже шагов не считаю. Это действие тоже призвано меня успокоить, но какой в нём толк сейчас? Когда я могу пропасть не на час или два, а на дни, недели, месяцы. Навсегда.
Поднимаюсь на поверхность своей станции метро и замечаю вдали деревья в маленьком сквере. Их обсыпало золото наступившей осени. Краски такие яркие, что я на мгновение замираю, любуясь. Такое со мной тоже впервые со школы.
Моросит лёгкий дождь. Капли не падают, а будто кружат в воздухе вокруг меня. Танцуют – приходит неожиданная мысль, и я чувствую робкую улыбку на лице. Потом тычок в бок и чужое ворчание о считающих ворон девицах, застывших прямо на проходе.
Нет, не считаю шаги. Просто иду чуть медленнее, чем обычно. Чувствую аромат города – загазованный, асфальтный, кипящий. И одновременно мокрый, осенний, свежий. Почему-то думаю, что не хочу, чтобы этот октябрь стал моим последним. Сейчас – честно и искренне.
На проходной мне улыбается охранник. Совсем юный мальчик, щуплый, рыжий с веснушками, я вижу его впервые. И вдруг тоже улыбаюсь в ответ.
Пара случайных улыбок трескает мою маску. Она не сыпется, но уже не похожа на ту отстранённую, неловкую вежливость, которую я привыкла являть этому страшному миру. Должно быть, я окончательно двинулась. Я точно пропаду.
Третья дверь, захожу в кабинет медленно.
– Привет, – тут же встречает меня улыбка с порога. Максим.
Его улыбка другая, совсем не та, что только что вылетала из меня. Она хочет казаться дружелюбной, но я вижу усталость и синяки под глазами. Почему он всё равно мне улыбается, и что я успела натворить – мой немой вопрос не пробивается наружу. Надеюсь, он не читает по глазам.
– Алисочка, дорогая, наконец-то! – врывается Алия Вадимовна, и я не успеваю ответить. – Скажи, моя хорошая, ты успела вчера добавить к документам на тендер сертификаты, которые я тебе на почту отправила?
Под конец её тон становится требовательным. Прямо в куртке я замираю у входа и медленно, очень медленно поднимаю на неё глаза. Она стоит у своего стола, скидывая узкое красное пальто. Она пахнет духами и пудрой. Она ещё не смотрит на меня, но уже встала на след.
Она меня погубит?
Я не помню. Я не знаю. Я не была в этом мире…
Я должна что-то ответить.
– Конечно, – вдруг вырывается из меня. Достаточно спокойно, чтобы окружающие не заметили моего ужаса. Иду к своему столу на негнущихся ногах. Не представляю, что я буду делать, если это не так.
Но она продолжает как ни в чём не бывало, будто мой ответ ничего не значил.
– Нужно срочно отправить повторно, я раздобыла нам ещё один сертификат. На этот раз мы тендер не упустим!
Тендер. Тот самый, из-за которого офис гудит вторую неделю. Самая крупная поставка месяца, и сегодня последний день подачи документов. Я знаю эту историю, я могу представить, чем занималась эти три дня. Собирала бумаги, возможно, ездила на производство, договаривалась. Это не моя задача, но в цейтнот Алия Вадимовна иногда отправляет меня её выполнять.
Облегчение, которое волной окатывает тело, не описать словами. Вдруг осень за окном становится ещё ярче, насыщеннее, ароматнее. После дождя выглядывает солнце, и его лучи падают прямо на мой стол. Я кидаю куртку, падаю в кресло и дышу полной грудью. Моё спокойствие и моя улыбка настоящие.
Пока жду загрузки Винды, смотрю в окно и снова вижу деревья. Их ветви почти достают до стекла, и жёлтые листья играют лучами в крохотных каплях на ветру. Почему я никогда не замечала этого?
Потом я открываю таблицу, в которую вношу готовность бумаг к отправке и вижу, что действительно успела вчера всё сделать. Забираю с почты новый сертификат, внимательно вглядываюсь в текст.
Работаю. Работаю как обычно, но впервые получаю от этого настоящее удовольствие. Какая-то новая уверенность поселилась в груди. Пусть этот гость со мной ненадолго, но сегодня я не пропаду.
В обед я ем так много, будто все три дня голодала. И только после вспоминаю про утреннее обещание позвонить врачу. Пока решимость не покинула меня, беру телефон и набираю сообщение в мессенджере. Ответ приходит ещё до конца обеда – есть время на завтра.
Я тут же соглашаюсь. Я не даю себе шанса отступить.
Смахиваю пустые коробки в мусор и поднимаю глаза. Около моего стола стоит Максим, и серые глаза уже не выглядят такими усталыми. Они пристально изучают меня, на этот раз без улыбки, и я снова вспоминаю про скальпель.
О проекте
О подписке