10

Мест для парковки в центре было мало, и лейтенант загнал внедорожник на бетонный парапет позади большого магазина. Затем они с Джеком выбрались из машины и под неодобрительными взглядами грузчиков магазина спустились с парапета на землю.

Лейтенант отсалютовал местным тростью:

– Не сердитесь, ребята, мы ненадолго.

– Ой, да там стройка! – заметил Джек, останавливаясь перед проулком, заваленным строительными материалом, за которым маячили стены из нового кирпича.

– Ничего, пройдем мимо стройки – так значительно ближе, а то в обход с костылем не очень-то хочется.

И они пошли, лавируя между стопками кирпича, штабелями облицовочных плиток и связок стальной арматуры.

– Представь только, я захожу к ней и говорю – здравствуй, Оливия, едва дождался встречи с тобой, то да се, и тут она выдает: «Мой бедненький калека!» Представляешь?! Бедненький калека!

– Да, – кивнул Джек, представив реакцию лейтенанта.

– Я ей говорю, я к тебе не лечиться пришел, дура! Я, говорю, боевой офицер, а эта трость дело временное! Она, понятное дело, сразу залепетала, дескать, я не это имела в виду, я хотела как лучше, я всегда раненых жалею…

Дорогу к проходному двору перегородил большой контейнер, Джек стал его обходить и едва не столкнулся с широкоплечим здоровяком в грязной куртке и в кепке с раздвоенным козырьком.

– Деньги есть, служивый? – сиплым голосом поинтересовался громила, нагибаясь над Джеком. – Давай быстро, а то на больничку съедешь.

И он показал Джеку кривую заточку, а из-за его плеча выглянули еще два бандита с такими же небритыми рожами.

– И ты, хромой, тоже борсетку давай! Или снова полечиться хочешь?

Джек от такой неожиданности, наглости и напора потерял дар речи, а лейтенант Хирш как будто обрадовался нежданной встрече. Его лицо озарила сумасшедшая улыбка, и он с ходу рубанул тростью громилу по голове.

Тот взвыл, подался назад, и Хирш снова атаковал его, а затем и двух других бандитов, рубя их налево и направо и ловко перебрасывая трость из руки в руку, если не удавалось достать врага.

Полноценной схватки не получилось – налетчики позорно бежали, а Хирш вошел в раж и даже швырнул им вслед обломок кирпича. Затем вытер со лба пот и, показав Джеку трость, заметил:

– Они мне говорили – возьми кленовую, они самые лучшие, но я выбрал вяз и ничуть не жалею!

– Сэр, а вы в отличной форме! – произнес Джек.

– А то! Я же каждый день отжимаюсь по семьдесят раз. А сегодня даже наказал себя за разбитый стакан и сделал целую сотню отжиманий.

– А я и понять ничего не успел, хотя у меня револьвер.

– Правда револьвер?

– Правда.

Джек поднял куртку и показал кобуру с оружием.

– Действительно, револьвер. Что, хорошо из него стреляешь?

– Когда не забываю про него, как сейчас, – сказал Джек не без досады и посмотрел в ту сторону, куда убежали налетчики.

– Ну и ладно, – отмахнулся Хирш и стряхнул со штанины мусор. – Да! Я ведь прервался! Слушай дальше…

И они пошли к невысокой арке, за которой шумела транспортом городская улица.

– Меня после этого «калекушки»…

– Калекушки? – уточнил Джек.

– Да, она назвала меня калекушкой! Или я тебе не говорил?

– Вы сказали – просто калека.

– Нет! Просто калеку я бы еще стерпел, я бы не расстроился и как-то смог бы с ней побыть, ну хоть по минимуму! Но – калекушка! Это бьет ниже пояса, это как пушка у «гасса» – как шарахнет, так ходовая в одном месте, а кабина в другом! Я потом как ни старался и она тоже старалась, но привести в порядок боевую часть не получилось. Так и ушел ни с чем, и она осталась тоже ни с чем. А за что я ей должен платить? За старания? За стремление к миру? Сука бессмысленная…

– Простите, сэр, но что вы там делали три часа?

– Три часа?

– Я ждал вас три часа, сэр.

– Правда? – искренне удивился лейтенант. – Ну, наверно, так и было… И все эти три часа мы старались, но никакого толку – абсолютный штиль.

– В штиль снаряды хорошо ложатся, прямо по науке, – заметил Джек, глядя куда-то через улицу.

– Это да. Но не всегда мы на фронте, парень. Одним словом, дал я ей двадцать ливров за старание и ушел ни с чем.

– Вы же сказали, что не платили, сэр, – напомнил Джек.

– Правда?

– Правда.

– Когда это?

– Полминуты назад.

Лейтенант не ответил, и они постояли какое-то время на тротуаре, глядя на обходивших их прохожих. Лейтенант посматривал на девушек, а Джек на солдат Аркона, которые хороводились на другой стороне улицы возле кафе «Фернандель».

– Знаешь, в последнее время я стал замечать за собой одну особенность – несу какую-то хрень и даже сам себя не контролирую. Как думаешь, это пройдет?

– Непременно пройдет, сэр.

– А когда? – тут же спросил Хирш и, опершись руками на трость, уставился на Джека с таким вниманием, словно тот в этом деле был главным специалистом.

– Думаю, до первого боя, сэр, как тогда с «большим сато». Нужно крепко понервничать, тогда весь мусор и выскочит, а останется только главное.

– И хотел бы я тебе поверить, Стентон, но ты всего лишь салага, едва нюхнувший пороху. Думаешь, все так просто – завалил из ружья пару железок и уже ветеран? Все уже повидал?

– Это солдаты Аркона, сэр…

– Где? – вскинулся Хирш, перехватывая трость, как недавно для схватки с налетчиками. – Ах, вон ты о чем? Нет, тут они не опасны. Здесь они, как и мы, только на отдыхе. Заметь, что их форма чуть темнее нашей, а в этом кафе есть замечательное печенье. Пойдем я прямо сейчас куплю его – думаю, пачек двадцать.

– Вы же хотели в какой-то магазин, – напомнил Джек, пристально глядя на арконов. Ему не хотелось к ним приближаться.

– Идем, пока машин нет, – сказал лейтенант и, прихрамывая, зашагал через улицу, а Джеку оставалось лишь идти следом.

– Спасибо тебе за твои добрые слова, Джек. Тебе можно верить, ведь, хотя ты и прибыл к нам недавно, но успел так нюхнуть пороху, что многим ветеранам и не снилось. А уж как ты валил арконовские железки из бронебойного ружья! Это отдельная песня!

– Тише, сэр… – попросил Джек, невольно хватая лейтенанта за локоть. Он уже видел, что арконы обратили на них внимание и перебрасывались короткими, похожими на команды фразами.

– Да ладно, мы все здесь равны, и они такие же солдаты. Сегодня схватились и били друг друга до смерти, а завтра братаемся в каком-нибудь баре… Это жизнь, приятель. Наша теперешняя жизнь.

Лейтенант прошел мимо четверых арконов и, внезапно подмигнув им, заставил противника попятиться. Джек с Хиршем зашли в кафе, где пахло сдобой и свежим кофе, а за столиками сидели человек десять гражданских и столько же солдат Аркона.

Лейтенант подошел к стойке и улыбнулся девушке в фирменной форме с оранжевой надписью «Фернандель». Та улыбнулась в ответ, однако тут же скосила взгляд на военную публику, которая приметила вторжение противника.

Оставив свои разговоры, солдаты Аркона обменивались многозначительными взглядами и посматривали на тардионов.

Джек вдохнул кофейный запах, да так и застыл на месте, не зная, что предпринять. С одной стороны, ситуация выглядела неприятной, и неизвестно, чем все это могло кончиться, однако рядом был лейтенант Хирш, который отменно работал тростью, а у Джека за поясом имелся револьвер, и это как-то примиряло его с окружающей действительностью.

Но все же было не слишком уютно.

– Нам нужно печенье, мисс, – сказал лейтенант, с улыбкой поглядывая на симпатичную девушку.

– Какое бы вы хотели? – спросила она, подходя к полке со сладостями.

– Жасминовое.

– Сколько вам?

– Двадцать коробок.

– А задница не слипнется, лейтенант? – крикнули из зала.

– Если слипнется, я тебя, языкастого, позову! – с достоинством ответил лейтенант и снова улыбнулся девушке, но та, опустив глаза, стала быстро собирать заказ.

Арконы в зале загудели, как потревоженные пчелы.

– Сколько у тебя патронов, Джек? – поинтересовался Хирш.

– Вместе с запасными – четырнадцать.

– Ну… здесь восемь и снаружи четверо, значит, два патрона еще останется… Я правильно посчитал?

– Правильно, сэр, – ответил Джек, не понимая, шутит Хирш или говорит серьезно.

Получив от девушки большой пакет, Хирш расплатился, и они с Джеком вышли на улицу.

– Будь наготове, приятель, – предупредил лейтенант. – Даже на нейтральной территории мы остаемся врагами. Сегодня можем пить в баре за соседним с арконами столиком, но завтра вступим с ними в бескомпромиссный поединок, который начался не сегодня и закончится не завтра. Гляди, как они смотрят на нас, – сколько ненависти. И это жизнь, приятель. Наша теперешняя жизнь.

11

В дверь постучали. Хольмер убрал листки с донесениями в железный ящик – этому его научили еще в начале карьеры, потом поднялся и, поежившись, взял стакан с ванильным молоком.

– Входите! – сказал он и сделал глоток.

Дверь приоткрылась.

– Разрешите, сэр?

– Ну я же сказал – входи, значит, можно, – ответил капитан. – Как съездили?

– Спасибо, сэр. Нормально, – ответил Джек, уже сомневаясь, что правильно сделал, придя к командиру роты. – Я хотел… Я хотел сказать по поводу лейтенанта Хирша, сэр.

– А что ты хотел сказать, Стентон? – спросил капитан, и глаза его сузились, став колючими и неприветливыми.

– Сэр, это, конечно, вам решать, но мне кажется… Мне кажется, лейтенанту нужно дать нормальную боевую работу, а то он пропадет.

– Вот как?

Хольмер отставил стакан и, встав со стула, подошел к Джеку ближе. Он не ожидал, что Стентон явится защищать своего командира взвода, ведь пока на того все только жаловались, уверяя, что он выжил из ума и ему пора в отставку.

– А с чего ты взял, что это ему поможет?

– Я подумал, сэр, что его недомогание быстро пройдет, как только он снова переживет настоящую опасность.

– Клин клином вышибать, что ли?

– Думаю, под прицелами арконовских пушек ему будет не до нервных болезней, сэр.

– А ты знаешь, Стентон, я ведь тоже так думаю. Я тут давеча наблюдал за тем, как он сел в кабину своего «грея». Сразу переменился человек, сразу стал прежним, хватким и надежным, а потом выбрался из машины и снова – дурак дураком, даже жалко стало.

– Я тоже это видел, сэр, – признался Джек и вздохнул.

– Ну что же, раз мы уже вдвоем так думаем, значит, мы принимаем коллективное решение. Через два дня у нас патрулирование прифронтовой зоны, вот пусть он и поведет свое подразделение.

– И я тоже пойду?

– Ты – нет.

– Почему?

– Потому, что твой «таргар» еще маслом моросит. Я сегодня говорил со старшиной, он сказал, что будут менять сальники.

Джек не нашел, что возразить, и вышел за дверь. Его мысли все еще были заняты лейтенантом Хиршем.

Между тем капитан уже думал о задании для Джека. Он еще не знал, примет ли начальство предложенную им операцию и поставит ли он на нее Джека, но все же не исключал этого.

Хольмер допил молоко и, достав из ящика документы, снова погрузился в вязкий текст, составленный нерадивым писарем: «Означенные выше обязанности командиров надлежит выполнять в соответствии с ранее означенными пунктами, предварительное ознакомление с которыми было возможно…»

Капитан прервался, открыл дверцу шкафа и достал початую бутылку коньяка. При работе с такими документами молоко не помогало.

12

Услышав звук будильника и еще не до конца проснувшись, Роджер подумал, что нужно сменить батарейку – слишком уж заунывно попискивал звонок. Однако, пробудившись окончательно, он понял, что это не будильник, это был голос его жены – Зельды, которая кричала ему из кухни:

– Роджер, тебе звонят! Проснись, Роджер!

Она, конечно, могла бы подойти и растолкать его, а не кричать из кухни, однако по утрам Зельда любила стряпать и отдавалась этому занятию целиком.

Павловский не глядя протянул руку, и Зельда, подбежав, сунула ему трубку, попутно испачкав каким-то то ли медом, то ли повидлом.

– Слушаю… – хрипло ответил он.

– Привет, Родж! Как поживаешь?

– Кто это? – спросил Павловский и спустил ноги на пол. Сна как не бывало – его насторожил странный тон незнакомца.

– Это же я, Сид! Мы познакомились в «Лангурии» два месяца назад. Неужели забыл? Мы тогда здорово посидели, и я угостил тебя ромом. Ну, что, вспомнил?

– Да, вспомнил.

– Слушай, тут есть одна темка, чтобы обсудить.

– Мне неинтересны твои темки, я сейчас завтракаю и иду на работу.

– Ничего, надолго не задержу. Давай, Родж, выходи, а завтраком я тебя и сам угощу, прямо в кафе – тут неподалеку.

Делать было нечего, и Роджер пошел умываться, вспоминая подробности знакомства с Сидом или кто он там был на самом деле.

Примерно два месяца назад, после получения небольшого бонуса, он с двумя сослуживцами пошел в ресторан – отметить премию. Там они хорошо посидели, выпили и познакомились с тем самым Сидом. Он предложил Роджеру продолжить праздник за его счет, и Роджер с готовностью согласился, тем более что был вечер пятницы.

Они переходили от бара к бару, зашли в игровое бюро, потом познакомились с какими-то девицами в ресторане «Бристоль», и везде Сид платил не задумываясь, так что Роджер чувствовал себя на настоящем празднике.