8

После актов о повреждениях пришел черед просматривать заключения экспертов, которых набралась целая дюжина. Были тут и откровения механиков из ремонтных бригад, и тактиков из оперативного отдела штаба дивизии, были ровные повествования экспертов из военного института и эмоциональные выступления двух командиров рот.

Чтобы лучше разобраться в ситуации, Танжер приказал Говарду вернуться «из ссылки» в серверной, передоверив прием донесений автоматической системе.

На каждый из отчетов Танжер, Кербит и Говард составляли по краткой записке в один абзац и передавали отчет по кругу, чтобы свое мнение о нем составил следующий член группы. Это была уже отработанная методика мозгового штурма, она помогала прийти к правильным выводам по кратчайшему пути.

Через час с небольшим работа была закончена, и перед майором оказался ворох перепачканных карандашным грифелем бумажек, а чуть дальше на столе – стопка вкладышей из фруктовых ирисок «Цоца», который Говард любил жевать в минуты активной умственной работы.

Фантики он сразу прятал в карман, а вот вкладыши копил стопкой, чтобы затем просмотреть еще раз, перед тем как выбросить.

Сержант объяснял это детской привычкой, но Танжера оно слегка напрягало, ему хватало и собственных детских комплексов.

– Итак, господа офицеры… – произнес майор, как будто забыв, что Говард всего лишь сержант. – Из всего того, что мы тут перелопатили, основной мыслью проходит главное – действие бронебойной группы или отдельного стрелка противника нанесло существенный, если не сказать, – тут Танжер поднял кверху палец, – устрашающий ущерб нашей бронегруппе, что стало решающим фактором в сражения при холме «Машинерия». Вот так-то. Не слишком пафосно?

– Объективно, – кивнул Кербит. – Нужно помнить, что вражеский стрелок наносил свой удар в тот момент, когда машины подходили к самому переднему краю и были уже изрядно потрепаны вражеским огнем. У пилотов уже была не та реакция, хватало всякой малости, чтобы машины окончательно вышли из строя.

– Тем более что эта сволочь била им прямо в спины, – добавил Говард, просматривая вкладыши.

– Точнее сказать – в самые уязвимые места, – поправил его Танжер.

В дверь постучали, и Говард вышел, чтобы вскоре вернуться с еще теплыми листами отчета пилота, выжившего во время штурма форта.

– Вот, сэр, – сказал он, пробегая глазами мелкий шрифт. – Здесь то же самое.

– Ты должен прежде отдать это мне, а не орать через стол, – напомнил Танжер.

– Прошу прощения, сэр, я только просмотрел наискосок, – извиняющимся тоном сказал Говард и протянул отчет начальнику. Поймав на себе неодобрительный взгляд капитана Кербита, он скромно опустился на стул.

– Ну да… Ну да… – наконец произнес Танжер, откладывая присланный отчет. – Все как под копирку, как будто схватка при «Машинерии» растянулась до самого боя за этот форт.

Говард с Кербитом переглянулись, но высказываться не решились. Танжер не любил, когда его перебивали.

– Почитайте, коллеги, – сказал майор, милостиво разрешая Кербиту заглянуть в отчет, а Говард стал читать через плечо капитана.

– Ну-у, все понятно, – протянул капитан Кербит спустя пару минут.

– Да, тут все ясно, – поддержал его Говард, возвращаясь на место.

– А раз ясно, начинаем по этому делу работать. Вначале нужно уточнить, к какому подразделению этот снайпер может быть приписан. Потом найти, где теперь это подразделение и, конечно, желательно получить списки личного состава, чтобы не вышло путаницы, какая у нас иногда случается.

– Думаю, он прибыл к ним незадолго до «Машинерии», – предположил Говард.

– Почему?

– Иначе бы раньше проявил себя. Такие таланты на войне не залеживаются.

– Согласен. Научить такого на месте теоретически возможно, но долго и хлопотно. И почему тогда не научили раньше? И почему не одного, а сразу целое отделение? Соглашусь с тобой, Говард, человек этот скорее всего прибыл уже подготовленным снайпером.

– А насколько это вообще сложно – подготовить такого специалиста? – спросил капитан Кербит.

– О-о-о, – протянул Говард, но по делу ничего не сказал.

– Можно, конечно, поинтересоваться у специалистов – и мы это обязательно сделаем, – сказал Танжер. – Но я как-то имел дело со снайперской практикой. Так вот, скажу я вам, это целая наука, которая не каждому дается. А ведь он стрелял с семи сотен метров в генератор размером с арбуз!

– Да еще, видимо, в хорошем темпе, – добавил Кербит. – Ведь парк находился под охраной и часовой поднял бы тревогу, как только услышал бы стрельбу или какой-то треск.

– Именно, – согласился Танжер. – Поэтому, капитан Кербит, вам нужно организовать схему нового расследования, а ты, Говард, отпишись от нашей текучки.

– По хищениям на интендантских складах?

– Да, по хищениям.

– Но это же выигрышное дело, сэр! Мы будем смотреться там настоящими рыцарями!

– И тем не менее, не будем жадничать. Передавай это дело в комиссию – пусть они разбираются с этими генералами.

– В комиссии эти воры откупятся, – заметил Кербит. – Найдут старых дружков.

– Пускай. Они уже достаточно напуганы, а мы займемся этим тайным снайпером. Сейчас это куда более важное дело, ведь по эффективности оно может сравниться с каким-нибудь чудо-оружием. Если мы не сможем нейтрализовать эту угрозу, в следующий раз они атакуют цель покрупнее, и неизвестно, к чему это приведет. За работу, коллеги, а я посмотрю, что у нас с человеческим ресурсом. Чувствую, что придется выложиться всему составу бюро.

– И, возможно, прикомандированным из центра, – добавил Кербит, собирая бумаги в папку.

– Возможно.

9

Над позеленевшей медной чашей подпрыгивала струйка слабенького фонтана. Джек сидел на скамье, в тени большого куста сирени и ел мороженое, то и дело поглядывая на часы и на дверь небольшого доходного дома, одного из множества одинаковых построек, принадлежавших какой-то фирме.

Все домики здесь были обшарпанными и недорогими, а потому в них селились студенты, наемные рабочие и прочая не отягощенная средствами публика. Много было проституток-надомниц, массажисток и психологов, объявлениями об услугах которых были обклеены все заборы и стены самих домов, где эти услуги и оказывались.

Мимо пробежал бродячий пес – потомок когда-то забытого на улице пуделя. Остановившись, он бросил на Джека оценивающий взгляд, прикидывая, не перепадет ли чего-нибудь от его трапезы, но, видимо, решив, что нет, побежал дальше.

Из запущенного палисадника вышла пятнистая кошка. Посмотрев вслед собаке, она перешла дорогу и скрылась в палисаднике на другой стороне дороги.

Джек доел мороженое, свернул обертку в комок и засунул в широкую трещину на скамейке, где было полно других оберток, окурков и жевательной резинки. Он уже слегка жалел о том, что согласился на предложение лейтенанта Хирша смотаться в город «для амурных дел». Сам Джек в амурном направлении пока не нуждался, ему хватало приключений на боевой работе, но лейтенант, засидевшись в госпитале, а потом в вынужденном запасе, хотел показать себя с лучшей стороны и накануне познакомился с девушкой, которая брала с мужчин деньги, но лейтенант почему-то настаивал, что она не профессионалка.

– Может, тоже к какой-нибудь зайдешь? – предложил он Джеку, прежде чем пойти на свидание. – Вон сколько их из окна выглядывает.

Из окон действительно выглядывало немало специалисток, готовых оказать помощь одиноким солдатам, но Джек к этому был не готов. Он еще не чувствовал себя настолько обжившимся на войне солдатом, которому срочно требуются карты, девки и спиртное. Наверное, время еще не пришло.

– Нет, я лучше пойду куплю мороженое и вернусь на скамейку. А вы идите, сэр, и ни о чем не переживайте.

– Ну как знаешь, – пожал плечами Хирш и пошел через улицу, заметно налегая на трость, с которой ему было рекомендовано ходить еще два месяца.

С этого момента прошло три часа, Джек уже дважды сходил за мороженым и один раз в туалет – в небольшой ресторанчик на другой стороне проезжей улицы. Там ему дали бутерброд с жареной рыбой и бутылку пива. Джек просидел за столиком с четверть часа и вернулся на скамейку, однако лейтенанта там все еще не было, пришлось есть третье по счету мороженое «розовый барбарис», потому что сидеть просто так было уж совсем тяжко.

Джек посматривал на часы и удивлялся – ну откуда в лейтенанте столько сил на утехи, если он и ходить-то еще толком не научился? Ему вспомнилось свидание с Китти Холланд, которая привечала всех парней в округе. Тогда все закончилось довольно быстро, намного быстрее, чем в кино «про это». А здесь – три часа! А вдруг что-то случилось?

Джек даже встал со скамьи, подумав, что нужно пойти и выяснить, в порядке ли лейтенант Хирш, но в этот момент дверь домика распахнулась и появился он сам – собственной персоной с тростью наперевес.

– Сука! Бессмысленная сука! – закричал он, вприпрыжку пересекая улицу. – Я тебе припомню этого калеку! Я тебе припомню калеку!

Джек не знал, что и думать. В окне дома он заметил женщину в кружевной сорочке с большими, чуть испуганными глазами на бледном лице. Что там могло случиться?

– Сука! Бессмысленная сука! – повторил лейтенант, останавливаясь рядом со скамьей. Потом нервно улыбнулся и сказал:

– Ну вот я и освободился. Поехали, больше мне здесь делать нечего.

Хирш на мгновение замешкался, глядя то в одну, то в другую сторону.

– Наша машина – там, – сказал Джек, указывая рукой.

– Да, точно, что-то я не сразу сориентировался, – согласился лейтенант и зашагал в указанном направлении, налегая на трость. Джек пошел следом, ожидая каких-то разъяснений, но лейтенант был погружен в свои мысли. Было ясно, что мысли эти невеселые.

Их внедорожник стоял на солнцепеке и сильно нагрелся. Машина имела легкое бронирование, но кондиционера ей не полагалось, поэтому пришлось открывать все окна. Вдобавок, забираясь в салон, лейтенант ударил себя по носу рукоятью трости. Покраснев от ярости, он едва не взорвался ругательствами, однако присутствие Джека его остановило.

– Ужасный сегодня день, тебе не кажется? – спросил он, заводя мотор.

– Да вроде нормальный день был… – пожал плечами Джек, едва не добавив: пока я с тобой не поехал.

– А у меня с самого утра не заладилось, – признался Хирш и несколько нервно начал сдавать машину задом, ухитрившись заехать колесом на клумбу. Наконец они выехали на проезжую часть, и Хирш сразу пришпорил голосистый мотор, быстро переключая скорости и впуская в окна свежий ветер.

– Я утречком люблю печеньица с молочком или с чаем покушать! – продолжал он, обгоняя один автомобиль за другим. – Сегодня заварил чаю, налил в стакан и печенье стопочкой поставил, а сам отошел носки надеть – не люблю, когда тапочки на босу ногу, меня это нервирует…

Джек кивнул. После возвращения из госпиталя лейтенанта все нервировало. Механиков в техпарке он до того замучил, что даже политкорректный старшина Тильгаузен однажды не выдержал и послал его открытым текстом. Правда, Хирш на него вовсе не обиделся.

– И вот иду я обратно, с этой палкой, разумеется, – продолжал Хирш, кивнув на лежащую между сиденьями трость, – и то ли ковер дернул, то ли что-то еще, но стопка печенья вдруг свалилась со стола на пол, а сверху грохнулся стакан с чаем и даже разбился, зараза! И все утро насмарку, представляешь? К тому же это было последнее печенье.

– Можно остановиться и купить печенья.

– Купим, конечно, но в центре. Там есть хороший магазин – я уже разведал в прошлый раз.

Мимо проехал военный микроавтобус, также принадлежавший Тардиону, впрочем, других в этом районе и быть не могло. Город был разделен на две части – в одной могли появляться только солдаты Тардиона, в другой – только Аркона, а вот центр был общим.

У каждого отпускника в увольнении была специальная карта с линиями раздела зон города, чтобы не было недоразумений. Говорили, будто на таком порядке настояла администрация города, которой нравилось, что солдаты оставляли в городе свои деньги, но когда, приняв на грудь, они начинали задирать своих противников, военные действия переносились на городские улицы.

– Все же эта Оливия – бессмысленная сука, – вспомнил вдруг Хирш и хлопнул ладонью по баранке, отчего сработал сигнал и ехавший перед ними фургон подался к обочине.

– Если ты заметил, я после госпиталя стал немного нервным. Заметил?

Джек пожал плечами, не зная что ответить.

– Ну, может быть, вы стали чуть резче? Это имелось в виду?

– Ну да – резче! Это из-за костыля и этой хромоты, понимаешь? Хочется поскорее уже забраться в кабину и погонять своего «грея» как положено. Я к нему в парк каждый день хожу и вижу, что он тоже скучает…

Хирш вздохнул и вдруг резко выжал тормоз, от чего заскрежетали покрышки, и машина остановилась на светофоре.