Глава 2

Звук будильника заставил меня подняться с кровати, вырывая из тревожного сна. Я помню, что мне снился Даниэль. Он кружил меня, оторвав от земли. Я смеялась. Затем его хватка стала сильнее. Я почувствовала боль, начала кричать и вырываться, но Даниэль продолжал сжимать меня в смертельные тиски. Его глаза остекленели и уже не казались человеческими. На меня смотрело существо. Не человек. Я в ужасе выкрикнула чье-то имя. В этот самый момент появился итальянец, который выдернул меня из рук существа. Я не видела, что он сделал с этим существом, но оно издало ужасающий звук, а я уже была в руках разъяренного итальянца, несущегося сквозь ночь со скоростью света. Итальянец был похож на того мужчину, с которым я столкнулась в дверях гостиницы. Я зажмурилась и постаралась четче вспомнить его лицо. Да, это точно он. Но почему именно он?

Через несколько минут я открыла глаза. Холодный пот пробежал по моей спине от осознания происходящего. Я так сильно поразилась его притягательности и своей слабости перед ним, что всеми силами попыталась о нем позабыть, не обратив внимания на очень важную деталь – он заговорил со мной на итальянском.

– Нет, нет, нет, – твердила я себе. – Это просто совпадение.

Однако совпадение было слишком очевидным. Я была уверена в том, что мой «хозяин» – самый опасный и самый притягательный мужчина, которого я когда-либо видела.

Закрыв глаза, я какое-то время пролежала на кровати, не веря в происходящее со мной. Затем я заставила себя подняться, убедив, что это всего лишь работа, которую я обязана выполнять, и что я не сделаю глупостей, поскольку буду держать себя в руках и буду предельно осторожна, как и всегда.

Собравшись, я спустилась в ресторан и села за столик номер шесть еще в половине десятого. Нервничая в ожидании итальянца, я теребила салфетку на столе. Спустя пятнадцать минут ожидания я заказала себе кофе, не сводя глаз с часов, следя за каждой мучительной минутой. Без одной минуты десять, словно из ниоткуда, появился тот же мужчина, с которым я столкнулась в дверях гостиницы, заставив меня дернуться от неожиданности.

На нем был элегантный темно-серый итальянский костюм с белой рубашкой и серебристым галстуком под ним.

– Доброе утро! Рад снова видеть Вас, мадмуазель Мильская. – Он взял мою руку на мгновенье и, глядя мне в глаза, нежно прикоснулся губами, а затем уселся за столик.

По моей коже снова пробежал электрический разряд от прикосновения его губ. Не сумев выдавить из себя ни звука, я сконфуженно кивнула.

– Вы удивлены? – он изогнул бровь.

– Это Вы… – смогла наконец произнести я.

– Совершенно верно.

– И Вы знали кто я с самого начала?

– А кто Вы? – усмехнулся он.

– Ваша переводчица.

Итальянец, сузив глаза, задумался, пробуя на вкус эти два слова. Ему явно понравилось услышанное. Уголки его губ слегка дернулись вверх.

– Да, – заключил он.

– А как… – медленно начала я.

– Фотография. В анкете. Все просто.

– Ну конечно! Извините, я сегодня плохо спала, видимо, поэтому задаю такие глупые вопросы. Это так очевидно, – раздосадовано произнесла я.

– Снились кошмары? – выразительно спросил итальянец.

Я мысленно стукнула себя по лбу за то, что сболтнула лишнего.

Он оценивающе меня разглядывал, словно под большим микроскопом, примечая все вплоть до покраснений на коже после беспокойного сна. На секунду мне показалось, что в его глазах вспыхнуло желание, и я испугалась. Но приглядевшись, я увидела лишь хладнокровное изучение.

– Да ничего особенного, – покусывая губу, ответила я. То, что он был моим спасителем, рассказывать ему я не собиралась ни при каких обстоятельствах. Даже под пытками.

– А почему Вы мне сразу ничего не сказали? Вы еще вчера приехали сюда, и Вам могла понадобиться моя помощь, – сменила я тему.

– Я могу обходиться словарем, – усмехнулся мужчина.

– Тогда зачем я Вам нужна?

Какое-то время он смотрел на меня, словно раздумывая над ответом.

– Заглядывать в словарь после каждой фразы, знаете ли, не очень удобно. Тем более на важных встречах. Это не будет способствовать моей репутации.

Представив себе этого сурового мужчину с убийственным взглядом и деловыми манерами, лихорадочно листающего словарик в поисках ответа, я невольно рассмеялась.

Глаза итальянца заблестели, и я готова была поклясться, что видела расслабленное лицо беззаботного человека. Вся его холодность и дикость исчезла, а взгляд потеплел. В этот момент моя оборона, которая держалась на чувстве опасности и недоверия к нему, моментально рухнула.

– Извините, – виновато проговорила я, взяв себя в руки и перестав смеяться, – но это и вправду было бы забавно.

Его лицо вдруг снова стало напряженным и сосредоточенным, а глаза строгими и вкрадчивыми. Я даже стала сомневаться в том, что видела ранее.

– Несомненно, Руслана Мильская. Вы приехали из России. Одна из лучших учениц университета. Два высших параллельных образования, одно неоконченное. Культуролог-лингвист. Двадцать три года. Живете одна.

– Вы очень осведомлены, месье…

– Почему Вы не остались жить с отцом хотя бы до окончания учебы, мадмуазель Мильская? Это было бы проще, чем работать вечерами, оплачивая съемную квартиру? – Он проигнорировал мой безмолвный вопрос о его имени.

– Это не относится к нашей с Вами работе. – Я была расстроена тем, что агентство нечестно поступило со мной, выведав такие подробности обо мне и рассказав все посторонним людям. О том, что моя мама умерла, он, похоже, тоже знал.

– Вы, мадам Мильская, относитесь к нашей с Вами работе, а я должен знать все о людях, с которыми имею дело. – Его любезный тон ничуть не отражал дружелюбность, напротив, пугал своей расчетливой хладнокровностью. Он говорил так, словно был секретным агентом, подозревающим всех окружающих в шпионаже за ним. Либо так и есть, либо он параноик. И в том и в другом случае, вызывать его недоверие не хотелось.

– Я привыкла быть самостоятельной и меня не пугают трудности, – недовольно произнесла я. Как он смеет расспрашивать о моей личной жизни?

– Что ж, пусть так, – проговорил он, явно неудовлетворенный ответом. – Вы ведь знаете, что вы – приёмная дочь. Никогда не пытались найти своих биологических родителей?

Я чуть не упала со стула, остекленев словно статуя. Откуда он может знать такие подробности?! Похоже, агентство перешло все границы!

– Нет. – Слезы предательски заблестели в моих глазах сама не знаю почему, и, чтобы не расплакаться перед ним, я отвернулась, стараясь сконцентрировать всю свою злость на нем.

Я вспомнила тот момент, когда случайно узнала об удочерении. Мне тогда было десять. В тот момент я впервые почувствовала душевное одиночество, которое и теперь, спустя годы, не дает мне покоя.

Когда я смогла взять себя в руки и повернулась, его ледяной взгляд смягчился, глаза больше не излучали хладнокровие. В них читался неподдельный интерес. От такой внезапной перемены моя злость начала потихоньку улетучиваться. Я смотрела на него в недоумении, пытаясь понять этого загадочного человека.

Мы просидели так несколько минут. Затем его лицо снова напряглось. Глаза стали холодными и бесстрастными, не упуская при этом ни одной детали происходящего вокруг. Он походил на тигра, растянувшегося на солнышке у водопоя и всем своим видом показывающего, что его ничего не интересует, но в ту же секунду он готов был перегрызть горло каждому зверю, решившему пересечь его границы.

– Добрый день! Я пришел рано, но вы, все же, опередили меня.

Я обернулась и увидела мужчину лет 35. Он был небольшого роста, полной комплекции, с коротко остриженными волосами. На нем был одет темно-синий костюм. Он нам улыбался, но это не была искренняя улыбка, скорее отрепетированная любезность.

Когда незнакомец остановил свой взгляд на мне, его лицо изобразило задумчивость. Мужчина прищурился, словно пытался вспомнить, где меня видел. Затем его глаза слегка расширились, а губы дрогнули, но он тут же перевел взгляд на моего «хозяина», как будто мгновенье назад я его так не удивила. Он перестал смотреть в мою сторону. Однако я сомневалась, что это ускользнет от внимания проницательного итальянца.

Когда они разговаривали – смотрели только друг на друга, при том, что именно я была связующим звеном, переводящим их слова друг другу. У них был очень странный разговор.

– Итак, вот я здесь. Чего ты хочешь? – Присоединившийся к нашему столику француз говорил так же непринужденно, но заметно нервничал.

– Информацию.

– Я попробую тебе помочь, насколько могу, но это зависит от того, что именно ты просишь.

– Ты же знаешь, что я никогда не прошу.

Француз едва заметно вздрогнул. Он явно боялся итальянца, и я прекрасно его понимала.

– Я слушаю. – Француз напрягся.

– Меня интересует шкатулка.

– Шкатулка? – эхом переспросил француз, изображая недоумение.

Итальянец нетерпеливо вздохнул и подался вперед. Француз испуганно отшатнулся назад, однако итальянец лишь протянул руку за чашкой кофе, поднес ее к губам, сделал глоток и поставил обратно на стол. В этом движении было столько потаенной угрозы, что даже я испугалась наряду с французом, что стану свидетелем кровавой драки. Во что же я ввязалась?

– Как знаток музейных предметов, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Меня интересует Киринтау. Не сомневаюсь, ты слышал молву о ней. Я знаю, что она объявилась в одном из здешних музеев и ты знаешь в каком. – Это не было вопросом, скорее фактом.

Я не знала, как переводится «Киринтау» и есть ли вообще перевод у этого слова, поэтому произнесла его с вопросительной интонацией, глядя на итальянца. Тот наконец-то удостоил меня мимолетным взглядом, кратко кивнув мне.

Француз откашлялся.

– Ах, ты говоришь об этой шкатулке. Да, я слышал подобные слухи, но не ручаюсь за их достоверность. Я могу лишь предполагать…

– Ну так давай, предполагай.

– Если такая вещь появилась в Париже и до сих пор не найдена, то она должна быть в маленьком неприметном музее, который не удостаивают особым вниманием.

– В котором?

– Я не знаю.

Итальянец прищурился и чуть склонил голову на бок. Его губы изогнулись в ухмылке, больше напоминающей звериный оскал.

На лице француза выступил пот.

– Клянусь тебе, я ничего не знаю наверняка, но у меня есть пара наводок.

Француз достал из кармана листок и положил на стол. Итальянец мгновенно развернул свернутый лист, пробежался по нему глазами и убрал к себе в карман.

– Вполне возможно, что это еще одна безделушка, не представляющая особой ценности, – добавил француз.

– Что ж, хорошо. Я поверю тебе, но помни, что я не даю второго шанса. – Итальянец вытащил из пиджака конверт и положил на стол.

Сглотнув в предвкушении, француз осторожно забрал подачку и довольно улыбнулся.

– Благодарю.

– Можешь идти.

Француз встал и слегка поклонился в прощании. Уходя, когда он оказался за спиной итальянца, то снова взглянул на меня:

– Мадмуазель, – кивнул он мне.

Что-то было в его взгляде… Сочувствие? О Боже, сочувствие! Он жалел меня, потому что я оставалась с этим опасным итальянцем? Волоски на моем теле встали дыбом.

Итальянец сузил глаза, недоверчиво глядя на меня.

– Вы когда-нибудь видели его раньше, мадмуазель Мильская? – По его темным глазам было ясно, что он недоволен.

– Нет, я впервые во Франции, сегодня лишь второй день.

Его взгляд был все еще подозрительным, но, кажется, он мне поверил.

– Что такое Киринтау? – наконец спросила я, поборов страх и желание убежать отсюда куда подальше.

Итальянец слегка улыбнулся, но мне стало от этого не по себе.

– Вы в самом деле хотите это знать, мадмуазель Мильская? – Что-то в его тоне заставило меня передумать расспрашивать об этом вопросе. Лучше прикинуться слепоглухой дурочкой и не впутываться в темные дела этого не менее темного человека.

– Нет, – тихо ответила я и отвернулась. Он усмехнулся.

– У Вас есть свободное время до часа. Ровно в час я Вас жду в холле гостиницы. Приятного аппетита! – С этими словами он встал из-за стола, слегка кивнув на прощанье, и зашагал прочь.

Я хотела крикнуть ему, что он не заплатил за свой кофе и это было грубо – заставлять меня платить за него, но я замялась, пытаясь придумать, как к нему обратиться, поскольку своего имени он мне так и не назвал.

Итальянец остановился.

– Завтрак, разумеется, за мой счет, мадмуазель Мильская! Любое ваше желание уже оплачено, – бросил он через плечо и ушел.

– Маньяк! Бандит! Телепат! – сердито выпалила я ему вслед, решившись лишь на шепот, и то после того, как он ушел.

Надо бросать это дело пока не поздно – решила я и застонала, уронив голову на руки. Ну почему мне достался именно этот человек? Все шло так замечательно, пока он не появился. А теперь, если я пойду в агентство и откажусь от него – моя безупречная репутация даст трещину. Черт! Нет, если я расскажу им всю правду о нем и о том, что я видела, они поймут меня. Должны понять. Но то, что я буду болтать о подозрительной личности итальянца, может не понравится ему. Это опасно. Что же делать?

– Чего-нибудь желаете, мадмуазель? – Голос официанта застал меня врасплох, и я подпрыгнула. Нервы были на пределе.

– О, простите мадам, не хотел вас напугать. Вам чего-нибудь принести? – вежливо проговорил официант извиняющимся тоном.

От всего случившегося мне кусок в горло не лез. Когда я нервничаю, меня мутит. Я хотела узнать у него лишь одно.

– На самом деле все уже оплачено? Что бы я не заказала?

– Конечно, – изумился официант.

Действительно, что за глупые вопросы я задаю? Такое впечатление, что я одна не понимаю, что здесь происходит.

– Нет, спасибо, я допью кофе и вернусь к себе в номер, – ответила я. Официант кивнул и удалился.

Бездумно повертев чашку в руках, я, наконец, оставила ее и ушла наверх. Придя к себе в номер, я стала ходить по комнате из угла в угол. Окончательно решив, что ни при каких обстоятельствах не останусь работать с итальянцем, я взяла телефон и набрала номер агентства. Я хотела сказать им, что отказываюсь от этого клиента, и если они не захотят дать мне другого, то и от этой стажировки тоже. Речь уже шла не о страхе перед трудностями, а о моей безопасности.

Автоответчик сообщил, что вызываемый абонент не может ответить на мой вызов. Я сердито вздохнула. Придется доработать этот день до конца, потому что я не имею ни малейшего желания злить опасного человека, заявляя ему, что отказываюсь от него. Кто знает, сколько ему понадобится времени, чтобы найти нового переводчика. В любом случае – бесполезная потеря его драгоценного времени обернется яростью ко мне. После того как он меня отпустит, я приеду в агентство и скажу все им лично. Главное – успеть до восьми часов, иначе я никого там уже не застану.

Размышляя над этим, я открыла дверь и чуть не закричала от неожиданности. Нет, если раньше у меня были сомненья, рассказать ему или нет, то сейчас от них не осталось и следа. Инстинкт самосохранения переборол чувство порядочности.

На моем пороге стоял итальянец с грозным взглядом, ясно говорящим что любой, кто его ослушается – покойник. В мозгу промелькнула лишь одна мысль – от него нужно бежать без оглядки. Он изогнул бровь, словно говоря: «Осмелишься?», но его недобрая ухмылка давала понять, что ничем хорошим это не обернется. Он пугал меня до чертиков.

– Пять минут второго, мадмуазель Мильская! – сурово проговорил он, когда я, словно вкопанная, застыла на месте.

Похоже, в своих раздумьях я совсем потеряла счет времени.

– Женщины всегда опаздывают. – Я попыталась непринужденно пожать плечами и выдавила из себя извиняющуюся улыбку.

– Вы готовы?

Итальянец повернулся ко мне полубоком и изящно выгнул руку, предлагая взять его под локоть. Нет, не предлагал, требовал. Я не могла произнести ни звука, лишь кивнула и послушно обхватила его предплечье.