Глава 7

Мне снова снился тот же сон. Коридор, уходящий в бесконечность, дверь, белоснежная комната.

– Не пытайся помешать мне, девочка моя, – я услышала удивительно знакомый голос, который звучал внутри моей черепной коробки…

Проснулась с ощущением, что вместе со сном улетучилось что-то важное. Лёжа рядом со спокойно спящим Егором, пыталась вспомнить, но, погладив его по плечу, почувствовала, как чутко отозвалось его тело…

Сладкая истома накрыла наши тела. Удивительно, как за один день Егор стал так близок и нужен мне. Сейчас в целом мире был важен лишь мужчина, лежащий рядом.

– Ангел мой, – сквозь полудрёму услышала его голос.

– М-м-м? – не открывая глаз, отозвалась я.

– Я подумал… Мы совсем ничего друг о друге не знаем. Давай немного поговорим.

– Это должна была сказать я, нет? – Тихо засмеялась. – Мне так хорошо сейчас. Расскажу всё… Что ты хочешь знать?

– Да… Плохой из тебя разведчик, – тоже рассмеялся он. – Хочу знать о тебе всё… Сейчас знаю лишь, что ты загадочная миллионерша, целыми днями валяешься в номере гостиницы и балдеешь. – Почувствовав его губы на своих, охотно ответила на поцелуй.

– Ты прав. – Сонливость пропала, сев в постели, я прикрылась одеялом. – Мне по наследству от тёти досталось всё её состояние. С девятнадцати лет путешествую, занимаюсь чем захочется, не знаю ни в чём нужды. Приумножать её состояние у меня нет ни малейшего желания, да оно и не убавляется.

– Мистика. – Егор снова засмеялся. – Я-то дурак, своё заработал тяжёлым трудом.

– Это потому, что ты хочешь больше.

– Ангел мой, а ты не хочешь?

– Я – нет… Мне достаточно того, что есть.

– Ты потрясающая. – Он крепко прижал меня к себе. – На самом деле я встретил ангела!

– Скорее, ведьму. Не очень люблю об этом вспоминать. Когда меня обижали в детстве, я являлась к этому человеку во сне и творила с ним ужасные вещи… Потом эти дети наяву шарахались от меня, – закончила я. – Так что не советую меня огорчать, иначе прилечу во сне на метле и побью ею.

– Ангел… У тебя есть… человек, с которым ты состоишь в отношениях? – спросил Егор как бы, между прочим, но я почувствовала, как напряглось его тело в ожидании ответа, и поняла, как важен для него этот вопрос.

– Нет. – Я посмотрела прямо в его глаза, физически ощущая, как затягивает в их глубину. – Я до тебя вообще не жила. А у тебя?

– И у меня никого нет. И не было. Не будет. Ты одна. – Его лицо приблизилось, и наши губы слились, унося в страну экстаза.

– Не успел спросить. У тебя что-то произошло? Ты плакала днём… И голос…

– Забудь. Ничего серьёзного. – Я вдруг расхотела рассказывать Егору о смерти гадалки. Так не хотелось прерывать эту красивую сказку. – Машина сломалась, не завелась.

– Такие пустяки? Я решил, умер кто-то… Надо посмотреть твою ласточку, напомни. Пора, девять утра. – Взглянув на часы, Егор поднялся с кровати. Я залюбовалась мускулистым торсом.

– Сегодня раньше девяти не смогу освободиться, но завтра постараюсь пробыть с тобой весь день, – одеваясь, произнёс Егор. – Как ты смотришь на то, чтобы провести его вдвоём?

– Положительно смотрю, – замурлыкала я, кутаясь в одеяло.

– Отлично. До вечера. Я позвоню.

Он поцеловал меня на прощание. Поцелуй вышел долгим. Егор ушёл, оставив едва уловимый запах дорогого одеколона и сигарет. Я парила в облаках счастья. Оно омрачалось тенью воспоминания о вчерашней смерти. Не смогла уберечь человека, а быть может, сама явилась источником бед. Надо собираться, уезжать в Москву. Не сегодня и не завтра, решила я. Да и машина сломалась… Я не заметила, как уснула. Бурная ночь дала о себе знать.

Проснулась в полдень, отдохнувшая, посвежевшая. После завтрака в ресторанчике пошла гулять в парк. Я шла по узкой дорожке, углубляясь всё дальше, стараясь найти место, где будет меньше людей. Вышагивала, погрузившись в воспоминания о тех временах, когда я с родителями гуляла по этим местам, когда деревья и кусты были большими, а я маленькой. Сухие листья шуршали под ногами, издавая неповторимый аромат тихо умирающего лета. Посмотрела вперёд, и… сердце оборвалось.

Она стояла в конце парковой дорожки и смотрела на меня. В том же плаще, с такой же причёской, как только что в моих воспоминаниях. Мама… Стояла довольно далеко, но я могла бы поклясться, что это она: её лицо, фигура, милый родной облик, который не спутать с другим. Время остановилось. Ватная тишина окутала всё вокруг. Исчезли немногочисленные люди. Остались лишь мы. Я на одном краю дороги и мама на другом. Её губы задвигались, и издалека послышались негромкие слова:

– Твой отец хочет…

– Что? – спросила я, и… меня схватили и дёрнули за руку. Это было настолько неожиданно и грубо, что показалось, будто меня с размаху ударили тяжёлым предметом. Мрак…

– Девушка, очнитесь!

Я открыла глаза. Надо мной нависла обрюзгшая немолодая женщина. Я догадалась, что лежу на земле.

– Что случилось? – Я села, огляделась.

– Понятия не имею! Я сидела на лавочке, вон там. – Женщина выпрямилась, ткнула толстым пальцем за мою спину. – Увидела, как вы стоите и смотрите на даму, кстати, очень похожую на вас. Я ещё подумала: «Никак, близняшки…» Тут непонятно откуда взялась девчонка, подбежала к вам и вцепилась в руку. Лет десяти-одиннадцати девка. Вы и повалились, как тот куль! А девчонка бешеная, как ветер умчалась. Загипнотизировали вас, что ли? – забеспокоилась толстуха, помогая мне подняться и подавая сумку. – Вы кошелёк проверьте, не зря так девка сиганула, вытащила кошелёк. Или телефон…

Я поблагодарила женщину и поспешила в гостиницу. Гулять расхотелось. Вообще, находиться в городе Н. хотелось всё меньше. Самое интересное в этом происшествии было то, что толстуха видела мой призрак, следовательно, это не была галлюцинация. Откуда взялась девочка и кто это? Почему я потеряла сознание от простого рывка, как от тяжелейшего удара по голове, так что до сих пор ощущение слабости и коленки трясутся? Что хотела сказать мама? Снова вопросы без ответа. Стало страшно оттого, что казавшееся надёжным и нерушимым бытие стало вдруг зыбким, как колеблющийся в пустыне мираж. Стало страшно завернуть за угол и увидеть что-то ещё более сюрреалистическое. Стало страшно за свой рассудок…

После прогулки в парке вернулась в номер. Решение уехать постепенно крепло. Перед гибелью родители поссорились. Может быть, мама пыталась передать какую-либо информацию от папы? При этой мысли истерический смешок вырвался у меня. Один призрак пытается передать слова другого?

Мысли мои постепенно перетекли к одному из самых болезненных вопросов. К смерти тёти Лиды. После её гибели я старательно избегала воспоминаний о том дне. Думаю, таким нехитрым способом мой организм оберегал рассудок от помешательства. Сейчас проснулась от спячки, и меня удивляло, как столько лет я могла не вспоминать о трагедии. Лишь ночные кошмары напоминали о том дне, но и они появлялись нечасто, исчезая с наступлением утра.

В последние дни перед самоубийством тётя Лида была не в себе. Это в один голос твердили соседи. Почему мне не рассказывали об её неадекватных поступках, так и осталось без ответа. В числе её непонятных действий было в том числе стояние на подоконнике часами. Пока я была в институте, она взбиралась на подоконник, вставала, широко раскинув руки, и застывала подобно изваянию.       Долгое время память моя заботливо избегала воспоминаний о последних словах покойной тёти. Теперь всё всплыло так отчётливо, словно произошло вчера. Её обвинения в том, что я ведьма, убила дядю Гену и прочее, можно бы было отнести к бреду свихнувшегося рассудка. Но признание в том, что она была любовницей моего папы, не было бессмыслицей. Последняя ночь перед автокатастрофой, полная упрёков и обвинений между родителями, очень хорошо вписалась в признание тёти Лиды. Как и частые командировки отца незадолго до случившегося… И беспричинные, как мне казалось, слёзы мамы, постоянно сидящей в задумчивости. Как моё чувство одиночества. Родителям было не до меня. Получается, отец хотел бросить нас с мамой и уехать к своей любовнице, маминой сестре. Пытаясь представить их вместе, папу и тётю Лиду, я поразилась нелогичности выбора. Они были такие разные, две сестры. Мама – высокая, стройная и красивая блондинка, и тётя Лида – маленькая, коренастая, обычная шатенка. Скорее всего, дело здесь было не в красоте или уме. В любви, это я начала осознавать чётко…

Одна женщина, которую он боготворил, была рядом. Но холодностью, неприступностью убила любовь. Другая, тётя Лида, тёплая, ласковая. Она отдавала всю себя без остатка. Потому и решил уйти к ней. От ледяного сердца к любящему… Но что стало с мамой, почему она так отстранилась от отца?

Тётя Лида почти не уделяла мне внимания, потому что всегда была занята бизнесом. При этом она на бегу умудрялась замечать любые изменения в моём состоянии, настроении, желания тоже прочитывались ею безошибочно. Возможно, всё дело было в том, что она была замечательным психологом. Или всё было значительно глубже, её интерес ко мне был тщательно замаскирован под деланное равнодушие…

Мы никогда не разговаривали с тётей о маме. Вопрос о родителях был под молчаливым запретом как с моей, так и с тёткиной стороны. Лишь однажды, перед моим выпускным, тётя немного разговорилась. В этот день она вызвала своего парикмахера на дом. Мастер, блондинистая девица в модных джинсах, жуя жвачку, стала творить мне причёску на выпускной. Через некоторое время она закончила, и я встала со стула. Вошедшая тётя Лида, увидев меня, попятилась назад.

– Боже, – пробормотала она, – я думала, что будет похоже, но, чтобы так!

Она убежала в свою комнату, а через минуту вернулась, неся в руках старинный фотоальбом в кожаном переплёте. Парикмахерша, получив свой гонорар, давно ушла, а мы сидели с тётей голова к голове и разглядывали фотографии. На одном снимке я увидела маму на её выпускном. Юная, воздушная и… так похожая на меня… Нет, я на неё. Мы сидели рядом с тётей Лидой, и я вдруг ощутила острое желание обнять её, прижаться. Испытала чувство из далёкого детства, когда рядом была мама. Щемящее чувство нежности.

– Как же ты похожа на маму, – вдруг взволнованным хриплым голосом сказала тётя, разрушив чары. Посмотрела на меня взглядом, полным ненависти (так показалось). Обниматься пропала охота. – В твою маму были влюблены все. И ты, будешь сердца разбивать, – будничным тоном произнесла она, унося альбом и словно отгораживаясь стеной. – Бездушная кукла.

Едва слышные слова повергли меня в недоумение.

Бездушная кукла… Но мама, нежная, ласковая, не могла быть бесчувственной. Хватит, решила я. Бесконечным копанием в воспоминаниях не добиться ничего, кроме чувства вины. Пойду прогуляюсь, даже если в парке опять случится чертовщина. Не спеша, привела себя в порядок и вышла из номера. Пустынный коридор гостиницы напомнил безликий переход из ночного кошмара. В очередной раз покрываясь липким потом, осадила себя. Сколько можно, так и до больницы недалеко. Успокоив себя, решительно зашагала на улицу. Погода располагала к прогулке, на душе значительно повеселело от яркого солнечного света и прозрачного воздуха, который хотелось пить, как вкусную родниковую воду.