Сад был наполнен ароматом цветов. Бывшего главного комиссара – ныне пенсионера – Грейхаунда Зекаи я обнаружил сидящим на корточках и вскапывающим землю в садике перед скромным домом. Заметив меня, он широко улыбнулся и выпрямился.
– Невзат, кого я вижу! Ну, главный комиссар, здравствуй! – Он широко развел руки и сразу стал выглядеть еще больше обычного. – Вот же встреча! Добро пожаловать! Сколько мы не виделись?
Мы крепко обнялись.
– Да уж пару лет прошло. – Я ударил его кулаком по спине. – Помнишь, мы тогда охотились за Парфюмерщицей? Те самые убийства в Сарыере [7]…
Его вислые уши – одна из причин, почему прозвище Грейхаунд так прочно за ним закрепилось, – казалось, приподнялись, карие, с янтарным отливом глаза просияли:
– А-а-а, ты про тех старух, убитых сиделкой… Знатная была маньячка! Наносила на своих жертв парфюм. Как же он назывался… Что-то французское…
– Ô de Lancome, – подсказал я ему, пусть и не с самым удачным французским произношением, – он мало где продавался. Взяли ее при оптовой закупке.
Старик посмотрел на меня с завистью:
– Браво, Невзат! Я вот уже с трудом вспоминаю, чем завтракал, а у тебя память по-прежнему острая.
– Да нет, Зекаи, – подернул я плечами. – Дело Парфюмерщицы просто необычным было, вот у меня все так хорошо и отложилось в голове…
Он прищурил глаза и постарался вспомнить что-то еще:
– Там была ведь какая-то история, связанная с ее бабкой по материнской линии, я ничего не путаю? Она была лежачей больной или что-то типа того, да?
– Все верно. Когда Парфюмерщица была совсем маленькой, ее приставили ухаживать за бабушкой. Старуха ходила прямо под себя, а мать заставляла девочку все убирать. Причем на этом не остановилась и вынудила потом дочку стать сиделкой. Да и другие проблемы там, наверное, были. Короче говоря, в определенный момент она сорвалась и начала убивать старых женщин. А затем наносила на трупы тот же парфюм, которым пользовалась ее собственная бабка…
– А ты Невзат-бею даже присесть не предложил!
Мы обернулись на женский голос. Освещенная мягкими лучами предвечернего солнца, перед нами стояла Джелиле-ханым.
– Позор на твою седую голову, Зекаи! Разве так принимают гостей?
Зекаи виновато улыбнулся и принялся оправдываться:
– Джелиле, не начинай, пожалуйста. Комиссар только пришел, мы и поздороваться-то еще по-человечески не успели.
Джелиле была одного, притом не маленького, роста с мужем, да и в объемах ему не уступала. Бросив на него испепеляющий взгляд, корпулентная женщина боснийских корней повернулась ко мне.
– Невзат-бей, не обижайтесь, пожалуйста! Муженек-то совсем ничего не соображает. – Джелиле указала на стулья под магнолией. – Пожалуйста, проходите присаживайтесь, там попрохладнее будет.
Впервые за много лет мой коллега целые дни напролет проводил дома, и его жена, казалось, еще не привыкла к этому. Уверен, Зекаи и сам был не в восторге от скучного пенсионерского досуга, но максимум, что он мог сделать – торчать не в комнатах, а на улице, копаться в саду, ухаживать за цветами. Однако, честно сказать, выглядел он вполне себе бодро. Ни следа уныния, какой-то напряженности… Я даже подумал грешным делом, что было бы неплохо так же расслабленно проводить время. Ладно, еще успею, и посмотрим, как Евгения будет меня терпеть.
– Пойдем, Невзат, присядем. – Зекаи взял меня под руку и потянул к деревянному столику, стоявшему под раскидистыми ветвями магнолии. – Пойдем, пойдем, а то Джелиле нас в покое не оставит.
Я без всяких возражений последовал за ним – под магнолией и правда был намек на прохладу. Свежий морской ветерок каким-то чудом проникал сквозь узкие улочки, зажатые между высокими домами.
– Кофе вам приготовить? Или, может, холодного лимонада хотите? У меня есть. – Голос пышнотелой женщины звучал мягко, располагающе, и было бы просто невежливо отказаться:
– Если вам, конечно, не трудно…
Она, будто обидевшись, приподняла брови:
– Какое уж тут трудно, Невзат-бей! Вы, дай Аллах, раз в сто лет к нам захаживаете.
– В таком случае я бы попросил лимонад.
Она смерила мужа насмешливым взглядом:
– Ну а вам, Зекаи-бей, что будет угодно?
Старик с искренней любовью посмотрел на жену:
– Я бы тоже выпил вашего знаменитого лимонада, Джелилеханым. Кофе плохо пойдет на такой жаре.
Гостеприимная хозяйка с неожиданной для ее комплекции проворностью устремилась в дом, а Зекаи присел на стул напротив меня.
– Ну что, дорогой, какими ветрами тебя сюда занесло? Надеюсь, ничего ужасного не произошло?
Похоже, он догадался, что меня привел сюда какой-то важный вопрос. Поэтому я сразу перешел прямо к делу:
– Меня привело одно расследование пятилетней давности, Зекаи-бей. Вроде бы ты им занимался…
Его лицо напряглось, было видно, что он с трудом пытается вычислить, о чем идет речь.
– Убийца педофилов, – пришел я на помощь. – Ты еще прозвище ему дал.
– Слепой Кот… – с удивлением произнес Зекаи. – Ты о нем? Получилось его поймать?
Было сложно понять, был ли он рад тому, что преступник, за которым он гонялся, наконец попал в руки полиции; или же, наоборот, расстроился, что не он ухватил его за хвост.
– Увы, мы не поймали его. И он снова начал убивать.
На лице Зекаи появилось какое-то странное выражение.
– Он снова начал убивать? – переспросил он, будто услышал что-то удивительное.
– Мы так предполагаем. Этим утром обнаружили труп. Убийство было совершено в соответствии с ритуалом Слепого Кота.
Зекаи положил локти на стол и чуть придвинулся ко мне:
– По какому именно ритуалу?
В тени его карие глаза еще больше потемнели, он вперил в меня взгляд и весь превратился во внимание.
– Ты же сам знаешь – его жертвами были педофилы, убийства совершались одиночным выстрелом в затылок, на глазах убитого – шелковая красная повязка…
– А игрушку оставил? – не сдержался он.
Я кивнул:
– Да, куклу Барби… Часть правого уха тоже отрезал…
Расслабленность человека на заслуженном отдыхе куда-то пропала – передо мной снова был бравый комиссар, загоревшийся азартом расследования. И что-то сильно его смущало, какой-то вопрос крутился у него в голове.
– А какой сейчас у нас месяц? Май? – спросил он будто у себя самого.
– Июнь, – поправил я. – Сегодня второе июня.
– Второе июня… – задумчиво повторил Зекаи. – В двенадцатом году он тоже совершил убийство второго июня. – Его глаза радостно просияли. – Да, по всему, Слепой Кот и правда вернулся.
Дувший с моря ветерок неожиданно прекратился, и мне стало тяжело дышать на жаре.
– Точно он?
Зекаи на секунду задумался, но вместо того, чтобы ответить, задал вопрос:
– А где вы нашли тело?
Расстегивая воротник, я сказал:
– В Касымпаше, на детской площадке сквера.
Вперившись в меня глазами, бывший полицейский утвердительно кивнул:
– Под горкой, в песке!
У меня не получилось сдержать удивления:
– Откуда ты знаешь?
Он скривился, будто вспомнил о чем-то неприятном:
– Ровно пять лет назад, второго июня, на детской площадке был обнаружен труп. Тот, кого убили, будто скатился с горки, а встать не смог. Ноги так и остались на песке, а под ними лежала кукла Барби в розовом платье.
Расследование становилось все интереснее и интереснее.
– Тогда тело тоже нашли в Касымпаше?
– Нет, в сквере в Джихангире [8]… – толстяк хитро улыбнулся. – Слепой Кот не стал бы так рисковать. Он никогда не отмечался где-то по второму разу. Каждое из двенадцати убийств было совершено в новом месте – сомневаюсь, что сейчас он изменил своей привычке.
Это было сказано с таким видом, словно он восхищался преступником.
– Но он все же не изменяет своему ритуалу – по крайней мере, места похожи.
Зекаи стал медленно и степенно, словно говорил о хорошо знакомом ему человеке, разъяснять:
– Для всех серийных убийц ритуал очень важен, и наш Слепой Кот не исключение. Это ведь как визитная карточка или автограф – от такого не отказаться. Если случится еще одно убийство, то труп будет найден рядом с детским садом, – он на секунду задумался, – четвертого числа, да. Ты понял? Если будет новая жертва, то вы найдете ее четвертого числа во дворе детского сада, потому что пять лет назад он поступил ровно так же. Труп был оставлен во дворе детского сада в Фирузага [9].
Тысяча чертей! Ни мне, ни моим подчиненным и в голову не пришло подробнее приглядеться к архивному делу. Не буду кривить душой – это была ценнейшая информация, но я не мог показать Зекаи, что мы упустили такие детали.
– Да, мы тоже так подумали. Мы, конечно, возьмем четвертого числа все сады под особое наблюдение, но вдруг он никого не убьет?
Зекаи возбужденно заморгал.
– Убьет, Невзат, иначе никак! Он просто обязан убить, чтобы цепочка не прервалась, но…
Его взгляд остановился на мне.
– Что – «но»? – спросил я.
Старик недовольно откинулся на стуле.
– Есть одна неувязка… – Он словно перелистывал гроссбух, упрятанный глубоко в его памяти. – Да, Невзат, есть тут неувязочка. Дело в том, что свое первое убийство Слепой Кот совершил в январе. Не второго июня, а первого января. И если он снова начал…
– То он бы начал с первого января, – закончил я за него.
– Верно, – вздохнул Зекаи. – Если во всем остальном он в точности повторил ритуал, то с чего бы ему менять время?
– Может, он был в отъезде, – предположил я, – или в тюрьме, потому и не смог в январе.
Зекаи посмотрел на меня так, будто я совсем ничего не понимаю.
– Нет, он бы выждал еще год – я хорошо его знаю, ему хватило бы терпения. – Он снова вздохнул. – Нет, Невзат, Слепой Кот не разорвал бы цепочку.
Старик был прав, но я все равно почувствовал потребность возразить:
– Хорошо, но если на то пошло, он психопат и безумец. И вполне мог поступить нелогично. Взял да отступил от правил.
Зекаи был готов сорваться на меня:
– Не может такого быть! Он никогда не изменит алгоритм. Пойми, для него это как религиозный обряд! Для серийного убийцы нет никаких правил, кроме тех, которые он сам для себя установил, а Слепой Кот из тех, кто фанатично следует своему ритуалу. Именно поэтому мы его так и не поймали – он никогда не изменяет установленному порядку, никогда не спешит и никогда не делает ошибок. Он со всем тщанием выбирает потенциальных жертв, предельно хладнокровно их убивает, с фанатизмом художника выстраивает мизансцену на месте преступления и не оставляет ни единой улики.
В словах отставного полицейского чувствовалась боль – так говорят о тех, кого не получается забыть: о любимых, разбивших сердце, о родственниках, с которыми разорвались отношения, о друзьях-предателях… В этот самый момент до меня дошло, что единственным делом, которое он не довел до конца в своей профессиональной карьере, было дело этого серийного убийцы.
– Да, Зекаи, я знаю, насколько Слепой Кот профессионален, – проговорил я спокойно, – мне приносили досье. Ты прав – зацепиться не за что. Именно поэтому я и пришел сюда. Лучше тебя никто его не знает. Я надеялся, что у тебя есть какие-то догадки – что-то, что не отражено в досье.
Зекаи опустил глаза – кажется, я попал в точку, но он стал отнекиваться:
– Нет, Невзат, клянусь, я знаю ровно столько, сколько знаешь ты. Я бы очень хотел тебе помочь, но все, что я раскопал, ты и так уже прочитал.
Он явно врал и, как обычно делают в таких случаях, стал лить воду.
– Слепой Кот – виртуоз. Честно сказать, я даже подозревал, что он работает в полиции. Не оставить никаких улик – ни следов от ботинок, ни отпечатка пальца, ни волоска, ни плевка, ни капли пота, – для этого надо хорошо знать, что и как мы обычно ищем. И ни одного свидетеля, притом что трупы находили на открытых пространствах.
– Возможно, у него есть сообщник, – предположил я.
Было видно, что он сам над этим много думал.
– Нет, сообщника у него нет. Слепой Кот действует в одиночку – будь там двое, вероятность допустить промах возросла бы кратно. Сам знаешь: чем больше людей задействовано в преступлении, тем больше улик остается. Нет, Невзат, он работает в одиночку и очень профессионально.
– А что, если его сообщник так же хорош? – начал я, но Зекаи сразу отмел это:
– Не может у него быть никакого сообщника! У того, кто расправляется с педофилами, в прошлом должна быть куча тяжелых травм, и рассказывать о них он никому не будет. Нет, я абсолютно уверен, Слепой Кот работает в одиночку. Он, конечно, пользуется машиной, но машину тоже никто не видел, мы не знаем ни цвета, ни марки. Перед нами очень умный убийца и очень ловкий.
Его голос звучал так пессимистично, что мне стало не по себе.
– И что же тогда делать? Не искать его?
Нацепив фальшивую улыбку, Зекаи попытался меня приободрить:
– Искать, конечно. Но нужно запастись терпением. Тебе, Невзат, нужно подождать – затаись ненадолго, посмотри, что произойдет.
Мой ответ прозвучал резче, чем я планировал:
– То есть нам сидеть и ждать, пока он еще кого-то убьет?
Толстяк пожал плечами:
– Не сомневаюсь, ты сделаешь все как нужно: устроишь засаду перед детскими садами и будешь ждать. – Он поднял руки, будто показывая, что сдается. – Я знаю, ждать – сложнее всего, но другого выхода нет. Нужно подождать, когда Слепой Кот снова кого-то убьет, а мы найдем труп в выбранном им месте, – короче, когда он сделает все, согласно своему ритуалу. Кто знает, возможно, он где-то проколется. Других способов я не вижу. Может, тебе больше повезет, ведь я так и не поймал его…
Поймать он его не поймал, но какая-то не отмеченная в досье информация у него имелась – я был в этом уверен, чувствовал всем нутром. Плохо было, что он не захотел делиться. И тут же я подумал: это оттого, что мой коллега, так и не закрыв дело, все еще шел по следу Слепого Кота. Да, у него не было на это полномочий, но для Зекаи ловить преступников было не просто работой, а смыслом жизни.
Пока в голове проносились эти мысли, в саду появилась Джелиле-ханым с двумя запотевшими стаканами холодного лимонада на подносе.
– Пейте на здоровье!
Глоток янтарной жидкости с ароматом мяты оставил в моем пересохшем горле ощущение сладковатой свежести. Когда я опустил стакан на стол, хозяйка дома спросила:
– Как дела у Евгении-ханым? Надеюсь, все в порядке? – Они с Зекаи были в гостях в Татавле и очень полюбили Евгению.
Сделав еще один глоток, я ответил:
– Спасибо, Джелиле-ханым, у нее все отлично. – И в этот момент решил схитрить: – Когда Евгения услышала, что я к вам собираюсь, она велела обязательно позвать вас в гости. Так что ждем вас.
Отставной полицейский недовольно покосился на а Джелиле-ханым воскликнула:
– Конечно, придем! Как замечательно! Сколько мы уже никуда не выбирались. – Она толкнула локтем мужа. – Правда, дорогой? Мы же сходим?
– Конечно, конечно. – На его лице засияла фальшивая улыбка, а в голосе слышалась не менее фальшивая искренность. – Если Евгения-ханым зовет, как нам не прийти?
О проекте
О подписке