По пути от Лал-базара в «Гранд-отель» Несокрушим молчал, лицо его вытянулось, как бар в Бенгальском клубе. Впрочем, я тоже был не в настроении разговаривать. Неспособность предотвратить убийство, разумеется, не самая приятная тема для беседы.

– Вы хорошо знали принца? – выдержав паузу, все же спросил я.

– Неплохо, – ответил Несокрушим. – Он учился вместе с моим братом в Хэрроу, на несколько классов старше, чем я. А близко познакомились мы, когда оба оказались в Кембридже.

– Вы дружили?

– Не то чтобы, хотя в университете все индийцы в той или иной степени сблизились. Вместе безопаснее и все такое. Ади, может, и принц, но для английских студентов он был просто еще одним «цветным». Боюсь, те годы сильно повлияли на него.

– А вас, похоже, учеба в Англии не слишком ранила.

– Я отлично играл в крикет, – задумчиво проговорил Несокрушим. – Мальчишки не склонны обращать внимание на цвет кожи, если ты можешь запустить крученый мяч в игре против Итона.

– Не представляете, кто мог желать его смерти?

– Боюсь, что нет, сэр, – покачал головой сержант.

Наш автомобиль миновал украшенный колоннами фасад «Гранд-отеля» и остановился во дворе напротив главного входа. Лакей в тюрбане проворно подскочил и открыл дверь.

Мы прошли вдоль аллеи миниатюрных пальм и вступили в фешенебельный мраморный вестибюль, благоухающий цветущими франжипани и немножко лаком для мебели. В дальнем конце безупречно сияющего пространства за стойкой красного дерева распоряжался делами отеля облаченный в визитку усатый администратор из местных. Я показал ему удостоверение и спросил, где номер принца.

– Апартаменты Самбалпура, сэр. Третий этаж.

– А номер комнаты?

– Там нет номеров, сэр. Это апартаменты, сэр. Апартаменты Самбалпура. Они принадлежат княжеству Самбалпур.

Я не мог оценить выражение его лица, уж слишком высоко он задрал нос, но у меня сложилось впечатление, что он считает меня идиотом. Всегда ужасно раздражает, когда туземцы разговаривают с тобой свысока, но, вместо того чтобы огрызнуться, я прикусил язык, поблагодарил и протянул ему десятирупиевую купюру. С персоналом самых роскошных отелей города выгоднее быть в добрых отношениях. Никогда не знаешь, вдруг в один прекрасный день они снабдят тебя ценной информацией.

С Несокрушимом, следующим по пятам, я направился к лестнице, прикидывая, сколько может стоить бессрочная аренда апартаментов в «Гранд-отеле».

* * *

Двери отворил лакей в изумрудной с золотом ливрее.

– Капитан Уиндем и сержант Банерджи к первому министру Даве, – представился я.

Слуга кивнул и проводил нас в гостиную в конце длинного коридора.

Апартаменты Самбалпура оказались даже роскошнее, чем я представлял, – все в золоте и белом мраморе, который для Калькутты такое же обычное дело, как красный кирпич в Лондоне; стены украшали гобелены и произведения восточного искусства. Все тут было исполнено изысканности и изящества, которые нечасто встретишь в отеле, – по крайней мере, в тех отелях, где я бывал.

Из коридора вели полдюжины дверей; по всей видимости, апартаменты Самбалпура по размерам гораздо просторнее, чем весь мой пансион. Да и цена, пожалуй, повыше.

Оставив нас у входа в гостиную, слуга удалился на поиски дивана. Несокрушим сел на позолоченную кушетку, обтянутую золотым шелком, – что-то французское, Луи Четырнадцатый или вроде того, – в общем, из тех предметов мебели, на которые приятнее любоваться издали, чем сидеть на них. Я подошел к окну, откуда открывался вид на Майдан и реку за ним. К юго-западу, всего в нескольких сотнях ярдов от отеля, отлично видно было место, где встретил свою смерть наследный принц. Майо-роуд была перекрыта, место огорожено лентами, пара констеблей несли караул. Остальные полицейские ползали на четвереньках, выискивая следы по моему приказу, хотя я сомневался, что отыщется что-то еще, кроме двух гильз, которые я уже подобрал. Я не эксперт, но гильз все же повидал на своем веку немало, и такие мне точно не попадались. Очень старые. Возможно, еще довоенные. Вероятно, даже произведенные не в двадцатом веке.

Несокрушим затих на своей кушетке. Он никогда не был особенно разговорчив – и это мне в нем очень нравилось, – но молчание бывает разным, и когда достаточно знаешь человека, научаешься это различать. Он был совсем молод, и хотя уже убил несколько человек – некоторых, спасая мою шкуру, – он пока не переживал кошмарных мгновений, когда пуля попадает в друга у тебя на глазах и ты беспомощно смотришь, как жизнь покидает его тело.

Я же испытывал подобное слишком много раз и потому не чувствовал уже ничего.

– Вы в порядке, сержант? – спросил я.

– Сэр?

– Хотите сигарету?

– Нет. Благодарю вас, сэр.

Из коридора донеслись голоса. Они становились все громче и внезапно оборвались. Мгновение спустя дверь распахнулась и Даве с лицом пепельного цвета вошел в гостиную. Несокрушим встал, приветствуя его.

– Джентльмены, – начал диван. – Если вы не против, давайте обойдемся без церемоний. Вы понимаете, что сегодняшние события… мучительны. Я был бы признателен за любую помощь, которую вы можете оказать в деле возвращения на родину останков Его Высочества принца Адира.

Мы с Несокрушимом переглянулись.

– Боюсь, здесь мы ничем помочь не сможем, – произнес я. – Но убежден, тело принца будет вам возвращено, как только это станет возможно.

Мои слова определенно не понравились Даве, зато вернули немного цвета его щекам.

– Его Величеству махарадже сообщили трагическую новость, и он распорядился, чтобы останки его сына были возвращены в Самбалпур без промедления. Никакое вскрытие недопустимо, его тело ни при каких условиях не должно подвергнуться дальнейшему осквернению. Данное требование уже направлено вице-королю и не подлежит обсуждению.

Перед нами был совсем другой человек, совсем не тот жалкий бесхребетный лакей, которого мы видели в Правительственном дворце сегодня утром. С того времени он успел обрести осанку.

– Разумеется, – продолжал он, – Его Величество с нетерпением ждет, что виновный или виновные в этом чудовищном преступлении будут схвачены и наказаны в кратчайшие сроки, и, в интересах англо-самбалпурских отношений, мы просим держать нас в курсе вашего расследования. Соответствующая нота уже направлена вице-королю и, без сомнения, доведена до сведения вашего начальства.

– Относительно нашего расследования, – перебил я. – Мы были бы признательны за кое-какую помощь.

Даве предложил нам сесть, сам устроился в кресле рядом.

– Прошу, продолжайте.

– Ваши разногласия с принцем сегодня днем. Чего они касались?

Тень скользнула по его лицу, но тут же исчезла.

– У меня не было никаких разногласий с ювраджем.

– Ювраджем? – переспросил я.

– Это слово, обозначающее наследного принца, сэр, – подсказал Несокрушим. – На хинди его именовали «юврадж Адир Сингх Сай Самбалпура».

– При всем уважении, господин министр, мы с сержантом были свидетелями вашей размолвки – возразил я. – Вы определенно расходились во мнениях по некоторым аспектам переговоров с вице-королем.

– Он был ювраджем, – вздохнул Даве, – а я лишь скромный чиновник, призванный исполнять желания королевской семьи.

– Но в должности первого министра вы наверняка еще и советник королевской семьи? И, кажется, ваши советы противоречили точке зрения принца.

Диван криво улыбнулся:

– Юврадж был молод, капитан. А молодые люди часто своенравны – и принц более многих. Он возражал против вступления Самбалпура в Палату князей по предложению вице-короля.

– А вы с ним не соглашались?

– Если возраст и дарует нам что-либо, – продолжил Даве, – то лишь мудрость. Самбалпур – маленькое государство, по благословению богов щедро одаренное природой, и это часто привлекало алчные взгляды. Давайте не забывать нашей истории. Ваша Ост-Индская компания пыталась, и неоднократно, захватить наше княжество. Такому государству, как Самбалпур, нужны друзья и голос на политической арене. Кресло в Палате князей обеспечило бы нам такой голос.

– И что будет теперь?

Даве не спешил с ответом.

– Очевидно, на какое-то время мы откажемся от участия в переговорах. Затем, когда закончится период траура, я еще раз обсужу этот вопрос с махараджей и… – последовала едва заметная пауза, – с другими советниками.

– У вас есть предположения, кто мог желать гибели ювраджа?

– Конечно. Леваки-радикалы – смутьяны вкупе с Индийским национальным конгрессом^[14]. Они готовы на что угодно, лишь бы подорвать власть королевской семьи в Самбалпуре. Командиру милиции Самбалпура уже приказано арестовать главарей.

– В разговорах с вами принц упоминал о письмах, полученных им недавно?

Даве недоуменно приподнял бровь:

– Что за письма?

– Мы не знаем, – вступил Несокрушим. – Но они, кажется, встревожили его.

– Он никогда не говорил мне ни о каких письмах.

– Он говорил о них полковнику Ароре, – сказал я.

– В таком случае полковник и объяснит.

Он нажал медную кнопку на стене. Прозвенел звонок, и появился лакей.

– Арора сахиб ко булаане^[15], – приказал Даве.

Слуга кивнул и скрылся за дверью.

Через минуту дверь распахнулась и появился адъютант. На голове его красовался новый тюрбан, сбоку от которого – лиловый синяк размером с ручную гранату. Полковник выглядел куда менее внушительно, чем прежде, как будто убийца его хозяина физически отрубил и от него самого пару дюймов.

– Сэр, – приветствовал он.

– Как голова? – поинтересовался я.

– Доктора полагают, что трещины в черепе нет, – сдержанно произнес он, поднеся руку к распухшему лицу.

– За это нужно быть благодарным, – заметил Несокрушим.

Сикх метнул в его сторону яростный взгляд, но взял себя в руки.

– Чем могу быть вам полезен, джентльмены?

– Хотим задать вам несколько вопросов о нападении, – начал я, жестом предлагая ему присесть.

Но полковник, похоже, предпочитал стоять.

– Вы же были там. И видели все, что я делал.

– И все же. Нам нужна ваша версия событий.

– Для протокола, – добавил Несокрушим, как бы разъясняя, и вытащил из нагрудного кармана желтый блокнот и карандаш.

– Что вы хотите знать?

– Начнем с самого начала, – предложил я. – Когда мы выехали из Правительственного дворца, почему вы выбрали именно этот путь до отеля? Едва ли он самый короткий.

Адъютант облизнул тонкие губы, не торопясь с ответом:

– Прямой путь был перекрыт из-за Ратха-ятры. Вы же видели.

– Но почему вы поехали через Майдан?

– Знакомый маршрут. Юврадж и я много раз проезжали там. Он любил ездить через парк.

– И что произошло, когда вы оказались на углу Майо-роуд у поворота к Чоуринги? Когда вы впервые заметили нападавшего?

Полковник напрягся.

– Я увидел его только в тот момент, когда он выскочил на дорогу перед машиной. Должно быть, прятался за деревом. Я, естественно, затормозил как мог резко. Я не думал, что машина задела парня, но он упал, поэтому я заподозрил, что мы все-таки сбили его. Сейчас я жалею только о том, что не нажал тогда на газ и не переехал эту скотину.

– А что случилось потом?

– Как вы видели, я вышел из машины проверить, что с ним. Он лежал лицом вниз под радиатором автомобиля. Я наклонился посмотреть, в порядке ли он. И тут он повернулся и ударил меня. Следующее, что я помню, это звук выстрелов.

– Вы видели, чем он вас ударил?

Он помотал головой.

– В любом случае, это было что-то тяжелое.

– Мы не нашли никаких предметов на месте преступления, – сказал я.

Полковник впился в меня взглядом:

– Полагаю, он забрал это с собой.

– Вы узнали нападавшего?

– Я никогда раньше его не видел, – прорычал он. – Но уж поверьте, никогда не забуду это лицо. Я унесу этот образ с собой на погребальный костер.

Он побагровел. Я ему даже сочувствовал. Позор случившегося останется с ним до конца жизни, а возможно, и в следующей жизни тоже.

– Итак, Арора, – вмешался Даве, – капитан говорил о каких-то письмах, которые юврадж якобы недавно получил. Вам что-нибудь известно о них?

– Простите? – рассеянно переспросил полковник, как будто думал о своем, вновь переживая события сегодняшнего дня.

– Записки, о которых говорили в машине, – пояснил я.

– Да, он показывал их мне.

– Они у вас?

– Они хранились у Его Высочества.

– О чем в них написано, конкретно?

– Не знаю. Я не мог их прочесть. Они написаны на ория^[16]. Ни юврадж, ни я не говорим на ория. Почти никто при дворе не говорит. Все дела ведутся на английском, иногда на хинди, но ория? Нет, никогда.

– Но это же местный язык, разве нет? – удивился Несокрушим.

– Да, но не придворный.

– Принц не просил вас перевести эти записки? – спросил я.

Полковник вновь отрицательно качнул головой:

– Нет, и я вообще забыл о них, пока он вдруг не заговорил о них в машине.

– Видимо, он каким-то образом получил перевод, – предположил я.

– Да, – согласился адъютант. – Но не от меня.

– Может, от кого-то из придворных?

Полковник сдержанно улыбнулся и покосился на Даве:

– Осмотрительность – качество, которого не хватает во дворце.

– У вас есть предположения, кто мог желать смерти ювраджа? – напрямую спросил я.

Адъютант огладил аккуратно подстриженную бородку:

– Не хотелось бы пустых предположений. Возможно, на этот вопрос будет уместнее ответить дивану.

– Мистер Даве уже поделился с нами своими мыслями. Я спрашиваю вас.

– Ничего не приходит в голову.

– Я так понимаю, вы возвращаетесь в Самбалпур?

Сикх медленно кивнул, глядя в окно:

– Мне так приказали. – Он обернулся ко мне: – Я должен ответить за то, что не справился со своими обязанностями перед ювраджем.

– Капитан Уиндем, вы должны понять, что у нас обоих есть неотложные дела, – вмешался Даве. – Если ничего больше…

– Я хотел бы осмотреть комнату принца, если позволите.

Даве посмотрел на меня как на сумасшедшего.

– Это абсолютно не обсуждается, – отрезал он.

Нечасто индийцу хватает духу отклонить требование британского полицейского, но у меня не было времени на эти игры.

– Если предпочитаете иной путь, мистер Даве, я вернусь через час с двумя ордерами, – предложил я. – Один – дающий мне разрешение перевернуть эти апартаменты сверху донизу, и второй – на ваш арест за препятствие правосудию.

Даве опустил глаза и покачал головой.

– Можете хоть из кожи вон вылезти, капитан, – размеренно произнес он. – Для начала вы узнаете, что эти апартаменты – официально суверенная территория Самбалпура. А по поводу моего ареста предлагаю вам побеседовать с вице-королем, прежде чем предпринимать действия, результатом которых станет преждевременный и печальный финал вашей карьеры.