Одиннадцать

Воскресенье 20 июня 1920 года

Я оставил попытки уснуть в тот момент, когда рассветные лучи пробились сквозь жалюзи на окне моего купе. Я видел карту и знал, что наш игрушечный поезд пыхтит по Декану, плоскогорью, которое начиналось от долины Ганга и занимало большую часть Южной Индии. Вагон мягко покачивался, и соблазн лениво валяться в постели одолел бы меня, если бы в дверь не постучал Несокрушим.

– Сэр? Вы проснулись?

Я сполз с банкетки, отщелкнул задвижку и отворил дверь.

– Вот ты где, – вздохнул я.

– А где я, по-вашему, должен быть?

– Что случилось, сержант? – Я взъерошил волосы.

– Полковник Арора говорит, мы прибываем в Самбалпур через час. Я подумал, что заблаговременное уведомление будет к месту.

– Который час? – зевнул я.

– Почти половина шестого.

Я подошел к окну и поднял жалюзи. В утреннем солнечном свете открывался пейзаж, совсем не похожий на Бенгалию. На пространстве в несколько сотен миль изумрудные джунгли уступили место инопланетному ландшафту из высохшего кустарника и пыльной коричневой земли. Чахлые деревья, пролетавшие мимо в утреннем полумраке, корявые и голые, не имели ничего общего с роскошными тропическими пальмами Калькутты.

– Встретимся в вагоне-ресторане? – радостно спросил сержант. – Шеф приготовил традиционный южноиндийский завтрак, идлис^[44], и всякую всячину.

Живот у меня свело. У индийцев считается смертным грехом подавать любую еду, даже завтрак, без полуфунта специй. Это все, конечно, замечательно, но бывают моменты, когда англичанину хочется поутру только ломтик поджаренного хлеба и чашку чаю.

– Ты иди, – сказал я. – Я, наверное, пропущу завтрак.

Закрыв дверь, я оделся. Снаружи посветлело, отчетливо было видно, как растрескалась высохшая земля. До Калькутты муссон, может, и добрался, но в Ориссе по-прежнему стояла сушь, как в Багдаде летом.

* * *

В четверть седьмого поезд прибыл в Самбалпур, на станцию, которая выглядела так, словно ее перенесли откуда-то из Котсуолда, – стены из золотистого песчаника, шиферные крыши и тишина захолустья. Даже облака были достаточно серыми, чтобы сойти за английские. Только жара индийская.

Поезд вздрогнул и замер. За окном выстроилась шеренга угрюмых военных и суровых официальных лиц. Подхватив чемодан, я двинулся по узкому коридору, встретившись по пути с Несокрушимом в полной парадной форме. Мы спустились на платформу как раз вовремя, чтобы увидеть, как строй гвардейцев входит в вагон, в котором перевозили гроб.

Рядом стоял Даве, с ним тот англичанин, Фитцморис. Оба наблюдали, как гроб водрузили на плечи гвардейцев. Полковник Арора держался в стороне и отсалютовал, когда тело его бывшего шефа понесли по платформе к зданию вокзала. Там, за деревянным барьером, в толпе местных жителей стоял бледный темноволосый человек, пристально изучавший лица всех, выходивших из поезда. По комплекции и по одежде в нем легко было определить британца: визитка, галстук и брюки в полоску – практически униформа Форин-офиса^[45]. Заприметив форму Несокрушима, он оживился и ринулся к нему.

– Вы, должно быть, сержант Банерджи, – довольно сухо произнес он, протягивая руку.

– Верно, – пожал руку Несокрушим. – И позвольте представить капитана Уиндема, он тоже служит в королевской полиции.

Облачко смущения скользнуло по лицу человека в визитке.

– Простите? В телеграмме сообщалось только о вашем прибытии. О британском офицере не было никаких упоминаний. Должно быть, произошла какая-то ошибка.

– Никакой ошибки, – вмешался я. – Я здесь как частное лицо. Прибыл отдать дань уважения. Это создает какие-то проблемы?

Он оглядел меня с головы до ног, провел рукой по волосам.

– Нет-нет. Вовсе нет, – ответил он с поспешностью, предполагавшей обратное. – Очень приятно. Меня зовут Кармайкл. Я здешний дипломатический представитель. Представитель Его Величества при дворе Самбалпура.

– Вы посол? – уточнил Несокрушим.

– О, не так солидно.

– Тем не менее, – продолжал сержант, – очень любезно с вашей стороны лично встретить нас.

– Не особенно. На самом деле больше никого нет.

Толпа в здании вокзала молча расступилась, и гроб с телом ювраджа пронесли к катафалку. Громкий стон – такой звук издает раненое животное – донесся с улицы. Казалось, половина Самбалпура явилась сюда встречать мертвого принца.

– Нам лучше подождать, пока все уляжется, – сказал Кармайкл. – До резиденции недалеко, но дороги запружены. Движение здесь чудовищное. Если сегодня творится такое, боюсь представить, сколько народу явится завтра на похороны.

– Значит, он был популярен? – спросил я.

– О боже, да. Как и все члены королевской семьи. Их почитают как богов. Весь город сейчас потрясен. – Он огляделся. – Послушайте, вон там чайный прилавок. Как насчет чашечки чая, пока ждем?

Он начал пробираться сквозь толчею. Прилавок представлял собой деревянную доску, установленную поверх чего-то, похожего на два приваренных друг к другу велосипеда и задрапированного оранжевыми гирляндами календулы. Прилавок был выкрашен в голубой цвет, на нем стояла стопка маленьких глиняных чашек и валялись несколько металлических ложечек. Сбоку на импровизированной кирпичной печке нагревался помятый медный чайник с длинным изогнутым носиком, рядом стоял чай-валла^[46], морщинистый старик-индус в красном тюрбане. Он держал в руках почти такой же по размеру горшок и деловито переливал кипящий карамельного цвета напиток из одного сосуда в другой.

– Тиин чай^[47], – громко заказал Кармайкл, для наглядности подняв вверх три пальца.

Старик кивнул, извлек из стопки глиняных чашек три штуки, аккуратно расставил в ряд и наполнил идеально ровно.

Кармайкл заплатил чай-валла, и тот бережно, будто Святой Грааль, протянул нам чашки. Я осторожно отхлебнул, одновременно отметив, что Даве и Фитцморис вышли со станции и сели в ожидавший их «роллс-ройс».

– Этот тип, Фитцморис, – спросил я резидента, – вы его знаете?

– Да, конечно, – кивнул Кармайкл, торопливо проглотив свой чай. – Встречался с ним несколько раз. Сэр Эрнест очень приятный джентльмен.

– Он живет не в резиденции?

– Сейчас нет, – ответил Кармайкл. – Последние несколько раз он останавливался во дворце в качестве гостя махараджи.

– То есть он часто сюда приезжает? – уточнил Банерджи.

– О да, довольно часто. По крайней мере, в последнее время. Прежде являлся раз в год на традиционную охоту махараджи. Грандиозное событие, надо сказать. Сам вице-король иногда посещает ее. В прошлом году добыли полдюжины тигров, пару черных леопардов и бог весть сколько газелей.

– А в последнее время?

– В каком смысле?

– Вы сказали, что в последнее время сэр Эрнест приезжает чаще?

– Верно. За последние полгода был здесь уже несколько раз.

– Не догадываетесь почему?

Кармайкл задумался.

– Боюсь, я не вправе об этом говорить. Конфиденциальная информация, понимаете?

– Ну, если он наведывается сюда не просто проветриться, – сказал я, – тогда, полагаю, это имеет отношение к алмазам.

– Вы весьма проницательны, – усмехнулся Кармайкл.

Для таких выводов не нужно быть Шерлоком Холмсом. Он директор алмазной компании, а в королевстве Самбалпур алмазов больше, чем в пещере Али-Бабы и его сорока разбойников.