Теперь я видел, что окружающий мир менялся только тогда, когда значительные перемены происходили в моем внутреннем мире. Стоило выкарабкаться из неприятности – и я предотвращал последующие, подобные предыдущей. Следом жизнь преподносила новые проблемы, которые я должен был научиться решать. Иначе неусвоенный урок повторялся и множился в самых разных формах. При этом каждое мое решение было верным, поскольку всегда служило уроком. Неудачи стали важной частью понимания сути вещей. Они ломали восприятие, заставляя менять мысли и поведение.

Несомненно, мудрость ступает только под руку с опытом, с лично пережитыми моментами судьбы. Она не умножается от количества прочитанных книг, не усваивается на лекциях, если для нее нет необходимой почвы.

Все мы взаимосвязаны и едины, точно огромная семья, в которой никто никого не покинет и не забудет. Никто здесь не был чужим. И невозможно причинить вред другому, не навредив самому себе. Любая агрессия обязательно отражается на агрессоре. А помощь людям влечет цепь благоприятных событий. Это мудрый вселенский закон, означающий, что все мы равны и живем в справедливом мире. И тот враждебный мир, который окружал меня, являлся отражением меня самого, враждебного и запутавшегося.

Были времена, когда я пытался воспитать в себе добродетели, поклявшись относиться к каждому человеку так, словно никогда его больше не увижу. Одна из многих клятв, однако соблюдать ее оказалось сложней всего. Так я думал тогда. Оказывается, куда труднее научиться самопрощению. Я возненавидел себя за то, что причинил столько боли другим по глупости, не ведая истины, не зная ничьих мотивов. Ранил снова и снова, не задумываясь. Гнев, злоба, воровство, предательство, тщеславие, алчность, злословие, зависть, вранье – моему багажу достоинств нет равных. Теперь внутренние раны обнажены, и мне безумно жаль. Мое мучение – проступки, и самый страшный суд – суд совести.

Именно он свершался прямо сейчас.

Я искал глазами сестру, но в числе родных ее не оказалось. Родители, бабушки и дедушки улыбались мне, а я просил прощения за то, что часто заставлял их беспокоиться. За то, что грубил, будучи не в настроении. За то, что не понимал их, обижаясь на то, что они не понимают меня. Они лишь молча кивали и продолжали улыбаться. Между нами теплились энергии симпатии, уважения, братства.

Я ощутил, как разрываются родственные связи. Должно быть, родители – лишь временные спутники для блуждающей одинокой души. Но я всегда буду благодарен за помощь и опыт, приобретенный рядом с такими хорошими людьми.

Дальше стояли воспитатели, учителя, друзья, приятели, недруги и враги… Здесь был каждый из тех, чьего общества я избегал при жизни. Люди, которые раздражали противоположным взглядом на вещи, безответно влюбленные девушки, бесхребетные знакомые, у кого я занимал деньги и не возвращал, неудачники, от которых не было пользы, назойливые болтуны и сплетники и все те, кто пытался использовать наше знакомство в собственных целях, именуя это «дружеской помощью», «взаимовыручкой» без взаимности.

Их лица были хмурыми, взгляд – выжидающим. Я видел всякого затаившего обиду, понимая, в чем именно заключалась моя вина. Искренне просил прощения, и они снисходительно давали его. Между нами полностью отсутствовала враждебность благодаря тому, что здесь мы ощущали связь в полной открытости и принятии.

Множество людей пострадало из-за меня. Обиды держали мою душу между землей и небом, как цепи держат измученного узника. Эта печаль надолго омрачила наши души, сейчас пришел момент очищения. Они поступали не так, как я от них ожидал, и в этом состояла общая вина, от которой мы освобождали друг друга. И я чувствовал, как возвращается напрасно растраченная когда‑то энергия.

Прощание длилось и долго, и коротко, но в конце концов коридор кончился. Я простил каждого, но так и не встретился с сестрой.

Почему ее нет?

Я терялся в предположениях, и каждая последующая догадка пугала все сильнее. Если любовь к сестре и была моим величайшим грехом, я желал прямо сейчас принять наказание, только бы узнать, что с ней. В безопасности ли ее душа? Неведение уничтожало хуже самой страшной пытки. Если полная изоляция от сестры – главное наказание, долго ли я смогу выносить эту муку? Быть может, всех близнецов в итоге ждет разлука, чтобы их души обрели наконец необходимую целостность?

Освобожденные от тяги обид души исчезли, и площадь снова опустела. Облака развеялись, исчезла гнетущая атмосфера, и в ясном небе засияли звезды. Их приветливый блеск был различим на фоне безмятежного голубого неба.

Разглядывая причудливую звездную россыпь, я обнаружил новое знание. С Земли эти звезды никогда не были видны. Ни один живущий о них не знает, поскольку это таинственное мерцание предназначено только для ушедших. Звезды внушали надежду и приглашали к себе, в край глубоких прекрасных сновидений. Нужно лишь распахнуть крылья, чтобы возвыситься до них.

В образовавшейся тишине остались я и старец-праотец. Я подошел ближе, испытывая любовь, преданность, благодарность и уважение. Когда‑то его великий древний дух дал начало нам с сестрой, открыв бесконечное количество возможностей. Я смотрел в его ясные, полные божественной мудрости глаза и ощущал каждый миг, когда он укрывал собою, защищая от болезни или недоброго слова. Он заботился обо мне, расчищая тернистый путь, но тогда я не мог его видеть и думал, что фортуна – нечто само собой разумеющееся.

Невзирая на мое самомнение, старец продолжал оберегать, пока я не сдался. Если бы я знал о своем покровителе, то постыдился бы отпускать жизнь так легко, да и жил бы иначе, по совести. Заботился бы о красоте собственной души, учил бы этому окружающих. Не натворил бы всего того, за что сейчас молил прощения. Если бы я только знал…

– Путь пройден не напрасно, – сказал старец.

– Я был ужасным человеком! На мне повисло так много грехов, как же это вынести сейчас, когда я прозрел?

– Ты ведь понимаешь, что жил так, как считал нужным, и не мог знать того, что знаешь сейчас, освободившись от материальных оков. Человеческий ум затуманен общественными условностями, он слишком далек от чистоты и прозрачности. То, что ты именуешь грехом, в действительности – действие, направленное себе во вред и совершенное от незнания. Просвещенный ум не ошибается, не совершает грехов, но такие умы в материальном мире встречаются крайне редко. Поэтому никто не будет тебя винить, ведь каждый шел этой дорогой.

– Каждый? Неужели не существует исключений?

Старец улыбнулся:

– Ты все уже знал и скоро вновь вспомнишь. Сначала приходится пройти тысячи жизней, чтобы понять – есть нечто большее, чем еда, борьба или власть. Потом следуют тысячи жизней, чтобы постичь понимание совершенства и любви. А затем следуют еще сотни воплощений, чтобы достичь этого совершенства. Являть его.

Было крайне любопытно, на какой стадии развития находится моя душа. Наверное, где‑то в самом начале…

– Критериев для такой оценки не существует и существовать не может. Ты не сильнее остальных и не слабее их, поскольку предназначение каждой души в самопознании. Высота духа равна только удовлетворению от него здесь и сейчас. Если чувствуешь, что можешь расти выше, постичь больше, овладеть более значительным – то продолжаешь двигаться без подведения итогов. Приходит понимание, вместе с ним – принятие вселенских законов, осознание их глубины и мудрости. В этом принятии нет привязанности к результатам, есть только наслаждение каждым прожитым мгновением. Истинная радость без ожидания будущего. Поэтому нужно ценить каждый миг, использовать его по предназначению, стремиться понять самого себя. И того, чей частицей являешься.

Бог наделил людей возможностью мыслить и совершать собственный осознанный выбор. Чего же он ждет от своих непослушных, постоянно ошибающихся частиц? В материальном мире мне было бы проще ответить на этот вопрос. Я бы вспомнил религиозные заповеди: не убивай, не воруй, не лги… Вспомнил бы список грехов – чревоугодие, блуд, алчность, гордыня и прочие. Все это было обо мне, включая смертный грех – самоубийство. И все‑таки моя душа еще жива. «Мыслю, следовательно, существую», – говорил Декарт. Так какое правило важнее высеченных на скрижалях? На что нужно опираться прежде всего, чтобы стать достойным бога?

– Во всем есть двойственность, земные религии не исключение, – продолжил старец. – Любая из них может как приблизить к первозданному свету, так и отдалить от него. Ты встречал много людей, называющих себя религиозными. Они совершали предписанные обряды, постились, ставили свечи в храмах, дома хранили изображения святых, но при этом с другими общались свысока. Они не уважали миропонимание окружающих, считая их глупыми, заблудившимися людьми. А в итоге заблудились больше остальных. Воздавая хвалу воображаемому идолу и растрачивая колоссальное количество энергии, люди уходят в фантазии, отстраняясь от истины. С каждым заявлением о своей вере их дух опустошается. Ведь только недовольный жизнью человек пытается доказать другим, что счастлив. Лишь трусливый стремится доказать, что обладает отвагой. Только нищий старается продемонстрировать каждую мелочь, выдавая ее за богатство. И только слабый духом выставляет напоказ мнимое величие души и обманную божественную принадлежность. Человек, действительно ощутивший божественное присутствие, испытает безропотное наслаждение. Он никому не расскажет об этом откровении, не попытается похвалиться или убедить кого‑то. Останется молчаливым и смиренным, сознавая, что каждый может достичь этого состояния самостоятельно. Сознавая, что рассказы других могут навредить, дать обратный эффект. По-настоящему приближенных к богу не видно ни в толпе, ни наедине. Только подобные им могут ощутить их свет и поделиться своим. Источник ждет от нас только соответствия. Каждый человек должен открыться и впустить его. Не препятствовать, не сопротивляться. Свет должен проходить свободно и легко, не приглушаться внутренней тьмой и выходить таким же чистым, каким он наполнил дух.

Я погрузился в себя, сосредоточившись на внутренней сути. Во мне находилось не так уж и много хорошего. Но я любил. Правдиво и открыто, мною правили отнюдь не инстинкты! Должно же это означать нечто весомое, оправдывать меня хоть как‑то?

– И означает! – Во взгляде старца появилось загадочное любопытство. – Означает гораздо больше, чем ты можешь представить. Высшими силами об этом давно ведутся горячие споры.

– Почему? Разве им не все известно о человеческой жизни? – изумился я.

– Есть множество явлений, о которых им неведомо. Скажу лишь, что ты – удивительное создание и настолько редкое, что наблюдатели до сих пор не разобрались – то ли ты ошибка мироздания, то ли воля самого Творца.

Я сбился с толку, получив вместо ответа новые вопросы. Чем именно я отличаюсь от остальных? Разве души прочих – не отражение божественной воли? Или его воля иногда претерпевает изменения? Я понимал: если хоть на один из этих вопросов старец готов ответить, он сделает это без просьбы с моей стороны.

– Быть может, позже, – произнес он. – Когда откроется ясность.

– Но тьма, что живет внутри… Она голодна, я чувствую это.

– Ты несоизмеримо сильнее. Нужно обладать мощным внутренним сиянием, чтобы осветить непроглядный мрак вокруг. Тебе удалось противостоять в одиночку целому океану злобы. Старайся и впредь не кормить тьму, тогда она ослабнет и отпустит тебя.

– Но демоны ведь не примирятся с этим и продолжат расставлять ловушки, так?

– Если зло вернется, это будет означать одно: твой дух стоит того, чтобы за него бороться. Однако бороться в таком случае будут обе стороны, только добро делает это иначе. Постарайся понять своего врага и не бойся, даже если он примет устрашающий облик. Хотя, как ты уже успел убедиться, гораздо страшнее может разыграться фантазия. Поэтому никогда не давай ей разогнаться. Старайся подчинить ее и направить в нужное русло, а я всегда окажусь рядом, как только этого потребует момент.

– Но вы меня не покидали…

– И не покину.

Я прекрасно понимал, что пора проститься, но продолжал глядеть в искрящиеся чистотой и светом глаза старца. Надеялся услышать хотя бы несколько слов о сестре. Спросить вслух не смел, да и разве была необходимость? Мысли о ней бурлили, их невозможно было не услышать. Настолько громкие раздумья уловил бы кто угодно!

– Тебе пора дальше, – спокойно сообщил старец, и подтвердилось то, чего я боялся.

Он не скажет о ней ничего. Может, сейчас, может, никогда.

Я не смел перечить.

Звезды над головой манили ввысь, но какая из них моя? Как узнать, чей свет роднее? Невозможно, чтобы все необъятное небо принадлежало мне одному!

– Ничем отныне не скованный, только ты можешь решить, куда следовать дальше, какое направление избрать.

– Но как не ошибиться?

И старец дал ответ, который вселил покой, решимость и уверенность:

– Перед тобой множество дорог. Все верные и все прекрасные.

Должно быть, чтобы куда‑то попасть, достаточно одной мысли. Я закрыл глаза и подумал о сестре. Ноги оторвались от земли, дух подбросило вверх, потом унесло в сторону и вниз. Огромные расстояния преодолевались с сумасшедшей скоростью, но мягко, как бы через тонкую пелену тумана.

Тысячи миров на долю секунды.

Резкий рывок, и я, ударившись о землю, кувырком проехался по траве лицом вниз.