Я кивнул провожавшему и продолжил путь по лестнице. Передо мной стоял какой-то большой камень, на котором было написано: «Информация». Я уже привык, что все тут пользуются какими-то книжными словами. Осторожно встав около камня, я прочитал уже другую надпись в рамке на ровной поверхности: «Нажмите в любое место для продолжения». Я ткнул в неё пальцем и появилась другая: «Выберите ваш уровень осведомлённости: Фрейм, Низший Мир».

Что такое «Фрейм» я не знал, а потому нажал на «Низший мир», тем более что и военный, и мужик тот с женщиной меня вроде как называли низшим. Передо мной высветилось полотно текста, из которого я понял следующее: КФИМ, или Консолидированные Фреймы и Миры, – это что-то вроде империи во всём космосе. Фреймов у них штук двадцать, а миров – где-то сто пятьдесят. Также мне объяснили, что миры – это планеты как моя Рпй, а Фреймы – это что-то вроде самодельных планет, на которых время почему-то течёт медленнее. Я огляделся, но отличий не заметил. Писалось, как это работает, но я уже этот бред не читал: про какие-то «аккреционные диски», «баланс энтропии»… Главное, я уже был на другой планете… вернее, Фрейме. Назывался он почему-то Неофит. А то чёрное в кругу, что вокруг меня летало, получается, был космос? Ноги подкосились. Так значит, мне не приснилось! На звёзды полетел… Стихоплёт чёртов…

Тут меня опять пробрало. Я огляделся, и напала слабость такая, что я тут же на ступеньку и сел. Я смотрел на гигантские дома, стремительные капли с собра размером, небо – и всё это построено вот этими вот… Они даже языку меня обучили, причём сами они – идиоты. Как они не смогли меня вычислить? Я вспомнил разговор про остановку войны на моей родной планете. Почитал по У. И. В., универсальное исчисление времени… Пришлось ещё прочитать и про их устройство… Тогда я понял одно: два стандартных года на фрейме – это около ста лет у меня дома. Я все ещё мог что-то сделать, пусть шансы и были малы.

Потом я взглянул на руки, достал пластиковую карточку – «паспорт». «Декстер Новик» – значилось там. Нет, я не Декстер Новик, он тоже идиотом был. Я – Йохан из Заставницы. И я буду мстить. Возникла какая-то лёгкость – наверное, от ясности действий. Двустволку бы сюда!

Первым делом я прочитал памятку туристу из Низшего Мира: неловко будет, если меня сцапают на мелочи. Я научился пользоваться их деньгами, понял, что эти капли – машины, оказывается, вроде наших броневиков, но не на гусеницах и не на колёсах, а на чертовщине. Наконец я отстал от этого на удивление проинформированного камня, который, кстати, оказался тоже не камнем, а «терминалом». Я перешёл улицу с остальными, постоянно разглядывая их: одеты как-то странно, легко, и ткань странная. Такой ни у одного короля не будет. А самое главное, цвет кожи у всех был разный. Похоже, они сюда прилетали с разных планет. Одни были рыжеватые, вторые чёрные как смоль, третьи вообще переливались. Посмотрел я тогда на свои голубоватые с зелёным руки и подумал: «Вот повезло, что у Декстера того похожий цвет был. Может, он потому ко мне и полетел? Думал, что привыкать не придётся». Но как бы цветами местные ни отличались, у всех, как будто нарочно, – две руки, две ноги, голова. И то хлеб!..

Внезапно так захотелось есть! Оглядевшись, я увидел такой же камень: они тут вообще много где были разбросаны. Я подошёл к терминалу спросить, где здесь корчма ближайшая, на что получил ответ: «Кафе в ста метрах от вас». Знал бы я, что такое эти метры! А ещё тот терминал поправил меня: «Для более комфортного пребывания на фрейме убедительно просим вас, вместо слова „корчма“ использовать слово „бистро“, благодарим за понимание и желаем приятного аппетита!» Ишь чего! Как хочу, так и называю.

Дорогу он всё-таки указал, и пошёл я в харчевню, по дороге удивляясь практически всему: земля была ровная, словно на неё что-то тяжёлое и плоское упало, а деревья росли только в клетках…

Я вошёл в… бистро и ахнул: всё чистенько, всё тоже из металла, цвета пёстрые, где-то музыка играет, ни одного пьяницы не видно, не то что свиньи или курицы. Когда я присел за стол, подошла девушка и спросила, чего хочу. Я вежливо попросил жареного мяса с хлебом и браги, на что та смущённо улыбнулась, сказала: «Хорошо» и удалилась.

На столе лежали салфетки. Взял одну, поискал по карманам карандаш, но не нашёл. Пока еду готовили, я разглядывал других посетителей. Сзади меня сидел одноглазый мужчина, напряжённо говоривший с какой-то коробочкой, а спереди, насколько я мог судить, – девушка. Она с интересом рассматривала то ли меня, то ли того мужика, а я исподлобья следил за ней. Видок у неё был дикий – вся в чёрном, волосы короткие, всё лицо в каких-то украшениях. Я таких в городе видел, но тут всё было без меры.

Она вроде заметила, что я на неё смотрю, и странно кивнула. Я тоже кивнул. Юродивая – не юродивая, но повежливее с местными надо. Пока что. Она, видать, восприняла жест как приглашение и пересела ко мне. Тут я смог разглядеть её лицо и отшатнулся – ладно, серьги, кольца в носу и губы чёрные, но глаза… Радужка была не круглой, а как будто треугольной, и при том каждую секунду треугольник перетекал углами. Самая настоящая ведьма!

– Не пугайся, я сразу поняла, что ты с мира, – засмеялась она.

– Как узнала?

– По заказу. Поверь, «мясо, хлеб и брагу» местные не попросят. Бери «Мясницкий нож» и «Подросток-алкоголик», это если по-гурмански.

– Зачем мне нож и алкоголик? Тем более подросток.

– Это названия блюд такие. Мясо, хлеб и брага.

Девушка опять залилась смехом, это меня немного разозлило, но вида я старался не подавать.

– Да не обижайся! Я тоже с планеты, давно уже сюда прилетела, поначалу такая же была.

Что она от меня хочет? Да и что я вообще здесь делаю? Надо бы с мыслями собраться, думать, что дальше, а тут эта прилипла.

– Так как тебя зовут, красавчик?

– Декстер.

– А я Надья. Ты с войны же?

– Как поняла?

– А всем воякам такую одежду выдают. И не только её… Купишь чего выпить?

Я пожал плечами. Буду знать, что говорить. Да и друзьями обзаводиться надо, а эта хоть чем-то на меня похожа. Ну, или на Кломку…

– Чего тебе?

– Сидра. – Она поцеловала меня в щёку и закинула одну ногу на колени.

У меня отвисла челюсть, и секунду я так и просидел.

– Давай, сама закажу, – опять хохотнула она.

Я передал деньги и слегка улыбнулся. Стоило мне это сделать, как Надья уставилась в мой рот и разве что в ладоши от восторга не захлопала.

– Ты чего? – с опаской спросил я.

– У тебя зубы такие! Сам делал?!

– Да не, мама с папой постарались, а чего?

– А, так это натуральные… Ты бы цвет подобрал – на фреймах это первым делом.

Пыл Надьи заметно поуменьшился, а я, закрыв рот, облизал зубы. И чего ей мои зубы не понравились?

Мы так сидели дальше, я выпил, поел, а она всё говорила о своём, глядя на меня зрачками-треугольниками. Потом спросила, есть ли у меня здесь дом. Я ответил, что нет. Тогда она потащила меня к себе, а я и не против: ночевать всё равно где-то надо.

Наверное, я мог бы описывать буквально каждую вещь, что видел, и подумать только – некоторые дома у них и правда до неба, а небо, как сказала Надья, искусственное! Люди были похожи на зверей, девки с грудями навыкате стояли прямо вдоль дороги, и каждая манила к себе. Правда, если верить рассказам старших, то и у нас такое в городах бывало.

Мы прошли переулками – но везде чисто и светло, хотя сразу видно – и здесь бедняки ошиваются. Они уже не манили, а просили, протягивая руки. Впрочем, чёрт их знает, кто тут бедный.

– Чего это они? – спросил я у Надьи, когда мы вышли из переулка.

– А, эти тоже с низших планет. Да тут вообще, нам особо работы нет. Это отслужившим хорошо: им паспорта дают, могут в полицию идти или ещё куда… Но на Фрейме работы мало.. Тебе паспорт-то выдали?

– Выдали. – Я на мгновение замялся, а потом спросил, чтобы поддержать разговор: – А если не в полицию, то куда?

– В бандиты. Ну, в широком смысле. В администрацию можно. Я тебе так скажу: если попал на фрейм и не нашёл работы, то это на один раз посмотреть.

– А ты?

Надья развернулась и взглянула на меня серьёзно.

– А у меня и паспорта нет, я здесь пока кандидат. Почти.

– Ну, и чем ты занимаешься?

– Говорю же, кандидат я. Ну, кандидатка…

До меня что-то начало доходить.

– То есть мы идём?..

– Ага. Как хочешь, конечно, но ночевать тебе всё равно негде, а отели нынче дорогие. – Надья опять хохотнула.

Квартирка у неё была – во сне не приснится: больше всего нашего дома. Внутри была травка, похожая на бумажную, на стенах – картины и узоры. «Если тут бедняки такие…» – подумал было я, но осёкся. Все вокруг было заставлено какими-то коробочками, наверное, каждая для чего-то своего. На одну она нажала – и стало светло, нажала на другую – заиграла музыка.

Мне опять захотелось есть, но просить было невежливо. Впрочем, похоже, она сама догадалась, бросила: «Ой, ты же из криосна только и не наелся наверное!» – и начала готовить что-то.

Принесла она какие-то комочки. Я попробовал: оказалось на вкус, как тесто с мясом. Когда я ей это сказал, она опять засмеялась и подтвердила, что так оно и есть.

– Пойдём спать. – Она опять улыбнулась, я пожал плечами.

Внезапно в дверь постучали, Надья пошла открывать, а я продолжил сидеть и думать.

Точно не Молоты… Значит, жители звёзд? Получается, так. И дом мой разрушили, и близких убили… Что с планетой делать будут? Через двести лет?..

Меня опять охватила ярость, и я решил, что первым делом куплю какое-нибудь ружьё или бомбу… А может, прямо отсюда нож возьму и пойду убивать. Один отряд военных они уже потеряли, потеряют ещё… Буду их леталки, или как их, корабли, взрывать…

Я уже схватил я нож, а потом подумал: кого я сейчас убивать собрался? Надью? Так она вроде хорошая. Да и тоже с планеты. Конечно, у неё-то семью не выжигали, но всё же с умом к делу надо подходить. Убивать планировал только этих, с Фрейма, и только главных. От этих мыслей полегчало: снова у меня была цель. Но тут послышался шум какой-то: как будто Надья что-то громко кому-то объясняла. Я подошёл посмотреть, в чём дело. В дверях стояло какое-то чучело. К внешности Надьи я уже привык, а этот меня опять из колеи выбил. А он посмотрел на меня и произнёс:

– Ладно, развлекайтесь, но с утра чтобы выручка была за месяц! – и хлопнул дверью.

– Кто это был?

Надья смерила меня взглядом – то ли тяжёлым, то ли насмешливым – и ничего не сказала.

– Слушай, а тут всегда с нами так?

– Бывает. – Надья отошла от неприятного разговора и теперь снова улыбалась. – Но думаю, тебе с этим не придётся сталкиваться.

– Да я-то не за себя переживаю: за других обидно.

– Ах, так? Давно чего-то такого не слышала.

Пока мы беседовали, она стояла возле большого зеркала во всю стену и нервно теребила верхнюю пуговицу блузки. Наконец, она всё же на что-то решилась и отстегнула её.

– Странно, что не слышала. На моей планете мы всегда друг за друга.

– Ну-у, здесь не то, что бы не так… Ну вот сколько в твоём городе людей было?

– Я из деревни, человек пятьдесят.

– А здесь – миллион. Вот и будь тут за каждого.

В руках у Надьи появились бутылка и два прозрачных стакана.

– Начнём твоё освоение с хорошей выпивки. Главное, сильно не налегай.

– И не собирался, спасибо.

Я взял один стакан, и, чокнувшись «за знакомство», мы выпили. Брага и правда была отменная, совсем не жгла горла, но оставляла ягодное послевкусие и легонько пьянила. Надья села на кровать рядышком, продолжая улыбаться. Потом она отвернулась и сняла блузку, под которой ничего не оказалось, кроме разве что ещё пары десятков побрякушек, продетых через кожу. Её это ни капли не смущало, а я хоть и не ожидал, но старался сохранить спокойствие. Мы выпили ещё по одной.

– Выпивка и впрямь хорошая, – говорил я, глядя то в глаза, то на угол комнаты. Очень уж меня этот угол спасал. – А на счёт того, чтобы вместе держаться, ты подумай – всяко легче.

– Обязательно подумаю. – Надья засмеялась, но по-доброму, а после вытянулась на кровати во весь рост. – Знаешь, ты мне даже нравишься.

Я постарался сразу заснуть.