– Если они, например, найдут Пылю, то кто скажет, что они остановятся? Они наказывают грешников. Может, они хотят увести от наказания праведников?

Пыля, конечно, на праведника походил мало, но рядом с нами и Зашем смотрелся вполне благопристойно. Даже рюмку двумя пальцами держал.

– Мне терять нечего, – продолжил я. – Семью мою они убили… Невинных…

Слёзы на минуту заставили меня умолкнуть, но потом я высказал, наконец, в чем боялся признаться даже самому себе:

– И я готов погибнуть, но только в сражении с ними.

Признавшись в двух грехах – стремлении к смерти и к мести, – я, наверное, потерял право на место в Верхних Палатах. Пыля, словно болванчик, качал головой, а Заш ходил кругами. Они перестали верить в тот план, который сами же придумали. Но иного выхода всё равно не было. Никто из нас не хотел возвращаться к «нормальной» жизни, и было решено послать меня завтра вновь в «Чёртов замок», как его успели окрестить горожане.

Заша отправили спать. Моё задание было самым простым, хотя и не из приятных: нужно было завлечь чёрта сюда так, чтобы он был один. Пыле нельзя было оставаться. Кто знает: вдруг, увидев его, черти поймут, кто он, схватят, и тогда… Не знаю, что тогда. Но пока что враги жили в замке и никого не трогали, это всех устраивало. Жизнь в городе возвращалась в прежнее русло. Во всяком случае, крестьяне привозили муку, город платил налоги и без участия князя, которого, по слухам, арестовали, хотя никто толком не мог объяснить, за что именно. Говорили также, что к городу стягивают пушки, оставшиеся после Великой войны – так, на всякий случай.

Мы с Пылей проверили расстановку мин, приготовленных Зашем. Ему выпала сомнительная честь, когда или если чёрт уронит посох, схватить его и выстрелить. Мы надеялись, что эти посохи будут работать и в человеческих руках. В конце концов, когда Нюха ещё не был святым, он как-то уничтожал Молотов! Это, а также уверения Пыли о том, что наши догадки Писанию не противоречат, вселяли хоть и слабую, но надежду.

Прошла тревожная ночь. Взяв ещё бутыль браги, добытую накануне Зашем, я отправился в условленное место. Там никого не было, но стоило мне остановиться на своих же следах, как из ниоткуда послышался голос. Он напоминал шелест листьев, но был чётким и заглушал остальные звуки:

– Стой здесь. Ты сейчас будешь перенесён.

Спустя минуту передо мной появился чёрт. Он был один. Стараясь выглядеть как можно более честным, я сказал:

– Вот бутыль… Но у меня и ещё найдётся. Я нашёл источник чудес, которые вы ищете. Но нужно торопиться: он может уйти.

Существо, стоявшее передо мной, проскрипело:

– Иди туда.

Мы направились к погосту… И всё пошло не так.

***

Когда нам оставалось меньше сотни шагов, и я уже начинал подумывать, что понятия не имею, как заставить чёрта пройти оставшееся расстояние одному, он вдруг остановился и проскрипел:

– Слушай.

Я сперва не понял, но тут же пространство вокруг заполнилось голосами Заша и Пыли:

– Заш, а, Заш? Они идут.

– Вижу. Жалко Йоху.

– Да… Вот не подумали… Может, не нужно взрывать?

– А как? Ты хочешь, чтобы мы тут все погибли? Это же Молот Бака, как его рисуют! Если он нас увидит – погибнем все!

– Но Йохан не погиб?

– А Йохан сам душу дьяволу продал!…

Я понял, что они думали примерно о том же, о чём и я: спутники настолько не верили в свой план, что не понимали, как теперь поступить, когда чёрт уже почти угодил в ловушку. Я был готов пожертвовать собой, но осознал, что чёрт теперь откуда-то знал, о чём они говорят. Мерзкий скрипучий голос подытожил диалог моих союзников:

– Они намерены убить тебя.

Я понял, что план рухнул. Дьявол направил свой жезл в сторону, где прятались остальные заговорщики. Я лихорадочно соображал, как продлить себе жизнь хотя бы ещё на несколько минут.

– Это Пыля, – безумно шептал я. – Он пророк! Он знал, что вы придёте… Есть ещё много таких, я покажу где!

Вдалеке я увидел белый шар, вздымающийся из земли…

***

Комната была чистой. Рядом сидел грешник. Я понял, что это грешник, так как в комнату вошёл чёрт, схватил со стола череп другого чёрта и начал давить им незнакомца. Тот вяло сопротивлялся. Может, конечно, мне это лишь привиделось, так как в голове немилосердно звенело, и, стоило мне закрыть глаза, как перед внутренним взором вставал огненный шар, в котором, шипя, плавилась земля, испарялись деревья… и исчезали Заш с Пылей.

Грешник что-то шипел, отбиваясь. Я смотрел на него, втайне надеясь, что это один из моих погибших друзей или даже родных. Но нет, это был настоящий грешник, из тех, кого изображали на стенах больших соборов: с длинными, будто вытянутыми, ушами, узким, сплющенным ударами молота лбом, раскосыми глазами. Но тут я опять уснул, а проснулся с ощущением, что во сне понял нечто важное. Грешник сидел рядом со мной, похоже, ожидая, пока я очнусь. Одет он был в белые одежды, на которых должна была быть видна кровь, когда из него будут выбивать грехи. И тут до меня дошло. Похоже, что это была не голова, а…

Догадка словно долотом стучала в мозгу, слова Заша о том, что Молоты ведут себя как люди снова и снова всплывали в памяти. Я ни в чём не был уверен, кроме того, что на них по-прежнему кровь моей семьи. Я, всё ещё находясь между сном и явью, подумал, что если я отниму жизнь грешника, то худшее, что меня ждёт, – я займу его место. Так как место в Нижней Палате я себе уже обеспечил, я попытался напрячь руки под одеялом, а заодно ощупал набедренный карман. Я был ещё слаб, но по меньшей мере мог шевелиться и не был связан. Я тихонько застонал, чтобы привлечь внимание грешника, а когда он наклонился ко мне, ударил его Последней Надеждой, которую носил с пятнадцати лет. Удар пришёлся ровно в глаз. Глядя на раненого, который корчился в луже коричневой крови на полу, я в страхе шептал слова молитвы:

– Не мне возмездие, но Господу Повелителю, единому и всесильному…

Я поднялся и, пошатываясь, подошёл к столу. На нем лежал череп Молота. Я попытался найти на нём глаза, но их не было. С чувством, что делаю что-то непоправимое, я дотронулся до него. Ничего не произошло.

Тогда я взял его в руки – он оказался очень лёгким – и надел его себе на голову, понимая, что назад пути нет.

– Да не коснусь я в будущей жизни грешника, ибо сделавший работу дьявольскую станет Молотом и не уйдёт от Бака…

Послышался тихий звон. Внезапно темнота отступила, а я разглядел, что меня окружало. Но теперь моё зрение изменилось. Я видел не только комнату, стол, мёртвого грешника на полу, а следом проступали, как сквозь дымку, черти – или грешники? – сидевшие в другой комнате вокруг стола с… бутылью браги?

– Да не убоюсь я Бака и приспешников его…

Грешник на полу почему-то отливал ярко-жёлтым цветом. Приглядевшись, я понял, что это какой-то костюм. У шеи мертвеца ярко светилась красная точка. Странно… Я же видел, что он – или тело? – был абсолютно белым. Я коснулся этой самой точки, и одежда ссыпалась с тела, развалившись на части. Точнее, на полу осталась внутренняя часть подошв сапог, а все остальное будто разрезалось на полосы, которые быстро тускнели.

– И молю за всех грешников, чтобы муки их да привели их к Тебе… – Я наступил на подошвы и безучастно смотрел, как полосы ткани, словно змеи, начали оплетать моё тело. – И молю, если суждено мне стать Молотом да делать своё дело без жалости и без пристрастия.

Наконец ко мне пришло понимание ужаса происходящего. Я сам становился Молотом! Я попытался содрать с себя костюм и чёртову голову, но ничего не выходило. Зрение чёрта становилось моим зрением. Потом раздался чарующий девичий голос, говоривший что-то на незнакомом языке. Одежда грешника становилась моей кожей и медленно ползла к шее. В ужасе я огляделся: на столе алел ранее чёрный посох Молота. Я схватил его, и в тот момент, когда чёрно-жёлтая кожа-костюм сомкнулась вокруг шеи, я изо всех сил сдавил жезл.

Очнулся я совсем в другом месте. Я просто лежал, скрючившись, обнимая себя, и смотрел на небо. Оглядевшись, я заметил вдалеке дым. Рядом лежали чёрная, темнее зимнего неба, дьявольская кожа и голова Молота. Всё тело болело, будто бы весь день я проработал на шахте. Я с трудом встал и попытался разобраться, куда это меня занесло. Ещё целую минуту я соображал, прежде чем понял, что стою невдалеке от погоста, а дым поднимается от города… похоже, от того места, где прежде находился замок. Я вздрогнул: что же там произошло?

Я подошёл к коже и будто впервые увидел: что это костюм наподобие тех, которые делают для ныряльщиков… О голове теперь я тоже старался думать как о шлеме… Я вновь надел его, и мир вокруг изменился: цвета стали прозрачными, я теперь видел сквозь деревья животных, которые там прятались. Стоило мне обратить внимание на какое-то движение в листве – и я будто подлетел туда. Я заметил с десяток мышей, спешащих по одним им ведомым мышиным делам. При этом я оставался на месте, а наблюдал их будто бы в зрительную трубу. А сами зверьки вдруг сделались не серыми, а ярко-голубыми, отчётливо выделяясь на фоне земли.

Тогда я наступил на следы ног, бывшие частью кожи-костюма, он опять зазмеился вверх, но теперь я смотрел на это с любопытством. Когда он дополз до шеи, сверху ударил свет, будто тысяча ламп осветила поляну, и глазам стало больно.

– И да ниспошли милость свою всем грешникам, чья кожа горит вечно.

Я ощутил жжение по всему телу. Да, скорее всего, я уже умер, и теперь кожа и глаза будут вечно гореть… Но сияние понемногу ослабевало: а точнее, пятно ярчайшего света перемещалось по поляне и наконец стало совсем маленьким. Трава пожухла и местами задымилась. Я поднял голову: прямо с неба на поляну передо мной в испепеляющем свете снижался сам Великий Молот Бак. Странно, конечно, что он пришёл сверху: даже дети знают, что Молоты живут в преисподней…

И вот он опустился. Свет погас. Передо мной было нечто вроде здания, какие я видел в картинках про далёкие страны. Пирамида в несколько этажей стояла на поляне. Ни в одной священной книге не упоминалось, чтобы сам Бак мог прийти в наш мир: считалось, что Нюха прогнал его навеки, и за это и стал первым среди святых. Стало быть, не навеки… Заворожённый происходящим, я перестал обращать внимание на жжение, однако теперь оно сделалось невыносимым. Как и в прошлый раз, в замке, я услышал девичий голос, всё говоривший и говоривший что-то на незнакомом языке.

Внезапно его перебил мужской бас. Он то ли приказывал, то ли спрашивал, но я ничего не понимал. В следующий миг я упал от неожиданной боли в ноге, и тут же, будто желудок, извергающий дурную пищу, костюм Молота начал «выплевывать» меня. Змеи, из которых он состоял, поползли вниз от головы, подставляя тело свежему воздуху. Я смотрел на себя: в некоторых местах на коже были небольшие проколы или укусы, будто это и вправду были змеи, которые меня жалили, но в целом я чувствовал себя сносно. Ленты сползали медленно, а женский голос в моей голове продолжал и продолжал говорить…

Два малых Молота – такие же, какие сожгли мою деревню – неведомо как, оказались рядом и склонились надо мной. Я хотел убежать, но ноги не слушались. Молоты бережно взяли меня под руки, подобрали валявшуюся рядом кожу их соплеменника и направили на меня оружие. Я закрыл глаза, успев заметить, как один из них нажимает… спусковой крючок? Укол. Обычный укол в плечо, как доктор колет. Я тут же перестал чувствовать что бы то ни было. Открыв глаза, я увидел, что руки-ноги на месте, только свисали, будто старые тряпки, а они несли меня в свою пирамиду – получается, в ад.

Дальнейшее я помнил плохо, будто всё время засыпал. Меня раздели и положили на кровать. Комната была вся белая, и эти бродили рядом, и слабость в теле была такая, что руку поднять было невозможно. Я понимал, что не важно, кем они были, но я хотел с ними поквитаться. А они ещё и Пылю с Зашем убили… А ведь Заш… И тут меня как подбросило: понял я, что получилось то, что и хотел Заш. Не знаю уж, почему, но других они убивали, даже не глядя, только меня пожалели, даже по-своему подлечили. И я вновь заснул, на этот раз, кажется, надолго.