Впрочем, я промолчал и, смущённо улыбнувшись, вернулся к еде. Мясо жёсткое, конечно, но хорошо, что вообще было. «Эх, – подумал я – продать бы двустволку, денег накопить и вместо неё винтовку купить – на собра ходить. Стрелять-то из неё – ничего сложного: сегодня вот ветку сбил. Ещё подучусь – и ни один собр зазря не пропадёт!» Однако я хорошо представлял, чем всё закончится, если я заикнусь об этом при матери. Начнёт причитать, мол, память об отце, о деде… Вот кто-кто, а они бы со мной согласились.

– Слушай, – прервала мысли мама. – Не хочешь сходить в город?

Странно. Обычно вопрос стоял не о том, чего я хочу, а о том, что надо.

– Если надо – схожу.

– Просто у дядьки Григи мастеровой помер, а ты вроде в этом транспорте разбираешься. Да и он, если что, научит…

Я закрыл глаза и выдохнул. Не хотелось ругаться, но я ей уже сто раз говорил, что не пойду в город на заработки: дела и в деревне есть. В конце концов, дьякон обещал меня при школе пристроить, деньгу платить, а потом, может, я учителем стану. Но мама все говорила и говорила. Я её очень любил, но так бесило, когда она лезла куда не надо, тем более что вопрос был уже решён…

–Мам, – перебил я её, – я же уже сказал тебе…

– Ой, ладно, ладно, вот не хочешь, и не надо, я же говорю, если хочешь, ну а если не хочешь… А вот Нора, ты-то куда подумала уже? Вот тебя я в город не пущу, лучше тут будь. Как Йоха деньги начнёт зарабатывать, вы отложите, купите земли у Бояра – я уж договорюсь, чтобы подешевле… так вот, Нора, заведёшь на земле той огород, а мелочь помогать будет.

– Да они помогут разве? Потопчут только…

Нора улыбнулась и погладила кудри Нука.

– Ой, ладно тебе. – Мама ещё раз всплеснула руками и принялась, кряхтя, убирать посуду. – Давай-ка, Нора, помоги мне. Йоха, а ты ложись спать: тебе завтра бодрым быть надо.

– Сейчас, погоди немного, проверю сарай. – Я встал из-за стола и пошёл к двери.

– Да знаю я, как ты его проверяешь! Опять на небо глазеть будешь… Над козырьком не смотри! – крикнула она в уже закрывающуюся дверь.

Я прошёл до сарая и честно всё проверил. Заперт он был надёжно, теперь можно и на звёзды полюбоваться. Одна из них светила, наверное, ярче остальных – и странно так: раньше я её не видел. Или не замечал… Эх, вот всегда так, казалось, долго по земле хожу, а столько открываю каждый день! И столько ещё открыть предстоит! Старикам, наверное, жить уже неинтересно. Я прикрыл глаза и стал представлять себе, кто может странствовать по далёким безвоздушным планетам меж мёртвых деревьев… Я вздрогнул: подумалось, что ходят там Молот Бак и малые Молоты его. Потом я вспомнил сегодняшних солдат, мечтательное настроение сразу пропало. Пора было спать, а то так и всю ночь можно простоять…

Думал я это, уже валяясь в канаве и пытаясь вырвать горящие волосы из головы. Дом полыхал. Показалось, будто Нора кричала. Небо застилал чёрный дым. Справа от меня горело полено – или это был Нук?.. Сердце бешено билось, глаза высохли моментально. Хотелось плакать, но я не мог. Руки дрожали. Думал только о том, что же будет дальше? В такие моменты почему-то не хочется рассуждать, что происходит сейчас или как выбраться. Вот где я буду через месяц? Буду я один или мама тоже жива? А Нора? А младшие? Что произошло? Не собр же в дом зашёл!

Так, шаг за шагом, мои мысли вернулись к происходящему. Я поднял глаза. По дороге шагах в пяти от меня не спеша шла колонна бесов. Я не поверил своим глазам, а они вышагивали по выжженной земле в ногу, словно на параде. Их абсолютно чёрная кожа огонь не отражала, а будто бы, наоборот, – поглощала, и из-за этого они выделялись в окружавшем хаосе. Нечеловеческие головы, похожие на молоты, то и дело поворачивались в мою сторону, и тогда я плотно прижимался к земле и старался не дышать. Прямо как в рассказах, каждый из чертей нёс посох, и, если верить молве, посохом этим можно хоть десять броневиков испепелить. А по ним самим сколько из броневика ни стреляй – всё будто собру дробина.

Когда они скрылись, я осмелился поднять голову и увидел горящую деревню. Домов уже не было – все слились во всепожирающий огненный вал. Лишь каменная верхушка церкви возвышалась над слепящим жаром. Не помню, сколько я лежал, ожидая непонятно чего. Потом выбрался из канавы к пожару, который уже поглотил мой дом. Все здесь сгорели – и мама, и Нора, и Кор с Нуком. А я вдруг осознал, что все ещё сжимал бумажку со стихотворением, обгорелую, в грязи. Я швырнул её в огонь и так заплакал, как никогда прежде. Они же настоящие, живые люди! Таких людей уже не сыщешь! Каждый же обмануть может! А мама… Я же любил её, и она меня… Нора вообще была сущий ангел. Нука и Кора-то за что?! Они-то невинные, по какой вере ни смотри, какой угодно Бог тебе скажет… Черти сошли на нас, и Молот Бак!

Я с ненавистью посмотрел на небо. Звёзды горели, и у Змеи семихвостой хвосты будто опалились. Потом взгляд упал на броневик, и такая ярость взяла! Я стал носиться по полю, пиная ногами камни и выдирая с корнем траву. Когда солдаты те броневик тащили, говорили же, что неподалёку враг. Говорили! Говорили! Говорили!.. А я же не верил!

Дом всё горел, и я не смог больше стоять – жар от пожара был адским. Тогда я пошёл до города, не чтобы предупредить или дать отпор, а чтобы просто не останавливаться. Выходит, и вправду была война. Но почему военные сказали, что именно с нежитью? Сказали бы, мол, соседи напали – беда, конечно, но хоть поверили бы… Полгода назад юродивый какой-то приходил, тоже вещал, что Молот идёт, да пока мешкает. Дьякон спросил его смеху ради, мол, откуда он придёт, а тот возьми да ляпни – мол, с неба. Ясное дело, что на небе черти не живут! Дали юродивому сапоги да спровадили из деревни…

Я побрёл по старому рву вдоль дороги – чтобы этих обогнать. Нагнал я чертей довольно скоро. Они стояли и что-то беззвучно обсуждали: поворачивая рога друг к другу и показывая куда-то пальцами. Но настоящего страха придавала тишина, в которой это происходило: пятеро гигантов под звук сверчков и колыхание травы махали руками, явно что-то требуя друг от друга. Вдруг кто-то из них резко отшатнулся, и я подумал, что меня заметили. Потом заметил, что смотрели они в сторону, где вышагивал собр. Пасть зверя соединяла с телом длинная шея, ноги были тонкие, как спички, а брюхо огромное, с полдома. При каждом шаге хитиновые пластины перекатывались, будто волны, а шкура при луне отливала зелёным свечением. Мы по таким в школе на уроках стреляли – дробь их всё равно не брала, а если взять что-то посерьёзнее, то он просто взрывался. Вроде внутри высокое давление было – уже точно не помню…

Один из бесов поднял свой посох, взмахнул, и всё вокруг озарилось светом, будто рассвело уже, а с верхушки что-то метнулось к собру. Я подумал, что тот сейчас взорвётся, зажмурился – но нет. Зверь лежал с огромной, с колесо размером, дырищей в боку. Тут меня осенило: впереди был деревянный мостик. Он, конечно, выдержал бы тварей, но, может, я сам мог что-то с ним сделать. И я помчался напрямик – благо, поворотов с дороги той не было, так что рано или поздно они пришли бы к мосту. Приблизившись, я спустился по тропинке и упёрся в ворота. За ними обычно в сторожке спал охранник: он был приставлен, чтобы собров не подпускать. Он, как всегда, дрых и не подозревал о творящемся ужасе.

– Заш! За-аш! – позвал я. – Вставайте! Там бесы!

В сторожке засуетились, загорелся свет, и через пару секунд на полянку выбежал заспанный охранник с винтовкой в руках.

– Тьфу ты! Йоха, ты, что ль? Чего орёшь?! Мамка знает?! Уж она-то узнает…

– Тихо! – рявкнул я седому солдату. – Нету мамки! И Норы нету! Всю деревню испепелили!

– Да чего ты несёшь?! Давай, проваливай!..

Но то ли вид у меня был слишком дикий, то ли голос – больно убедительный, а Заш замолк и лишь недоверчиво покосился наверх.

– Пойдите, посмотрите. Огонь отсюда видно! Только осторожно! Бесы во Всеслир идут…

Заш, пыхтя, открыл замок и взобрался на пригорок. Зарево пожара выделялось на тёмно-красном небе, звёзд было не видно. Я, признаться, сам потерялся от такого вида, и несколько секунд мы с Зашем тупо пялились на догорающую деревушку.

– Что делать будем? – прервал молчание Заш.

«Бежать, – билось в голове, – бежать как можно дальше, за Всеслир, из Амовии, на другой конец света, бежать от бесов, от длани Молота Бака, спустившейся на Рпй».

Но вдруг передо мной возник образ Бояра. Он бы не бежал. Он бы дрался до последнего – так он и меня учил, словно догадывался, что будет. Да и как сейчас ни хотелось бы удрать, потом я стал бы корить себя за малодушие. Тем более Молот Бак всё равно меня найдёт: он не успокоится, пока не истребит всех – так написано в священных книгах. Теперь я им верил.

– Вот что, тут собры близко есть?

– Да, – сдавленно выплюнул Заш. – Я одного отпугнул… Ниже по течению воду пьёт, должно быть.

– Хорошо, я схожу за ним, а вы откройте ворота нараспашку и смотрите за дорогой! Если не успею, а бесы пойдут, не стреляйте, вообще ничего не делайте, как мост пройдут, за мной бегите! Я до Всеслира добраться успею – предупредить.

Заш лишь вяло покивал и поковылял к воротам. Я же опрометью бросился за собром. Вскоре я его увидел: он стоял на небольшой отмели и жадно пил. Я спустился и, показавшись, начал вычёсывать ему грязь из-под пластинок на ногах. Он прекратил пить, внимательно посмотрел на меня и довольно заурчал. Потом я дал ему понюхать свою руку. Морда у него, конечно, зрелище ещё то! Когда собр открывал рот, было видно глотку. У него головы-то как таковой и не было – только пасть на конце массивной шеи да две ноздри по бокам. Зверь принюхался и полез ласкаться – чуть меня не сбил. Я побежал к подножию моста, а он – за мной. Бежал зверь быстро, но бесшумно; тонкие лапы на две ладони входили в песок.

Заш помог подвязать собра к опоре, затем мы разделились: сторож засел в кустах с винтовкой, готовый выстрелить, а я – в канавке около дороги, так, чтобы и мост видеть. Когда пойдут бесы, я Зашу махну – и тот в собра пальнёт. Речка протекала в овраге, так что мост оказался довольно высоким.

Через некоторое время я услышал шаги и ждал, пока твари ступят на мост… и дождался. Заскрипели доски, а я смотрел на мотающего головой собра и молился, чтобы тот не шумел. Когда бесы были на середине моста, я махнул Зашу. Выстрел. Собр рухнул с дырой в боку, а спустя миг раздался мощный взрыв – меня аж контузило. Полетели щепки, а твари рухнули вниз, на камни. Когда я подошёл к Зашу, тот курил, опираясь на винтовку.

– Померли, – заявил он, – пороги там… Да и высота. Никто бы не выжил.

И правда – от речки до моста высота как от паперти церкви – до самой её верхушки. Но как ни хотелось в это верить, я всё же спустился посмотреть. На первый взгляд всё было нормально: бесы лежали на камнях, устремив рога в небо. Но это и было странно: как они могли настолько глупо погибнуть?

Словно в подтверждение моим мыслям, сначала поднялся один, затем второй, и всё – в абсолютной тишине. Сначала я, обессилев от злобы и чувства беспомощности, стоял и наблюдал, как упавшие на острые камни с большой высоты голые порождения ада молча встают как ни в чём не бывало. А потом я бросился к Зашу и выпалил:

– Живы они! Стоят.

Смачно выругавшись, Заш закинул винтовку на плечо, и мы поковыляли во Всеслир.