2

Несмотря на то, что рабочий день ещё не закончился, мегаполис окутал туманный сумрак. Погода испортилась. Дождь, начав накрапывать, когда Райенвальд выехал с парковки, усилился на выезде из столицы, создав на скользкой, наполовину перекрытой ремонтниками дороге многокилометровую автомобильную пробку, в которой на два часа застрял и Райенвальд. Небо окончательно затянуло свинцовыми тучами. Вдалеке забухали раскаты грома, удивительные для ноября в московском регионе.

После съезда с шоссе попутных и встречных машин практически не попадалось. Фары высвечивали лишь мокрую дорогу, кривая лента которой тянулась среди бесконечного леса. Вместе со столичной территорией кончился и нормальный асфальт. Райенвальд сбросил скорость, он не собирался гробить подвеску на пригородных рытвинах. Высокие деревья по обе стороны дороги образовали мрачный тоннель. Изредка вместо леса мелькали небольшие деревни, снова сменяющиеся километрами плотного черного ельника.

Когда следователь добрался до конечной точки маршрута, проложенного сладкоголосой сиреной из навигатора, разгул стихии приобрел ветхозаветные масштабы – сверкали молнии, вода лилась с неба водопадом, а шквальные порывы ветра терзали деревья, бросали обломанные ветки и кружили оборванные листья в вихре макабрического танца.

«Паршивое окончание паршивого дня!» – с мрачным удовлетворением подумал Райенвальд.

Он медленно ехал по территории поместья в сторону холма, указанного охранниками на въезде, пока возле машины не возник мужчина в дождевике. Несколько человеческих силуэтов виднелись поодаль. Сгустившуюся тьму рассекал лишь свет фар нескольких автомобилей, выставленных в линию. Следователь опустил стекло.

– Вы из Следственного комитета? – спросил встречающий, заглянув в машину.

Райенвальд представился.

– Ваши все пока там, – мужчина, назвавшийся начальником охраны, указал на строительную бытовку. Домик стоял неподалеку от холма. Рядом теснились какие-то темные сооружения. Около одного из них, освещаемого фарами, суетились люди.

– Света нет, из-за грозы электростанция накрылась – сообщил начальник охраны, – сюда магистральные сети не дотянули, запитывались от дизельных генераторов. Разбираемся, что к чему. – Он махнул в сторону копошащихся в полумраке электриков. – А полиция пока в бытовке.

– И давно света нет?

– Да после обеда, как гроза началась, полиция приехала, специалисты всякие в комбинезонах, спустились в гробницу, и тут – нате вам. Пришлось вылезать.

Мужчина отступил.

Райенвальд мысленно дал себе слово начать возить в машине зонт, открыл дверь и вышел из машины. Его тут же обдало ливнем.

– Скорей сюда! – позвал начальник охраны. Он подсветил ступеньки времянки фонарем. – Тут приступка.

Следователь поднялся на огороженное хлипкими перилами крыльцо.

«Едва приехал, и уже намок и испачкался», – зло подумал он, нащупывая в кармане пальто пачку сигарет. Затянулся. Горячий дым привычно наполнил лёгкие. Следователь курил и старался успокоиться, пытаясь разглядеть что-нибудь в свете вспышек молний.

Чертова гроза! Чертова усадьба! Чертов труп!

Райенвальд последний раз посмотрел в темноту, развернулся, махнул руками, стараясь стряхнуть дождевые капли хотя бы с рукавов, и шагнул через порог внутрь.

* * *

Тусклый свет аккумуляторного фонаря показался после темноты прожектором. Он ослепил вошедшего с улицы следователя. Райенвальд поморгал, адаптируясь к освещению, и осмотрелся.

В вагончике, обшитом изнутри фанерой, устроились пять человек. Уже знакомый начальник охраны Величко хлопотал на импровизированной кухоньке в торце бытовки. Здесь помещался крошечный холодильник, газовая плитка, небольшая тумбочка с посудой и нехитрой бакалеей.

В противоположном конце помещения за столом сидели представители криминальной полиции.

Капитан Виктор Ковальчук, коротко стриженый шатен с круглым щекастым лицом, заваривал чайный пакетик в кружке кипятком. Капитан Дмитрий Грач, обмотавший шею шарфом, был одет в кожаную куртку с поднятым высоким воротником, скрывающим подбородок, но подчеркивающим рельефные скулы. Он пил растворимый кофе. Третий, самый молодой, сотрудник, лейтенант Артём Круглов, оперуполномоченный отдела уголовного розыска, в чаепитии участия не принимал, он сидел у окна и набрасывал протокол осмотра места происшествия на портативном ноутбуке. Рядом на столе лежал профессиональный фотоаппарат. Лейтенант ерошил рукой рыжую шевелюру и задумчиво поглядывал в окно.

Еще один мужчина боком сидел на скамейке у стены и что-то искал в сумке. Он поднял голову и обрадованно воскликнул:

– Максим!

– Карен! – Райенвальд приятно удивился. – «Как же Данилову хочется достать Октопус, если даже подключили Хетумяна», – подумал он.

Карен Хетумян работал экспертом-криминалистом и был звездой экспертной службы СКР. До образования такого отдела следственный комитет не имел своих специалистов, и необходимые экспертизы назначали в МВД, Минюсте и других структурах. Это вело к проволочкам и затягивало сроки исполнения. С появлением собственных экспертов наступила новая эра расследований. Лаборатории оснастили самым передовым оборудованием. В них пришли на работу люди высокой квалификации. Райенвальду не единожды доводилось работать с Хетумяном. И каждый раз он восхищался профессионализмом, эрудицией и харизмой эксперта. Хетумян знал себе цену и восхищался собой не меньше. Но присущие ему хвастовство и рисовка полностью искупались обаянием и даром самое скучное лабораторное заключение преподносить как песню или тост. Когда этот высокий крупный мужчина с густыми волосами и тщательно выверенной «небрежной» щетиной сочным хрипловатым басом начинал историю, никто не оставался равнодушным к его таланту рассказчика. Он заполнял собой пространство так же естественно, как вакуум вселенную. Райенвальду нравился Хетумян. Тот, в свою очередь, следователю тоже симпатизировал.

– Ты же весь мокрый!.. – Эксперт раскинул объятия и подался к Райенвальду, но в последний момент затормозил. – Обниматься не будем, ограничимся рукопожатием, – прогудел он.

– Чаю? Печенья? – предложил следователю стоящий спиной к двери Величко. – Обернувшись, прибавил: – Полотенце?..

– Спасибо! – поблагодарил Райенвальд, вытер лицо салфеткой, принял из рук охранника напиток и угостился крекером.

Он присел на соседний с лейтенантом Кругловым табурет, отхлебнул чая, погрел руки о кружку.

«Осмотр проходил в зловещей и таинственной обстановке древнего захоронения», – подглядел следователь в монитор к лейтенанту, усмехнулся про себя и ничего не сказал.

Как и во все времена во всех отделах, нудную бумажную работу по заполнению протокола поручили младшему по званию. Но, в отличие от сотен своих предшественников, веснушчатый лейтенант подошел к рутине творчески. На его щеках алел лихорадочный румянец, присущий всем белокожим и рыжеволосым.

Лейтенант искоса рассматривал следователя. Капли дождя ветром засекало на оконное стекло, и они струились вниз, размывая вид на дверную площадку под навесом. Но в свете молний Круглову удалось разглядеть, как пять минут назад там, снаружи, картинно держа сигарету на отлёте, облокотившись на перила, «любовался» окружающей темнотой светловолосый мужчина. Теперь он сидел рядом с лейтенантом.

«Рост высокий. Волосы светло-русые. Нос прямой. Глаза серые… Особых примет нет»…. – по привычке составил портрет Круглов.

Опоздавший следователь был одет в верблюжьего цвета пальто, голубые джинсы, бежевый свитер и такого же оттенка замшевые ботинки, заляпанные мокрой глиной. Все в нём диссонировало и с сезоном, и с погодой, и с темной обшарпанной бытовкой. У этого нездешнего лощёного пижона даже сигареты в сушившейся на столе пачке были с гильзами нестандартного коричневого цвета. Инородность приезжего резала Круглову глаз.

– Кто нашел тело? – поинтересовался Райенвальд.

– Рабочие, – с готовностью ответил начальник охраны, – пришли утром грузить оставшиеся коробки… в гробнице оставались коробки с находками, которые не успели вынести, а что-то и нельзя вытащить, в дверь не пролезет, – пояснил он, – ну и наткнулись… Ребята позвали охранников, и те полицию вызвали. Я уже позже подошёл. А он там… лежит за саркофагом. Не сразу его заметишь.

– Жертву опознали?

– Да, это наш охранник. Вчера была его смена.

– Судя по всему, место происшествия осмотреть успели? – спросил Райенвальд, ни к кому конкретно не обращаясь.

– В принципе, да, – отозвался Хетумян, – первоначальные следственные действия закончили, специалисты по сбору доказательств уже отработали и уехали, мы, в целом, тоже все осмотрели, фото отсняли, коллеги вон протокол составляют. Я тебя со своими соображениями ознакомлю, и для протокола – в письменном виде. Понятых мы отпустили, судмедэксперт тоже уехал, но мы предварительные результаты освидетельствования тела для тебя на диктофон записали, – криминалист помахал смартфоном.

Он умильно посмотрел на Райенвальда. Черные гусеницы бровей встретились над переносицей.

– Максим, ты извини, что мы без тебя все начали, но когда Данилов сказал, что он тебя из аэропорта выдернул, стало ясно, что ты сто лет будешь ехать, а время, все же, решающий фактор. Да и люди устали. Но сейчас электричество наладят, ты все сам еще разок осмотришь, и порядок действий восстановится, да? – обеспокоенно вопросил Хетумян. Ему не хотелось обижать следователя нарушением процедуры. – Я уже специалистов из нашего морга вызвал, скоро подъедут забрать тело. Чего лишний раз опергруппу нагружать.

– Не переживай, все правильно ты сделал, – ответил Райенвальд, – если бы сейчас приступили, а свет вырубился, мы бы тут вообще заночевали.

– Там электричество по временной схеме от генераторов, но свет в гробнице все равно тусклый, от аварийных светильников, чисто чтобы не споткнуться,– пояснил капитан Грач. – Мы пока лампы мощные подвезли, чтобы нам все грамотно осмотреть и зафиксировать, еще время потеряли.

– Боюсь, если генераторы в ближайшее время не заработают, то гробницу может и подтопить, – встревожился начальник охраны.

– Почему?

– Так, это, насосы же тоже отключились. Течет вода из реки, или из пруда, чёрт его разберёт. Ещё вон ливень. Постоянно насосы работают, день и ночь.

– Откопали вроде сухую гробницу, – удивился Райенвальд. – Со «множеством интересных артефактов, представляющих значительную историческую и культурную ценность», – противным голосом процитировал он прессу. Добавил: – Сухих!

– Это вам в поместье объяснят, чего у них все заливать стало, господа архитекторы нанятые, – пожал плечами Величко.

– Э-э-э! – Хетумян хлопнул ладонями по коленям. – Так ведь и тело может пострадать!

– Тело, уже… весьма пострадало, – протянул Грач. – У жертвы вся грудина вскрыта, сердце изъято…

– Полагаете, действовали сектанты? Убийство ритуальное?

– Нельзя исключать и эту версию. А может, маньяк. А может, вообще имитация. Нужны результаты экспертиз.

– Но место, скажу я вам, жуткое! Если уж приносить кого в жертву, так только там! – В подтверждение слов Ковальчук преувеличенно вздрогнул, потряс плечами, макнул печенье в чай и продолжил нагнетать: – Были мы с женой в Египте, и поехали в пирамиды на экскурсию. Так вот, там – Диснейленд, по сравнению с этим склепом.

– А в Диснейленде вы с женой тоже были? На экскурсии? – не сдержался Грач.

– Не были, – не расслышал иронии Ковальчук, – но в Египте все как-то по фильмам знакомо и вообще… нарядно. А тут – холодный душный могильник. В нем и без трупа неуютно.

Райенвальд кивнул, вслушиваясь. С улицы к шуму дождя добавился легкий гул. Что-то зашипело.

– О, подстанцию починили! – обрадовался начальник охраны.

Замерцал и разгорелся свет в вагончике, зажужжал холодильник, включилось и запело радио, стоявшее на подоконнике.

Следователь повернулся к Величко.

– Можем, наконец, зайти в гробницу и все осмотреть? Далеко она от холма?

– Макси-и-им! – пробасил Хетумян, – холм и есть гробница! Отсюда – минуту идти.

Собравшиеся вышли на улицу. Дождь переключился с ливня в режим тропического душа. Под сыплющимися сверху крупными каплями воды мужчины дошли до скрытого в основании холма входа. Дерн в этом месте частично сняли, расчистив каменный проем. В проеме висела тяжёлая металлическая дверь с электромагнитным замком. «Это временная, пока старинная дубовая на реставрации, ну и от мародеров защита» – пояснил начальник охраны.

Переступив порог, они вошли в подземный некрополь.