В случаях, когда ущерб причинен несовершеннолетнему или недееспособному, иск вправе предъявить его законный представитель. Лицо, которому преступлением причинен ущерб нематериального характера, а также ущерб, хотя и материальный, но не вытекающий непосредственно из факта преступления, не имеет права на предъявление иска в уголовном процессе.

Право на предъявление иска является субъективным правом лица, понесшего от преступления материальный ущерб. Такое лицо может по своему усмотрению распорядиться этим правом: может предъявить исковые требования, но может и не предъявлять их. Закон при этом не делает исключения и в отношении юридических лиц: по его буквальному смыслу они также могут не заявлять гражданского иска в уголовном процессе. Однако теория и практика уже давно идут по тому пути, что если материальный ущерб причинен физическому лицу, то предъявление иска в уголовном судопроизводстве составляет его право; но если такой ущерб причинен государственным, кооперативным, общественным организациям, предъявление иска в уголовном процессе становится обязанностью руководителей этих организаций.

Еще в директивном письме НКЮ СССР за № д-5 от 13 марта 1948 года «О порядке применения Постановления Совета Министров СССР от 10 февраля 1948 года за № 248 «О взыскании ущерба, причиненного лицами, виновными в хищениях и недостачах промышленных товаров» подчеркивалось, что «директора предприятий, начальники учреждений, председатели Правлений колхозов и других общественных организаций во всех случаях возбуждения уголовного дела о хищениях и недостачах обязаны предъявить иски о взыскании с виновных причиненного ущерба»^[29]. Эта обязанность, на наш взгляд, вытекает из ст. 76, 77 и некоторых других Положения о социалистическом производственном предприятии, утвержденного Постановлением Совета Министров СССР от 4 октября 1965 года. Данное обстоятельство особо подчеркивается и в уголовно-процессуальном законе (ст. 83 УПК Туркменской ССР), а также в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества» от 11 июля 1972 года^[30].

В соответствии с ч. 4 ст. 40 Основ право на предъявление иска в уголовном процессе предоставлено и прокурору, если этого требует охрана государственных интересов или прав граждан.

Предъявление гражданского иска в советском уголовном процессе возможно с момента возбуждения уголовного дела и до начала судебного следствия (ч. 2 ст. 29 УПК РСФСР).

Сводя стадию возбуждения уголовного дела, по существу, только к составлению постановления об этом, некоторые авторы считают, что предъявление иска возможно лишь после возбуждения уголовного дела^[31].

Однако стадия возбуждения уголовного дела не заключается только в одноактном действии по составлению такого постановления^[32]. В этой стадии процесса могут проводиться самые разнообразные действия организационного, оперативного и процессуального характера по выявлению факта преступления, принятию сообщения о нем, проверке оснований для возбуждения уголовного дела и т. д. При этом лицо, понесшее материальный ущерб от преступления, вправе обратиться к судебно-следственным органам с просьбой о возмещении такого ущерба. Такое обращение следует рассматривать как начальный момент гражданского иска в уголовном процессе. Этот момент может либо полностью совпадать с моментом сообщения потерпевшим судебно-следственным органам о совершенном преступлении, причинившем ему материальный ущерб, либо следовать за ним. Первое, как правило, имеет место тогда, когда сообщения о преступлении имущественного характера поступают в судебно-следственные органы непосредственно от самих потерпевших или их представителей. К примеру, гражданин, сообщая следователю об уничтожении его имущества другим лицом, просит одновременно взыскать с последнего стоимость причиненного ущерба. Если же такой просьбы со стороны потерпевшего в данное время не последовало либо факт преступления стал известен из других источников, то иск может быть предъявлен и в период проверки оснований к возбуждению уголовного дела. Именно в этом смысле и следует понимать указания законодателя о возможности предъявления иска с момента возбуждения уголовного дела.

Вопрос о конечном моменте предъявления иска в уголовном процессе оказался дискуссионным. Большинство процессуалистов считают, что предъявление такого иска возможно до начала судебного следствия^[33]. Эта точка зрения совпадает с волей законодателя (ч. 2 ст. 29 УПК РСФСР).

Однако полагая, что возможность предъявления иска в судебном разбирательстве (в его подготовительной части) якобы существенно ущемляет право обвиняемого на защиту, отдельные авторы предлагают ограничить возможность предъявления иска первыми двумя или тремя стадиями советского уголовного процесса^[34].

Наконец, в процессуальной литературе можно встретить точку зрения о допустимости предъявления иска в процессе судебного следствия^[35].

Представляется, что законодатель правильно определил конечный момент возможности предъявления гражданского иска в уголовном процессе, ограничив его рамками подготовительной части судебного разбирательства. Допущение его в судебном следствии осложнило бы сам процесс исследования доказательств и проверку обоснованности заявленных исковых требований. Разрешение возможности предъявления гражданского иска в подготовительной части судебного разбирательства вполне способствует делу защиты прав и законных интересов потерпевших от преступления. Если ранее таким лицом иск не был предъявлен по каким-либо причинам (например, ввиду незнания возможности его предъявления, явившегося следствием неразъяснения следственными органами прав потерпевшего), то суд в соответствии со ст. 274 УПК РСФСР обязан разъяснить его право на предъявление гражданского иска. При предъявлении последнего суд решает вопрос о возможности рассмотрения искового заявления в судебном заседании при наличии тех доказательств, которые собраны по делу. В противном случае суд выносит определение о направлении дела для производства дополнительного расследования. Ссылка на то, что установление возможности предъявления гражданского иска в подготовительной части судебного разбирательства существенно ущемляет право подсудимого на защиту, представляется несостоятельной по той причине, что ему, как никому другому, как правило, лучше известны действительные обстоятельства совершенного преступления. Обвиняемый знает, причинил ли он своими действиями материальный ущерб или нет. В случае причинения ущерба ему известно и то, в чем конкретно такой ущерб выразился, каковы его размеры, и некоторые иные моменты, вытекающие из факта причинения ущерба. Независимо от того, предъявлены или нет исковые требования, подсудимый должен быть готовым отвечать за последствия обоих действий.

Нужно иметь в виду и то, что по делу проводилось предварительное расследование, в процессе которого исследовались обстоятельства совершенного преступления, собирались доказательства, относящиеся, в частности, и к вопросам причинения подсудимым материального ущерба. Со всеми этими материалами обвиняемый ознакомился в порядке ст. 201 УПК РСФСР еще во время производства предварительного расследования, а после предания суду ему за трое суток до начала рассмотрения дела в суде вручена для ознакомления копия обвинительного заключения, а при необходимости – и копия определения суда или постановления судьи о предании обвиняемого суду (ст. 237 УПК РСФСР).

Изучение нами в этом отношении уголовных дел, рассмотренных народными судами Елабужского и Набережно-Челнинского районов Татарской АССР в 1970–1973 гг., показало, что по 30 из них исковые заявления были предъявлены в стадии возбуждения уголовного дела 24,0 %; по 93 – в стадии предварительного расследования – 74,4 %; по 1 – в стадии предания суду – 0,8 % и одно исковое заявление было предъявлено в подготовительной части судебного разбирательства – 0,8 %. Как видим, фактически подавляющее большинство исковых требований предъявляется либо в стадии возбуждения уголовного дела, либо при производстве предварительного расследования. Однако объективно возможность предъявления иска должна быть предусмотрена и в стадии предания суду и в подготовительной части судебного разбирательства.

В отношении формы предъявления гражданского иска уголовно-процессуальное законодательство не содержит каких-либо указаний.

Она, по нашему мнению, может быть как устной, так и письменной, и в отличие от гражданского процесса форма обращения в уголовном процессе имеет значение лишь в том смысле, что органы и лица, к которым оно адресовано, обязаны либо принять от заявителя документ с изложением исковых требований, либо отразить сделанное заявление в соответствующем процессуальном документе. Об этом говорилось еще в циркуляре НКЮ и НКВД от 23 августа 1924 года за № 167–367, согласно которому органы расследования «в протоколе допроса потерпевшего по делу обязательно должны отмечать, заявляет ли потерпевший о материальном ущербе и желает ли предъявить гражданский «иск… и размер этого иска»^[36]. Однако позднее Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 28 мая 1954 года «О судебной практике по взысканию материального ущерба, причиненного преступлением» подобная практика была осуждена; юридическим лицам было предложено во всех случаях исковые требования излагать в письменном виде^[37]. Что же касается физических лиц, то хотя письменная форма изложения исковых требований и является наиболее желательной, но не обязательна.

В исковом заявлении ясно и четко должно быть выражено адресованное к судебным органам волеизъявление потерпевшего о взыскании с виновного причиненного ему ущерба; оно по возможности должно быть подробным и с приведением конкретных доказательственных фактов. Но вместе с тем нельзя требовать обязательного соблюдения каких-либо заранее установленных реквизитов, как это предусматривается гражданско-процессуальным законодательством (ст. 126 ГПК РСФСР). Это иногда бывает невозможно по той причине, что заявителю может быть просто неизвестно ни лицо, причинившее ему материальный ущерб, ни даже сумма иска, ни какие-то иные обстоятельства уголовного дела.

Предъявление лицом исковых требований еще не означает автоматического признания его гражданским истцом. Такое признание может иметь место лишь после установления того, что совершенным преступлением ему причинен материальный ущерб.

Если в результате проверки оснований предъявленного иска соответствующие органы и лица придут к выводу об отсутствии предпосылок для признания лица гражданским истцом по уголовному делу, то они должны принять решение об отказе в признании такого лица гражданским истцом по уголовному делу. Такое решение должно найти отражение в специальном постановлении.

Так, гражданин Ф. продал похищенные наручные часы марки «Ракета» за 12 рублей гр. Л. В процессе расследования часы были изъяты и приобщены к уголовному делу в качестве вещественного источника доказательства. В народный суд от покупателя часов поступило исковое заявление с просьбой о взыскании с подсудимого 12 рублей. Свой отказ в признании Л. гражданским истцом по уголовному делу по обвинению Ф. в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 144 УК РСФСР, суд мотивировал тем, что «Ларионову материальный ущерб причинен не фактом хищения имущества у собственника, а договором купли-продажи, и поэтому основанием иска служит вытекающая из этого договора имущественная ответственность продавца перед покупателем».

Отказ в признании гражданским истцом должен быть всегда обоснованным. И здесь нельзя не согласиться с тем, что отсутствие в действующем уголовно-процессуальном законодательстве норм, определяющих в более конкретном виде предпосылки права на предъявление иска и условий его существования, приводит к неопределенности в разрешении вопроса о признании гражданским истцом или отказе в таком признании, что в ряде случаев может породить как незаконный отказ в правосудии, так и необоснованное рассмотрение спора^[38].

Признание лица гражданским истцом по уголовному делу оформляется специальным мотивированным постановлением – постановлением о признании гражданским истцом.

Это постановление сообщается истцу или его представителю, которым разъясняются права, предусмотренные ст. 25 Основ и ст. 54 УПК РСФСР, о чем делается отметка на постановлении, удостоверяемая подписью гражданского истца или его представителя.

Для возмещения причиненного преступлением материального ущерба недостаточно одного лишь признания за потерпевшим права на такое возмещение и вынесения об этом решения. Необходимо принять меры к тому, чтобы гарантировать его реальное исполнение. Последнее вызывается тем, что лица, несущие ответственность за причиненный ущерб, как правило, принимают меры к сокрытию, реализации, уничтожению имущества и ценностей, могущих служить средством возмещения материального ущерба.

Предотвращению подобных явлений способствует принятие надлежащих мер обеспечения.

Представляется, что под обеспечением гражданского иска следует понимать всю совокупность предпринимаемых при производстве по уголовному делу мер (действий), призванных гарантировать возмещение причиненного преступлением материального ущерба.

Относительно конкретного содержания такой совокупности в процессуальной литературе высказаны различные суждения. Авторы комментария к УПК Молдавской ССР включают сюда меры как по обнаружению имущества и ценностей при обыске или осмотре и наложению на них ареста, так и по строгому соблюдению норм, регулирующих процессуальное положение гражданского истца и его представителя^[39]. Но при такой трактовке упускаются из виду все оперативно-розыскные и некоторые, не указанные этими авторами, процессуальные действия, имеющие прямое отношение к мерам обеспечения. В то же время к мерам обеспечения иска этими авторами относится то, что собственно не является таковым, ибо строгое соблюдение процессуальных прав всех участников процесса, в том числе и гражданского истца и его представителя, является общей предпосылкой отправления социалистического правосудия.

Представляется неправильной и другая трактовка, которая сводит меры по обеспечению гражданского иска, по существу, только к одному процессуальному действию – наложению ареста на имущество^[40].

Мы полагаем, что совокупность действий по обеспечению иска должна быть дифференцирована в зависимости от вида преступления, повлекшего причинение материального ущерба. Применительно к хищениям эта совокупность включает в себя: а) розыск похищенных материальных ценностей; б) выявление других источников (средств) возмещения ущерба; в) наложение ареста на имущество лиц, несущих материальную ответственность за причиненный ущерб. При других преступлениях, в частности, связанных с уничтожением, повреждением имущества или потравой посевов, меры по обеспечению гражданского иска будут сведены только к совокупности действий по выявлению средств возмещения причиненного ущерба и наложению на них ареста.

В любом случае принятие мер обеспечения гражданского иска завершается наложением ареста на имущество. Задача этого процессуального действия заключается в том, чтобы сохранить до обращения приговора к исполнению средства возмещения материального ущерба.

В процессуальном законе понятие наложения ареста на имущество не раскрывается. Только ст. 166 УПК Киргизской ССР указывает, что «наложение ареста производится путем описи имущества». Однако, как нам представляется, наложение ареста на имущество нельзя свести лишь к его описи. Сама по себе опись имущества не влечет за собой никаких юридических последствий, если она не дополняется объявлением запрета на распоряжение описанным имуществом и предупреждением об ответственности в уголовном порядке по ст. 185 УК РСФСР за растрату, отчуждение или сокрытие такого имущества.

Поэтому под наложением ареста на имущество следовало бы понимать процессуальное действие, заключающееся в описании имущества и запрещении пользоваться им лицу, в чьем владении оно находится.

Уголовно-процессуальное законодательство некоторых союзных республик допускает возможность наложения ареста только на имущество обвиняемых и лиц, несущих материальную ответственность за их действия (ст. 139 УПК Азербайджанской ССР, ст. 103 и 140 УПК Казахской ССР). Законодательство же большинства союзных республик распространяет такую возможность и на имущество подозреваемых. Последнее представляется более правильным, ибо пресекает возможность скрыть имущество, могущее служить средством возмещения причиненного преступлением материального ущерба.

При наложении ареста на имущество не имеет значения, у кого из указанных лиц обнаруживается необходимое имущество. Мы не согласны с тем, что «следователь обязан в случаях нахождения имущества обвиняемого (подозреваемого, ответчика) у разных лиц, по разным адресам, выносить в отношении каждого из них определенное мотивированное постановление о наложении ареста на имущество»^[41]. Нужно иметь в виду, что арест налагается не на имущество названных лиц, а на имущество лица, подлежащего ответственности по иску. Если такое имущество находилось у нескольких лиц, то это необходимо отразить в самом постановлении.

Арест нельзя налагать на вещественные источники доказательств. Последние призваны служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных либо к опровержению обвинения или смягчению вины обвиняемого, но не средствами возмещения причиненного преступлением материального ущерба.

Согласно ст. 175 УПК РСФСР наложение ареста па имущество может быть произведено одновременно с выемкой или обыском, либо самостоятельно. Если учесть, что обыск и выемка могут проводиться как неотложные следственные действия, то и рассматриваемое процессуальное действие в ряде случаев может носить неотложный характер и проводиться сразу же после возбуждения уголовного дела и на первоначальном этапе его расследования.

Меры обеспечения гражданского иска могут быть приняты не только на стадия предварительного расследования, но и на иных стадиях уголовного процесса. В соответствии со ст. 222 УПК РСФСР при предании суду, наряду с другими вопросами, судья или суд рассматривают и вопрос о том, приняты ли меры, обеспечивающие возмещение материального ущерба, причиненного преступлением.

В случае непринятия лицами, расследовавшими уголовное дело, мер, обеспечивающих возмещение ущерба, судья и суд обязывают соответствующие органы принять такие меры, если последние не могут быть приняты непосредственно судом (ст. 233 УПК РСФСР). При этом следует иметь в виду, что суд или судья могут наложить арест на имущество обвиняемого и гражданского ответчика. Накладывать же арест на имущество иных лиц они не могут, так как установление факта нахождения имущества обвиняемого или гражданского ответчика у других лиц уже само по себе требует производства оперативно-розыскных и следственных действий.

Органы дознания и следствия не вправе по своей инициативе принимать меры по обеспечению иска путем наложения ареста на имущество тогда, когда уголовное дело находится в суде.

Меры по обеспечению гражданского иска могут быть приняты непосредственно и в процессе судебного разбирательства.

В случае удовлетворения гражданского иска суд обязан до вступления приговора в законную силу постановить о принятии мер обеспечения этого иска, если таковые ранее не были приняты.

Меры обеспечения гражданского иска должны приниматься и в тех случаях, когда по делу вынесен обвинительный приговор, а иск оказался не предъявленным, хотя преступлением и причинен материальный ущерб. Тем более, что согласно п. 4 ст. 29 УПК РСФСР суд вправе по собственной инициативе разрешить вопрос о возмещении причиненного преступлением материального ущерба.