Послеполуденное время было посвящено отдыху. К тому же надо было сделать некоторые приготовления для плавания по озерам, чем немедленно и занялся Билль Стелль. Нужно сказать правду, Сумми Ским и Бен Раддль могли поздравить себя, что взяли такого осторожного и умелого проводника, как этот Билль.

Склад Билля Стелля находился у оконечности озера Линдемана, в становище, уже переполненном тысячами путешественников. Здесь, у подножия холма, проводник устроил свою главную станцию. Станция эта состояла из небольшого домика, разделенного на несколько отдельных комнат. К домику примыкали сараи, в которых стояли сани и другие средства передвижения. За ними были расположены хлевы для животных и помещение для упряжных собак.

Несмотря на то, что Уайт-пасс выходил прямо к озеру Беннетта, минуя озеро Линдемана, большинство эмигрантов начинали уже предпочитать перевал Чилькут. На последнем озере – было ли оно покрыто льдом или свободно от него, безразлично – переправа совершалась в лучших условиях, чем через громадную равнину и густые леса, отделяющие Уайт-пасс от южного берега озера Беннетта. Таким образом, выбранная Биллем станция приобретала все большее значение. И он делал хорошие дела, во всяком случае более удачные, чем золотоискатели в Клондайке.

Впрочем, Билль Стелль был далеко не единственным человеком, который занимался здесь выгодным ремеслом проводника. Кроме него этим же занимались и другие – или на этой же станции озера Линдемана, или же на станции озера Беннетта. Можно даже сказать, что этих предпринимателей канадского или американского происхождения не хватало для тысяч эмигрантов, которые стекались сюда в это время года.

Правда, большинство их не обращались ни к Биллю, ни к его товарищам по ремеслу из соображений экономии. Но в таком случае этим эмигрантам приходилось везти все нужные инструменты и материалы из Скагуэя, тащить на санях разборные лодки из дерева или парусины, а читатель уже видел, какие затруднения они вынуждены были испытывать с этим тяжелым грузом, переваливая через горную цепь Чилькута. Не меньшие затруднения встречает путешественник и на перевале Уайт-пасс; добрая половина груза ломается и бросается по дороге.

Некоторые, чтобы избежать затруднений и издержек перевозки, предпочитают приобретать лодки на месте или строят их сами. В этой лесистой области недостатка в строительном материале нет, и около станции Линдемана образовались уже лесопилки и лесные склады.

По прибытии каравана Билль Стелль был встречен своими служащими – несколькими лоцманами, которых он держал для переправы лодок от озера до реки Юкон. На их ловкость можно было положиться; они знали все необходимое для этого трудного плавания.

Так как температура стояла довольно низкая, то Сумми Ским, Бен Раддль и их спутницы были очень довольны, что удалось расположиться в доме Билля, где им предоставили лучшие комнаты. Вскоре они все собрались в общем зале, где чувствовалась приятная теплота.

– Ну, – сказал Сумми Ским, садясь. – Самое трудное сделано.

– Гм! – сказал Бен Раддль. – В смысле трудностей – пожалуй. Хотя… не надо забывать, что нам остается до Клондайка проехать еще несколько сот лье.

– Я знаю это, Билль, – ответил Сумми Ским, – но я думаю, что эта, вторая часть путешествия пройдет без опасностей и затруднений.

– Вы ошибаетесь, господин Ским, – заметил Билль.

– Но ведь нам придется только плыть по течению рек и озер?

– Так было бы, если бы уже наступило лето. К несчастью, ледоход еще не начинался. Когда он начнется, наша лодка окажется среди плавучих льдов, и нам не раз придется испытать большие затруднения.

– В таком случае, – воскликнул Сумми Ским, – трудно туристу найти комфорт в этом проклятом крае!

– Он будет тогда, – заметил Бен Раддль, – когда осуществится мысль о железной дороге. Для этой работы инженер Хаукинс будет иметь в своем распоряжении две тысячи рабочих.

– Ну… ну, – воскликнул Сумми Ским, – я надеюсь вернуться раньше этого! Не будем считаться поэтому с предполагаемой железной дорогой, а, если хотите, рассмотрим лучше тот маршрут, который нам предстоит теперь избрать.

Билль одобрил это предложение и разложил на столе грубо начерченную карту области.

– Вот, прежде всего, – сказал он, – озеро Линдемана, которое тянется у подножия Чилькута и которое нам нужно пройти на всем его протяжении.

– Этот переход длинен? – спросил Сумми Ским.

– Нет, – ответил Билль, – когда поверхность озера покрыта льдом или совершенно свободна от него, тогда это дело легкое.

– А затем? – спросил Бен Раддль.

– Затем нам придется протащить лодку и багаж на расстояние около полулье до станции озера Беннетта. Скорость этой операции опять-таки зависит от температуры. Вы сами могли заметить, как она резко меняется день ото дня.

– В самом деле, – продолжал Беп Раддль, – разница доходит до двадцати – двадцати пяти градусов, смотря по тому, дует ли ветер с севера или с юга.

– Вообще, – прибавил Билль Стелль, – нам нужна или оттепель, чтобы можно было плыть, или сухая морозная погода, чтобы затвердел снег, по которому можно тащить лодку, как сани.

– Наконец, – сказал Сумми Ским, – мы добрались до озера Беннетта. Зачем?..

– Это озеро, – объявил Билль, – тянется на двенадцать лье. Но чтобы пройти его, потребуется не меньше трех дней, так как придется делать остановки.

– За ним, – сказал Сумми Ским, рассматривая карту, – есть еще второй волок?

– Нет, озеро Беннетта соединяется с озером Тагиш через Рио-Карибу, которая тянется на семь или восемь лье и впадает в озеро Марш, приблизительно такой же длины. Покинув это последнее, придется подняться на десять лье по извилистой реке, на которой встречаются пороги Уайтхорз, довольно опасные и тяжелые для плавания. Затем мы достигнем реки Такин. Наибольшие задержки могут произойти именно на этой части пути, когда придется проходить порогами. Мне уже однажды пришлось стоять около недели в верховьях озера Лабарж.

– Это озеро судоходно? – спросил Бен Раддль.

– Вполне, на протяжении всех его тринадцати лье, – ответил Билль Стелль.

– В общем, – заметил Бен Раддль, – если не считать нескольких сухопутных переездов, лодка доставит нас до Доусона?

– Прямехонько, господин Раддль, – ответил Билль Стелль, – и если принять все обстоятельства во внимание, то все-таки путешествие по воде – самое легкое.

– А какое расстояние отделяет озеро Лабарж от Клондайка по рекам Юкон и Левис? – спросил Бен Раддль.

– Считая объезды, около ста пятидесяти лье.

– Я вижу теперь, – заявил Сумми Ским, – что мы далеко еще не прибыли на место.

– Конечно, – ответил Билль. – Когда мы достигнем Левиса, у северной оконечности озера Лабарж, мы будем как раз на полпути.

– В таком случае, – заключил Сумми Ским, – в ожидании этого долгого путешествия наберемся сил и, пользуясь возможностью провести спокойную ночь на станции озера Линдемана, пойдем спать.

Это была действительно одна из лучших ночей, проведенных обоими кузенами со дня отъезда из Ванкувера. Хорошо протопленные печи поддерживали в защищенном от ветра домике высокую температуру.

Было девять часов, когда на другой день, 1 мая Билль дал сигнал к отправлению. Большая часть людей, сопровождавших проводника от Скагуэя, должны были идти с ним до Клондайка. Их помощь была нужна для того, чтобы волочить лодку, как сани, пока нельзя еще было плыть по озерам и спускаться по течению Левиса и Юкона.

Что касается собак, то они принадлежали к местным породам. Эти животные, замечательно акклиматизировавшиеся, имеют лапы без шерсти. Это дает им возможность легче бегать по снегу, не застревая в нем. Но из того, что они акклиматизированы, не следует, что они ручные. По правде говоря, эти собаки остались, по-видимому, такими же дикими, как волки или лисицы.

И проводникам удается их подчинить себе отнюдь не лаской и не сладостями.

Среди людей Билля Стелля находился теперь лоцман, который должен был во время плавания править лодкой. Это был индеец из Клондайка по имени Нелуто, уже девять лет находившийся на службе у Билля. Он хорошо знал свое дело, прекрасно изучил все трудности переходов по озерам, рекам и порогам, и на его ловкость можно было положиться. До приглашения его Биллем он долго служил в компании Гудзонова залива, исправляя обязанности проводника по этой обширной территории и оказывая услуги охотникам за пушным зверем. Нелуто великолепно знал край, который он прошел по всем направлениям, даже за Доусоном, у границы полярного круга.

Нелуто достаточно знал английский язык, чтобы изъясняться понятно. Впрочем, вне всего, что касалось его ремесла, он был неразговорчив, и у него, как говорится, приходилось вырывать слова из горла. Между тем этот человек, привычный к климату Клондайка, мог сообщить много полезного. Поэтому Бен Раддль счел нужным спросить его, что он думает о погоде и о времени наступления ледохода.

Нелуто объявил, что если не произойдет резкой перемены в состоянии атмосферы – что нередко случается в этих широтах, – то нельзя ожидать оттепели и ледохода раньше чем через две недели.

Бен Раддль мог думать что ему угодно по поводу этого неопределенного ответа. Во всяком случае, он должен был отказаться от надежды получить более точные указания от человека, решившего, очевидно, ничем себя не компрометировать.

Если будущее оставалось, таким образом, неопределенным, то настоящее было ясно. По озеру Линдемана предстояло не плыть, а двигаться санным путем; Жанна и Эдита могли поместиться, впрочем, в лодке, которую должны были тащить по льду.

Погода стояла тихая, резкий ветер, дувший накануне, стихал и переходил в южный. Однако холод еще держался около двенадцати градусов ниже нуля. Это обстоятельство было очень благоприятно для путешествия, которое становится чрезвычайно затруднительным во время снежных метелей.

Озеро Линдемана прошли около одиннадцати часов; одного часа оказалось достаточно, чтобы преодолеть два километра, отделяющие его от озера Беннетта, и в полдень Билль и его караван остановились на станции, расположенной у его северной оконечности.

На этой станции скопление эмигрантов было так же велико, как и в становище Шип, у перевала Чилькут. В ожидании возможности двинуться дальше станцию занимали несколько тысяч человек. Со всех сторон возвышались палатки, которые в случае продолжения этого наплыва в Клондайк еще в течение нескольких лет должны были замениться хижинами и домами.

Уже и теперь в этом зародыше деревни, которой суждено сделаться поселком и затем городом, находились постоялые дворы – будущие гостиницы, лесопилки и лесные склады, раскинутые по берегам озера, не говоря уж о помещениях для полиции, обязанности которой среди этих авантюристов крайне опасны.

Индеец Нелуто мудро сделал свое предсказание погоды. После полудня в атмосфере произошла резкая перемена. Ветер переменился на южный, и термометр поднялся до нуля по Цельсию. Это был признак, в значении которого не приходилось сомневаться. Было ясно, что зима кончилась и ледоход должен был, очевидно, скоро освободить ото льда поверхность озер и рек.

Озеро Беннетта уже и теперь было отчасти свободно ото льда. Среди снежных и ледяных полей на нем образовались водные каналы, по которым, удлиняя, впрочем, дорогу, можно было плыть в лодке.

К вечеру температура поднялась еще выше; оттепель усилилась; льдины начали отделяться от берега и поплыли к северу. Таким образом, не наступи в ближайшую ночь мороз, можно уже было без особых затруднений плыть до северной оконечности озера.

За ночь температура не упала, и утром 2 мая Билль Стелль сообщил, что плавание может совершиться при довольно благоприятных обстоятельствах. Дувший с юга ветер, если бы он продержался, позволял идти под парусом попутным ветром.

Когда на рассвете Билль захотел уложить в лодку багаж и провизию, он заметил, что все было уже сделано. Еще накануне вечером Эдита и Жанна занялись этим. Под их наблюдением все было уложено с таким совершенством, какого никогда не добился бы Билль. Каждый уголок был использован, и все вещи, от самых больших до самых мелких, были разложены в образцовом порядке, который приятно было видеть.

Когда оба кузена подошли к Биллю, он сообщил им о своем изумлении.

– Да, – ответил Бен Раддль, – они удивительные девушки. Энергия и постоянно хорошее настроение Жанны непобедимы, хотя и мягкая твердость Эдиты имеет в себе что-то исключительное. Я начинаю думать, что действительно сделал хорошее дело.

– Какое дело? – спросил Билль Стелль.

– Вы не поймете этого… Но скажите мне, Билль, – продолжал Бен Раддль,

– что вы думаете о погоде? Покончили мы с зимой?

– Я не хотел бы высказывать определенного мнения, – ответил Билль. – Но кажется, что озера и реки скоро освободятся ото льда. К тому же, следуя по свободной воде, наша лодка, даже если мы удлиним этим путь…

– …все-таки все время пойдет водой, – окончил за него Сумми Ским. – Тем лучше.

– Что думает Нелуто? – спросил Бен Раддль.

– Нелуто думает, – объявил индеец, – что если температура не упадет, то оттепель не прекратится.

– Отлично! – заметил Бен Раддль, смеясь. – Вы не рискуете ошибиться, мой милый… Но не следует ли опасаться ледохода?

– О, лодка крепкая, – подтвердил Билль Стелль. – Она уже была в деле во время ледохода.

Бен обратился к индейцу:

– Не выскажете ли вы, Нелуто, более определенно свое мнение?

Конец ознакомительного фрагмента.

Гуроны – некогда могущественное, а ныне истребленное американцами индейское темя в Северной Америке Гуроны занимали области к северу от озера Онтарио и реки Св. Лаврентия и восточные берега озера Гурон.

Джонатан – общее собирательное название американцев. Джон Буль (буквально: Иван-бык) – насмешливая кличка англичан, данная им за их упорство и настойчивость.

Лье – мера длины, около 4 километров.

Область великих озер – территория США вблизи Канады, с крупнейшими озерами североамериканского континента: Верхнее, Мичиган, Гурон, Эри, Онтарио.

Междудечное пространство – пространство между палубами корабля.

Мол – насыпь из камней, выступающая в море и служащая волнорезом.

Метис – туземец смешанной крови (от брака белых с индейцами)

Дортуар – общая спальня в закрытом учебном заведении или общежитии.

Ют – задняя палуба корабля.

Фиорды – глубоко вдающиеся в материк узкие и глубокие морские бухты, разветвляющиеся на меньшие по объему заливчики, окаймленные высокими скалистыми берегами.