Однажды утром – 15 февраля – миссис Уэлдон, по обыкновению, прогуливалась по палубе, любуясь картиной восходящего солнца – картиной, величественную красоту которой не в силах передать никакое слово, – как вдруг внимание ее было привлечено необыкновенно яркой окраской морских волн. Сначала молодая женщина приняла ее за отблеск пурпурных лучей восходящего светила, но скоро ей пришлось убедиться в том, что какая-то особенная причина была виновницей странной окраски воды. Вокруг судна, насколько мог охватить взор, вся поверхность океана казалась залитой кровью, несмотря на то что поднявшееся довольно высоко солнце уже утратило свой пурпурный оттенок и обдавало палубу своими горячими золотистыми лучами.

– Что значит этот красный цвет воды? – с недоумением спросила молодая женщина Дика Сэнда, игравшего близ нее с своим маленьким любимцем Джеком. – Не получается ли он от каких-нибудь особенных водорослей, растущих на дне исключительно в этой полосе океана и случайно выброшенных волнением на поверхность?

Юноша внимательно посмотрел в указанном ему направлении.

– Нет, дорогая миссис Уэлдон, это не водоросли, а маленькие раки, которые покрывают поверхность воды и придают ей эту странную окраску, – ответил он ей уверенно.

– О, мама, сколько же их! – наивно вскрикнул ребенок. – Вот бы наловить нам для супа, мама. Я очень люблю раковый суп!

Дик громко расхохотался.

– Ты разделяешь вкус китов, милый Джек. Они особенно падки до этих раков, количество которых ты даже и представить себе не сможешь. Их здесь мириады мириадов, только в суп они не годны, к несчастью, потому что они так малы, что разглядеть их можно только в хорошее увеличительное стекло…

– В таком случае это скорее насекомые, чем раки? – заметила миссис Уэлдон, улыбаясь. – Надо позвать кузена Бенедикта. Ему представляется прекрасный случай увеличить свою коллекцию.

– Где, кузина, чем? – горячо воскликнул ученый, появившийся точно из-под земли около миссис Уэлдон. – Неужели новыми блохами? Или, может быть, вы нашли наконец того коколаша, которого обещает мне капитан вот уже целую неделю и которого я тщетно разыскиваю в самых отвратительных местах корабельного брюха?

Сопровождавший рьяного ученого капитан Гуль только пожал плечами.

– Если бы я предвидел счастье иметь вас пассажиром, мистер Бенедикт, я бы не преминул запастись всеми видами тараканов, прусаков, клопов и блох, которыми бы и наполнил приготовленную для вас каюту. Но так как вы явились на борт «Пилигрима» совершенно неожиданно, то уж, извините, приходится вам довольствоваться тем, что могу вам доставить, – хотя бы этих красных насекомых, которых вы можете набрать несколько бочек для своих коллекций!

– Где, где? – вскрикнул кузен Бенедикт, быстро вынимая никогда не покидающие его увеличительное стекло и запас длинных булавок. – Где вы видите насекомых, капитан?

– Да вот вокруг нас! Видите, сколько их. Вся вода окрашена на несколько миль вокруг судна… Очевидно, мы попали на пастбище китов, как выражаются матросы.

– Дядя капитан, – обратился Джек к моряку с чувством собственного достоинства, – зачем ты обманываешь нас? Дик говорил мне, что это не насекомые, а раки…

– Раки? – проговорил ученый с презрительной гримасой. – Раки! Фи, какая гадость! Есть из-за чего беспокоиться!

– Позвольте, дорогой друг, – подзадоривал его капитан, – какое право имеете вы относиться с таким равнодушием к этим существам, которые имеют шесть лапок так же, как и ваши шестиногие, и к тому же заслуживают названия членистых даже больше, чем иные насекомые, так как их членики отрастают, если случайно оторвутся, чего вы не сможете сказать ни про одного таракана или клопа…

Почтенный ученый остолбенел от удивления, слушая смелые научные выводы, импровизируемые капитаном. Одну минуту он даже колебался, но затем сознание своего достоинства, как специалиста, взяло верх, и он презрительно улыбнулся, укладывая обратно в футляр свою лупу.

– Раки всегда остаются раками… Они не стоят моего внимания.

– Позвольте, мистер Бенедикт, ваше равнодушие прямо преступно, – продолжал подшучивать капитан. – Как! Вы встречаете микроскопическое существо и не хотите даже поближе ознакомиться с ним? Я должен вступиться за обиженных вами раков. Я должен вам напомнить, что первая обязанность энтомолога…

– Я знаю обязанности энтомолога, капитан… Но знайте и вы, что я прежде всего специалист по шестиногим! Не забывайте этого и оставьте меня в покое с вашими презренными ракообразными.

– Вы бы рассуждали иначе, если бы были китом или кашалотом, – с напускной серьезностью возразил капитан. – Для них эти презренные ракообразные, как вы изволите непочтительно выражаться, являются тем же, чем для нас с вами является самый вкусный плюмпудинг. Целыми часами пасутся здесь наши любимцы, и когда мы встречаем подобное пастбище, то только успеваем приготовить гарпуны… Наша дичь уже ждет нас и так углублена в обжорство, что подпустит наши лодки чуть не вплотную.

– Неужели такие крошечные рачки могут накормить таких великанов, как киты? – с детским недоумением спросил Джек.

– Это нисколько не удивительнее того, что еще более крошечные зерна пшеницы кормят больших людей и маленьких мальчиков!.. Для нас с тобой пшеничные зерна размалываются в муку, из которой наш повар печет такие вкусные сдобные булочки, а для китов природа приготовляет вот эти мириады раков, которые попадают ему в пасть совершенно так же, как рис из супа попадает тебе в ротик. Только ты должен аккуратно кушать ложкой, а киту остается только рот раскрыть, и каждая волна вливает ему порцию ракового супа. А затем кит раздвигает внутри своей пасти ту массу упругих палочек, которые почему-то называли китовым усом и которые, в сущности, не что иное, как решетка, мешающая вкусной пище вылиться из пасти и направляющая раков прямо в желудок господина обжоры.

– И он глотает их целиком, со скорлупой, неочищенными? – с ужасом спросил ребенок, тараща глазенки на капитана.

– Да, голубчик, – смеясь, ответил Дик Сэнд, – у него нет заботливой мамаши, которая очищала бы для него кушанье, как для тебя очищают каштаны.

– А может, он хочет, чтоб больше было, – глубокомысленно заметил Джек. – Я всегда для этого ем виноград с косточками, хотя мамаша и не любит этого…

– И, наверно, не раз наказывала тебя за обжорство, так же точно, как и мы, охотники, наказываем прожорливых китов, подбираясь к ним с гарпунами, – смеясь, закончил капитан свое объяснение маленькому Джеку.

В эту минуту, как бы в подтверждение слов капитана, раздался крик матроса, стоявшего на носу брига:

– Кит справа, под ветром!..

Капитан радостно выпрямился.

– Ого, кит… Приятная новость!.. – крикнул он Дику и бросился на мостик за биноклем.

На расстоянии около трех миль впереди судна ярко-красная поверхность воды как-то странно волновалась, выдавая опытному глазу китоловов присутствие одного из гигантских млекопитающих, являющихся целью их экспедиций. Однако дальность расстояния мешала определить даже приблизительно число и разновидность предполагаемых животных.

Китоловы предпочитают так называемого «настоящего» кита, водящегося почти исключительно в северных морях. Эти животные обладают особенно толстым слоем жира под своей необычайно грубой шкурой и доставляют до ста и больше бочонков вытопленного сала, носящего специальное название – ворвани.

Но существуют еще две разновидности: кашалоты, из которых одни отличаются необыкновенно длинными спинными плавниками светлого цвета, имеющими некоторое сходство с парой крыльев и достигающими половины длины всего туловища, а другие обладают всего одним спинным плавником, но зато по своей величине и массивности мало чем уступают «настоящему» киту.

С напряженным вниманием наблюдал капитан Гуль за волнующейся поверхностью красных волн, и чем больше приближалось судно к предполагаемому животному, тем яснее выражалась на лицах китоловов та особенная, страстная жадность настоящих охотников, которая превращает самых солидных и спокойных людей в безрассудно увлекающихся юношей.

Говорят, что ни один часовщик не может пройти мимо стенных часов, не испытав желания непременно проверить или хотя бы завести их. Подобное же чувство пробуждается и в китолове, внезапно встречающем кита. Если верить утверждениям охотников, рассказывающих о том, что их волнение тем сильнее, чем крупнее дичь, за которой они охотятся, – то какой же страшной силы должно достигать волнение китобоев, охотящихся за животными, перед которыми даже слоны кажутся дичью скромной величины…

Немудрено, что охотничьи страсти капитана Гуля и его команды разрастались с каждой минутой тем неудержимее, что к ним примешивалось недовольство за неполный груз и надежда получить хорошую прибыль в случае его пополнения посредством удачной охоты.

Когда слабый, но попутный ветерок подогнал судно к предполагаемому киту настолько, что уже ясно стал виден фонтан, выбрасываемый из двух отверстий в его носу, командир «Пилигрима» обратился к Дику Сэнду, который так же, как и остальные пассажиры, последовал за ним на мостик, наблюдая не менее внимательно, чем сам капитан, за высоко поднимавшейся двойной струей воды.

– Это не «настоящий» кит, – убежденно проговорил капитан. – У того фонтан был бы выше и тоньше… Да и звук его напоминал бы быстро следующие друг за другом пушечные выстрелы. А эти фонтаны подымаются равномерно, почти без перерыва, и по гулу похожи скорей на отдаленный водопад… Не так ли, Дик?

– С вашего позволения, капитан, мне кажется, что мы имеем дело с кашалотом. Обратите внимание на прозрачность водяной струи, выбрасываемой животным. Она доказывает, что в ней больше воздуха, чем водяных частиц, а это всегда является отличительным признаком кашалотов.

– Пожалуй, что и так, – согласился капитан после нескольких минут внимательного наблюдения. – Теперь я и сам начинаю убеждаться, что мы напали на кашалота, пасущегося на красном лугу.

– Это животное необыкновенных размеров, – заметил Дик Сэнд. – По моему соображению, в нем не меньше тринадцати метров длины.

– Эх, кабы нам изловить парочку таких зверьков, – громко вздыхая, проговорил старик-боцман, не обращаясь ни к кому в особенности, но пользуясь своим привилегированным положением для того, чтобы приблизиться к мостику настолько, что капитан не мог не расслышать его возгласа.

Капитан понял тайный смысл этого пожелания и ответил ему почти бессознательно:

– Да и одного, пожалуй, хватило бы… У этого детины сала на сотню бочек наберется…

– А у нас всего ста восьмидесяти не хватает до полного груза, – поспешно ответил боцман, следуя за своим командиром, который перебрался с мостика на нос судна, чтобы лучше разглядеть интересующее его животное.

– Жаль только, что охота за такими громадными кашалотами – опасная вещь, капитан, – робко заметил Дик Сэнд, не без тревоги следя за разгорающейся охотничьей страстью всего экипажа.

– Да… пожалуй… – нерешительно отвечал капитан на замечание юноши. – У этих животных силы побольше, чем у нас с вами, Дик. И подвернуться под удар их хвостика никому не посоветую… Помните, Говик, как одно из этих чудовищ разбило лодку в прошлом году?.. Мы с трудом спасли экипаж, да и то весь израненный.

– Зато и выгода была немалая, капитан! – почтительно отвечал боцман. – На каждую переломанную ногу можно было наложить золотую перевязку…

– А рука срослась, капитан, – весело прибавил один из матросов, показывая свою сильную мускулистую руку. – Еще сможет и гарпун сбросить, и веслом управлять, когда понадобится удирать от такого зверька!

– А поймать его было бы лестно! – решил другой матрос, впиваясь глазами в темные очертания животного, начинавшие виднеться посреди красных волн.

Страсти охотников, очевидно, разгорались не на шутку. Да и могло ли быть иначе, когда перед ними плавал целый груз ворвани, которую, казалось, только взять да разлить по бочонкам…

Один из старых матросов влез на мачту и громко расточал оттуда похвалы размерам и спокойствию пасущегося кашалота. По его словам, ничего не было легче, как подкрасться на лодке к животному.

Капитан Гуль слушал все это, волнуясь не на шутку. С нетерпением кусал он кончики своих усов, не решаясь высказать громко своего мнения, и только украдкой поглядывал на миссис Уэлдон, как бы ожидая от нее разрешения исполнить всеобщее желание охотников.

Наивное восклицание маленького Джека прекратило напряжение и как бы узаконило припадок охотничьей лихорадки, овладевшей всем экипажем «Пилигрима».

– Мамочка, попроси дядю капитана поймать этого кашалота. Мне так хочется рассмотреть его поближе!

Обрадованный капитан даже крякнул от удовольствия и поспешил расцеловать ребенка, обещая ему исполнить его желание.

– Быть по-твоему, Джек! Поймаем тебе этого маленького кашалотика! Не правда ли, ребята? – обратился он к матросам, окружившим его тесным кольцом.

– Рады стараться! – весело откликнулись ветераны китового промысла.

– Маловато нас, капитан, – попробовал робко заметить Дик Сэнд, но увлекшийся охотник не обратил ни малейшего внимания на его слова.

– Пустяки, Дик! Справимся мигом. Я сам возьмусь за гарпун! Тряхну стариной в честь нашего молодого хозяина, – прибавил капитан, с комической почтительностью раскланиваясь перед ребенком. – А вы, братцы, сумеете справиться с веслами? Не так ли?

– О! Еще бы! – громко крикнули матросы, восторженно махая шапками в сторону, где все еще спокойно паслось гигантское млекопитающее, очевидно не подозревавшее близости охотников…