Несправедливость не всегда связана с каким-нибудь действием; часто она состоит именно в бездействии. (Марк Аврелий)
Проводив посетительницу, Вероника вернулась на кухню. Но не прошло и десяти минут, как она выглянула оттуда, встревоженная.
– Рекс! Рекс, где ты?
Пёс выскочил из-за кресла: уши веером, длинная морда улыбается во всю пасть. Кот, последовавший было за хозяйкой, фыркнул и шмыгнул обратно на кухню.
– Вот как, значит, – проговорила Вероника, глядя на гарцующего перед ней сеттера, такого ослепительно рыжего, что огонь в камине тускнел рядом с ним. Затем повернулась в сторону коридорчика, уходящего вглубь дома, и позвала: – Марк! Похоже, намечается серьёзная мужская игра!
– Иду! – отозвался густой голос, а минуту спустя показался и его обладатель. Он шёл, вытирая руки тряпкой. – Эх, снова вымазался морилкой!
– Я положила тебе перчатки, но ты…
– Но я всегда о них забываю, да. Зато какой красивый цвет получился! Потом зайди, глянь – не комод, а сказка.
– Обязательно полюбуюсь, пока ты с гостями будешь разбираться, – и Вероника со значением кивнула на пса, который снова растянулся перед камином, выжидающе глядя на хозяина.
– Однако! – Марк подошёл к сеттеру и запустил пальцы в блестящую красноватую шерсть. – Давненько мы с тобой на охоту не ходили, дружище…
– Ладно, у меня там овощи на гриле, скажешь, когда подавать, – чмокнув мужа в курчавую бороду, Вероника снова скрылась на кухне.
Тренькнул колокольчик над парадной дверью. Марк ещё минуту постоял, засунув руки в карманы брюк, затем не спеша вышел во двор.
Изумрудно-зелёный «бентли» затормозил у самого входа. Стекло водительской дверцы опустилось, и молодой человек приветливо осведомился:
– День добрый! Нам бы перекусить. Тут как, неплохо кормят?
– Пока никто не жаловался, – ответил Марк. – Наоборот, то и дело норовят переманить к себе нашего повара.
– Нам повар ни к чему, – весело сказал водитель, выходя из машины и разминая плечи. На нём были светлые джинсы и короткая кожаная куртка поверх пёстрой футболки. – Нам нужен только обед, и желательно быстро.
– Как скажете, – отозвался Марк. – Добро пожаловать!
Последняя фраза была адресована второму мужчине, одетому в строгий деловой костюм. Он выбрался следом за водителем, недовольно хмурясь.
Хотя вряд ли парень в косухе был его водителем. Во-первых, шофёры солидных людей одеваются по-другому, во-вторых, они были очень похожи, даже при значительной разнице в возрасте. Родные братья, не иначе.
Марк открыл перед ними дверь, но младший брат перегородил вход старшему, пальцем указывая на девиз под вывеской:
– Глянь, падре! Оказывается, не ты один обожаешь латынь!
Старший поморщился.
– Я же просил тебя, Родион… – процедил он с досадой и первым шагнул внутрь, обойдя брата.
Тот лишь хмыкнул в ответ и проскользнул следом.
– Это обеденный зал, – Марк показала вправо. – Вот меню, ознакомьтесь, пожалуйста.
Он взял папочку с барной стойки и протянул её старшему посетителю, но тот молча качнул головой. Младший с готовностью перевёл:
– На ваше усмотрение, лишь бы побыстрее. У нас очень мало времени.
– Хорошо, я сейчас спрошу на кухне, что готово. А вы пока присядьте у камина, – Марк показал влево.
Гости направились было в левую часть зала, но застыли на полушаге: им навстречу шествовал Рекс, грациозно переставляя длиннющие мохнатые лапы.
– Ирландец! – первым опомнился Родион. – Ущипни меня, падре – я, кажется, сплю! Красный ирландский сеттер, мечта всей моей жизни!
– Ещё и сеттер? – старший криво усмехнулся. – Я думал, «харлей» – твоя мечта. Ты уж определись, пожалуйста…
– Не бухти, падре, – парень не сводил восхищённого взгляда с пса, а тот гарцевал перед ним, дружелюбно помахивая хвостом. – Ты только посмотри, какая красота!
Но старший брат равнодушно прошествовал мимо пса и уселся в кресло у камина.
– Рекс, иди отсюда, не мешай гостям! – сказал Марк, вернувшись из кухни.
– Он нисколько нам не мешает! – заверил хозяина Родион и похлопал сеттера по холке. – Рекс! Отличное имя для такого красавца…
Марк сообщил гостям, что обед будет подан через десять минут, и предложил напитки. Пока младший возился с собакой, старший вертел в руках стакан, неодобрительно косясь на брата. В конце концов не выдержал.
– Сядь, пожалуйста, Родион. Нам надо серьёзно поговорить.
– Зачем, Глеб? – парень даже головы не повернул. – Я знаю, что ты собираешься мне сказать.
– И? – Глеб раздражённо барабанил пальцами по подлокотнику. – Каков будет твой ответ?
– Всё тот же. Я не вернусь в университет.
– С ума сошёл? Всего ничего доучиться осталось, полмиллиона вложено…
– Но я не хочу быть юристом, – морщась, словно от зубной боли, перебил брата Родион.
– Хочу, не хочу! – передразнил его тот. – Детский лепет, право слово… Ты ведёшь себя как ребёнок!
– Я был ребёнком, когда на юрфак согласился.
– А что изменилось? – Глеб всем корпусом подался вперёд. – Хочешь сказать, ты повзрослел?
Родион наконец повернулся к брату лицом.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду: деньги. Будешь попрекать меня квартирой, машиной, платой за учёбу. Что ты начинал с нуля, а я живу на готовом… Всё так, не спорю. Но разве это повод предавать себя?
– Это ты про бренчание на гитаре? – Глеб не удержался от злой усмешки.
Родион предпочёл пропустить её мимо ушей.
– Я собираюсь учиться, – твёрдо сказал он. – Буду поступать в консерваторию.
– Да ты музыкальное училище с трудом окончил!
– Дурак был. Но я подтяну гармонию и сольфеджио, подготовлюсь к экзамену – у меня есть ещё полгода…
– Надеешься, что я буду оплачивать репетиторов?
Младший набычился, но не успел ответить – хозяин трактира пригласил их за столик.
Яства, расставленные на белоснежной скатерти, благоухали так, что братьям стало не до споров. Едва покончив с чечевичным супом, они принялись за картофель с белыми грибами. Когда же трактирщик предложил десерт, Глеб снова помотал головой:
– Нет, спасибо, мы очень спешим.
– Всё настоящее – мгновение вечности, – не удержался Марк.
– Марк Аврелий… – по усталому лицу Глеба скользнула улыбка. – Ладно, тогда кофе, пожалуйста.
– Жена сейчас принесёт вам кофе. А я пойду погуляю с Рексом – волчком вертится у двери, непоседа!
– А можно мне с вами? – выскочил из-за стола Родион.
– Почему бы нет…
– Ты куда? – старший брат попытался остановить младшего.
– Погуляю десять минут, пока ты будешь пить свой кофе, – бросил тот через плечо, удаляясь вслед за трактирщиком и псом.
Выйдя за ворота, они повернули по широкой тропе в лес. Счастливый Рекс носился взад-вперёд, не менее счастливый молодой человек сначала бегал с сеттером наперегонки, а когда выдохся, пошёл рядом с Марком.
– Уф, наелся до отвала, не до бега… Ваш повар и вправду отлично готовит! – сказал он.
– Моя жена, – с гордостью уточнил Марк.
– Невеста Глеба тоже старается, даже на кулинарные курсы записалась, но получается пока не ахти…
– Дело в опыте.
– Позвольте не согласиться, – молодой бунтарь оказался на редкость хорошо воспитанным. А ещё ему явно хотелось выговориться. – Нужен ещё и талант… Зато моя будущая невестка – кажется, так называется жена брата? – обладает другим ценным качеством, в нашем случае куда более важным.
– И каким же? – участливо поинтересовался Марк.
– Терпимостью, в частности, по отношению ко мне, – Родион ласково потрепал за уши подбежавшего к нему сеттера, и тот, развернувшись, снова исчез в густом подлеске. А парень продолжил не без горечи: – Если б не святая Маруся, мы с падре давно бы разругались вдрызг!
Марк с любопытством глянул на собеседника:
– Если не секрет, почему вы так называете брата? Я сначала решил, что он католический священник, пока не заметил, как он реагирует…
– Ага, просто бесится! – кивнул Родион. – Я придумал ему это прозвище ещё в детстве. Понимаете, наши родители погибли, когда мне было всего десять. Меня вырастил Глеб. Учился, работал – и воспитывал меня, оболтуса. Он любит воспитывать, вы наверняка заметили. О женитьбе задумался, только когда я школу окончил. Отсюда и «падре»… Я прекрасно понимаю, чем обязан брату. Но разве это означает, что я всю свою жизнь должен прожить так, как он считает нужным?
Марк не стал отвечать – вопрос был риторическим. Лишь отметил про себя, что молодой человек действительно очень смахивает на сеттера: общительный, горячий, непокорный, но добродушный. А парень продолжал рассказывать, эмоционально жестикулируя:
– Меня всегда тянуло к музыке. Брат был не против – где-то вычитал, что игра на музыкальных инструментах развивает интеллект, и купил мне скрипку. Но когда я захотел сменить скрипку на гитару, разразился скандал! И пошло-поехало: Глеб попеременно махал то кнутом, то пряником, я бунтовал, но в конце концов сдавался… Поступил на юрфак, первый год даже пытался учиться, потом забил, чудом протянул ещё несколько семестров…Но больше не могу, честное слово, тошнит уже! Другое дело – музыка. Это… как дышать!
– Понимаю, – сочувственно покивал Марк. – Однако ваш брат считает это занятие малоперспективным?
– Блажь, которую я должен выкинуть из головы – так он считает, – Родион пожал плечами. – Не хочу с ним ругаться. Тем более, что действительно полностью завишу от него. Пока. Видимо, придётся становиться самостоятельным… prestissimo!
– Рано или поздно это должно произойти, – рассудительно заметил Марк. – Тут главное – не рубить с горяча, чтобы не испортить отношения.
– Думаете, я этого хочу – испортить отношения?
Так они беседовали, бредя по лесной тропе. Десять минут давно уже прошли. Парень, как это свойственно молодым, напрочь забыл о своём обещании. А Марк не стал напоминать. Знал, что старшему брату время ещё нужнее.
***
Глеб расслабленно смотрел на язычки пламени в камине, неторопливо попивая кофе. Принесла его хозяйка трактира, миловидная женщина. Представилась Вероникой. Держалась она просто, но в этой простоте не было ни капли фамильярности – скорее, заведомое уважение к каждому человеку, к себе в том числе. Она всего лишь поздоровалась с Глебом и спросила, чем ещё может быть ему полезна – но этого оказалось достаточно, чтобы он почувствовал неожиданный прилив уверенности в себе. Плечи сами собой расправились, разгладились даже вечные морщины на лбу!
Жаль, что таких женщин нечасто встретишь. Таких вот, способных вдохновлять одним своим присутствием. Зато снова вошёл в моду аристократизм – ему даже учат на курсах. Что ж, хорошим манерам можно научиться. А благородству, увы, никак – оно либо есть в человеке, либо его нет…
Он слышал, как Вероника прибирается за стойкой: звон посуды, шуршание полотенца – такие уютные, домашние звуки. Вероника… Хозяйке трактира удивительно шло её имя: если верить этимологам, это анаграмма от «icona vera» – «истинный образ». Да и первоначальная форма, «Ференике», то есть «приносящая победу», ей бы тоже подошла: такую женщину легко вообразить рядом с царём-воином, мудро правящую дворцом и столицей, пока муж защищает рубежи государства. Недаром его так любили Птолемеи: у ни царица, то Береника, на македонский манер…
О проекте
О подписке