Ноутбук привезли на следующий день. Полина нервничала с утра, боясь, что курьер приедет слишком рано или позвонит, и придется объяснять Глебу, что за звонки она принимает. Ее нервозность не осталась незамеченной – Глеб ласково поцеловал в макушку и поинтересовался:

– Что случилось? Ты какая-то бледненькая.

– Не хочу, чтобы ты уезжал, – собралась с духом Полина, – буду скучать по тебе.

Глеб улыбнулся и потянул ее за кудряшки.

– Что тебе привезти из заморских стран, любимая?

– Не надо мне ни украшений, ни туалетов хрустальных, ни платьев роскошных, – поддержала шутку Полина, – а привези ты мне цветочек аленький…

Глеб рассмеялся.

– Хорошо, привезу.

– А чудище какое-нибудь тебя не заберет? – поинтересовалась Полина.

Глеб внимательно посмотрел на нее.

– Нет, Поля, чудище меня не заберет.

– Тогда я спокойна.

Нетбук привез молодой парень в красной фирменной куртке. Он ловко распаковал коробку, включил компьютер:

– Операционная система – десятая, по умолчанию.

– А интернет?

– Подключайтесь хоть по вай-фаю, хоть напрямую.

– Пожалуйста, – взмолилась Полина, – подключите мне вай-фай, я сама не могу. Вот пароль, я записала на листочке…

И она протянула переписанный от руки логин и пароль, которые нашлись в документах на подключение интернета.

– Я не мастер, – засомневался парень, но за новенькую тысячную купюру передумал и выполнил Полинину просьбу.

После его ухода Полина обошла дом, закрыла все окна и двери и забралась с ногами в большое уютное кресло «для рукоделия», как она его называла – кресло, мягкие подлокотники которого были утыканы иголками с разноцветными хвостиками.

Экран нетбука засветился мягким синим светом, подключенная флэшка определилась.

Дрожащими руками Полина открывала папку за папкой, оттягивая момент знакомства с папкой «Семья». Глеб оказался предсказуем. В папке «Работа» лежали сканы документов, в папке «Контроль» – копии договоров, разложенные по датам. В папке «Фото» обнаружились чудесные черно-белые работы, которые на время заставили Полину забыть о своем расследовании.

Множество фотографий, запечатлевших простые и в то же время очень глубокие виды: сгорбленный котик, сидящий на полуразрушенном заборе, а за ними – покосившийся домишко с белеными стенами и крышей из камыша.

Кругленькая одинокая нерпа на мокром камне в окружении холодных пенных вод. Камни вокруг – словно спинки ее сородичей, некогда огромной стаи, исчезнувшей давным-давно.

Сморщенное крошечное личико младенца, ласково поддерживаемое сморщенными руками пожилой женщины, наклонившейся над ним: две стадии жизни, рождение и увядание, такие далекие друг от друга и такие родственные по сути…

Полина листала фото, чувствуя, как к глазам подступают горячие слезы.

Простенькие сюжеты, пойманные в чей-то объектив, вызывали в ней бурю чувств. Она интуитивно понимала, что ни секундой раньше, ни секундой позже этот кадр сделан быть не мог. Она чувствовала гениальную уместность каждой складки на воде, каждой тени на лице, каждого облачка на заднем плане, и эта ювелирная уместность тревожила ее до слез.

Это были фотографии, автора которых Полина готова была боготворить лишь за то, что он изредка нажимает на кнопку спуска своего фотоаппарата.

Этот неизвестный фотограф – кто он? Почему его фото Глеб хранит на своем компьютере уже несколько лет?

Ни малейшего указания на авторство Полина не нашла. На последнем фото женщина стремилась укрыться от дождя: она забегала по лестнице вверх, держа зонт над головой. Мокрые пышные кудри разметались, на плаще – потеки, на чулках – темные капельки.

Черно-белые фотографии, ведущие в жизнь.

Возможно ли, что это фото Глеба? Он когда-то увлекался фотосъемкой и забросил только после свадьбы – много дел, сказал он, не до хобби. И даже камеру куда-то задевал – может, и выкинул.

Если это его работы, то за него стоит бороться не из-за благополучия и сытой теплой жизни, а потому, что когда-то Полина сказала ему «да». Потому, что за привычкой видеть мужа утром и вечером скрывалась забытая ею любовь. Если это его работы, то Полина не имела права не влюбиться в него, потому что его взгляд на мир – ее взгляд на мир.

Антуан де Сент-Экзюпери говорил, что любить – это не значит смотреть друг на друга. Любить – это значит смотреть в одном направлении. Когда-то они с Глебом смотрели в одном направлении. А теперь – только друг на друга, и то мельком, за завтраком и ужином. Каждый день она видела Глеба и не видела его – кто он, ее муж, что он за человек?

Как она смогла потерять ключ к его душе? Как она посмела забыть про сокровищницу, ограничившись только разглядыванием ее фасада?

Полине стало стыдно. Она, волнуясь, засунула в рот кончик своего локона и принялась покусывать волосы – старая привычка.

Ее решимость крепла: никаких разводов, только борьба. Правильно сказала Марго – дура!

С таким настроем Полина открыла папку «Семья», и на нее посыпались, словно птицы, норовящие выклевать глаза женские имена: Мальвина, Светлана, Ангелина, Аглая…

Ни одна папка не называлась «Полина».

Ангелина. Несколько селфи на вытянутых руках: смеющаяся блондинка с лукавыми глазами. На другом фото – она с мохнатой собачкой в руках, потом – с сумочкой и в платье с биркой позирует у примерочной.

Аглая. В очках в красной пластиковой оправе. Девушка в стиле пин-ап: блузки в горох, бантики в черных волосах, челка «лопаткой», ярко накрашенный рот.

Светлана. Хрупкая, балетной внешности девушка в легких голубых, розовых и белых платьицах. В венке из ромашек, со скрипкой под нежным подбородком, ресницы опущены… У нее тоже собачка – только не мохнатенькая, а лысая и в пятнышках.

Мальвина. (Откуда такие имена, в смятении подумала Полина, открывая ее папку.) Молодая женщина восточной внешности, с ярким фентезийным макияжем. Она была запечатлена то в шелковом кимоно, шитом золотом, с крошечными чашечками в руках; то в прозрачных шальварах, изогнувшаяся в танце, с яркими браслетами на запястьях.

Полина снова кинулась шарить по папкам. В каждой, помимо фотографий, лежал еще и вордовский файл, где оказалась анкета каждой девушки. Домашний адрес, телефон, рост, вес, даже место работы – Светлана ожидаемо оказалась танцовщицей, Ангелина – фитнес-инструктором, а Мальвина – руководительницей восточного образовательного центра «Сакура-химэ».

Полина открывала файл за файлом, мысли в голове метались, как белки по веткам. Что все это значит? Эти женщины – какие-то особенные элитные проститутки? Или эскорт для состоятельных господ? Почему Глеб назвал их «Семьей»?

Может, они – специально обученные актрисы, изображающие умных красивых жен в заграничных командировках?

Эта мысль показалась Полине самой разумной. Глеб очень дорожил своим статусом и репутацией и всегда комментировал авто и жен своих коллег. Он считал, что мужчина должен гордиться двумя вещами: солидной и надежной машиной и красивой и умной женой. Обладателей спортивных авто и жен-моделей он считал глупыми прожигателями денег и жизни и финансовых дел с ними не имел. Неухоженную глупую жену и дешевое авто считал показателем неумения вкладывать капиталы.

Полина отодвинула нетбук и понеслась к зеркалу. Красота – на месте, фигура – подтянутая. Не зря же она крутится на этих тренажерах, как чертов хомяк в своем колесике!

А вот интеллект подкачал… Не сумела даже разобраться, сколько ядер ей нужно в процессоре! Не смогла сама подключить интернет!

Но – простите, – остановила себя Полина. Что-то тут не сходится… получается, что Глебу нужны две жены: одна на выход, а вторая дома? Ведь первые – и есть те самые «бабени», как он их именует, а настоящая женщина должна быть тылом и обустраивать уют дома, а не шататься по деловым встречам и рабочим мероприятиям! Зачем ему те, кого он презирает, – современные дамочки-щучки, в которых не осталось ничего от мягкости, нежности и теплоты истинной женщины?

У Полины голова пошла кругом. Или Глебу просто интересно с ними общаться? Они такие разные: от балерины до художницы.

Но почему тогда на них заведены анкеты с размерами одежды?

Вспомнив о размерах одежды, Полина снова притянула к себе нетбук. Под каждым разделом размеров были собраны ссылки.

Наугад ткнув на ссылку, Полина увидела сайт магазина, торгующего женской одеждой. Такие же ссылки на разные магазины были в остальных анкетах. Аглае Глеб подобрал строгие струящиеся платья сиреневых и синих цветов. Мальвине – почти викторианские платья в глубоких винных и сливовых оттенках. Ангелине – легкие лимонно-желтые и розовые платья, сшитые «колокольчиком». Светлане же – свадебное платье цвета шампанского, «русалочку», с потрясающей ручной вышивкой по лифу и спине. Платье это стоило таких денег, что Полина ахнула.

Почему он выбирал им одежду? Почему он их одевал? Почему Светлане было куплено свадебное платье???

Мелькнула отчаянная мысль: может, Глеб просто подбирал с их помощью платья для нее, Полины? Может, все эти наряды лежат в ее гардеробной?

Полина побежала в гардеробную и принялась выискивать похожие тряпки: она раскидывала плечики с шелестящими юбками, сдирала жалобно скрипящие платья с вешалок, сминала комьями и отбрасывала в сторону новую одежду, ношеную и не очень, с этикетками и без. В какой-то момент она ощутила приступ безумия: задыхаясь, стояла в полутьме среди растерзанных шкафов и полочек, а ее окружали разноцветные шлейфы, юбки и рукава, вышитые воротнички, пояски, цветочки, шарфы, узорчики. Все кружилось перед глазами, от запаха духов стало дурно – мерзкий, мерзкий удушливый ландыш!

Ни одного платья, похожего на те, что продавались по ссылкам, Полина не нашла.

И тогда она села на корточки, привалилась к стене и зарыдала.

Ее мирок рухнул именно тогда, когда она снова начала его ценить. Ее мужчина, о любви к которому она вспомнила, оказывается, жил какой-то тайной жизнью, где ей уже не было места. Уютный дом, полный лжи и равнодушия, – вот что за монстра она создала!

Как же тяжело было Полине! С какой ненавистью она рвала и комкала дорогие тряпки, попавшиеся ей под руку! Как будто они были в чем-то виноваты…

Через полчаса Полина выбралась из гардеробной. Опухшая, некрасивая, с заплывшими глазами и красным носом, она уселась подальше от зеркала и, шмыгая, набрала номер Марго.

– Полька! – ответила Марго почти сразу. – Как дела? Слушай, меня тут твой красавец довез до дома, как Буратину, я клянусь. У меня синяки по всему телу! Он у тебя всегда так водит, или это только мне так повезло?

Полина, собиравшаяся вместе с рыданиями вывалить Марго новости обо всех найденных уликах, вдруг насторожилась. Внутренний голос, удивительно спокойный, напомнил ей о том, как в действительности уезжала Марго – совсем не той «буратиной», какой хотела казаться…

И сказала:

– Марго, а посоветуй мне классного косметолога и парикмахера? Хочу удивить Глеба – сменить имидж, пока он будет в отъезде. Ну, ты понимаешь? Обновить отношения.

– Конечно! – моментально откликнулась Марго. – Есть куда номер записать? Диктую. А ты чего носом хлюпаешь?

– Простыла, – сказала Полина и приготовилась записывать.