«Людей смущает слишком большое количество физиологических подробностей», – про себя думала она. – Это как фотографии истертых и искалеченных пальцев ног после пуантов. Всё же есть некоторые нюансы и жизненные моменты, которыми не следует открыто делиться, а тем более выставлять их напоказ». Так и сейчас Полину смущал затянувшийся рассказ о результатах анализа крови, и ей хотелось как можно скорее поменять тему.

– Ты молодец, не сдаешься, и, я правильно тебя поняла, выздоровел? А что с музыкой? Где и с кем играешь?

Стас словно не слышал её реплик и повторившегося вопроса о музицировании. С ещё большим энтузиазмом и деталями, он смаковал свою болезнь. К счастью, в этот момент 45 street упёрлась в сверкающий огнями Time Square. Внезапно представшее пред глазами зрелище поразило обоих. На огромных рекламных экранах безостановочно транслировали анонсы будущих фильмов, а вперемежку с ними – рекламные ролики бытовой техники, которая непременно должна оказаться в доме каждого обывателя. Свет, шум, толпы людей.

– Странно это место выглядит вечером, – с искренним удивлением заметил Стас. – Как здесь красиво! – Словно ребёнок он поднял голову и с радостью смотрел на рекламу.

Иллюзорная идеальная жизнь влекла за собой, словно призывая: «Ты достоин быть на этом празднике! Купи себе новый смартфон и стань королём Вселенной. Обрети своё истинное счастье, и всё у тебя будет хорошо».

По ходу жизни так сложилось, что Поля не была падкой на рекламу. У неё не было свободного времени засиживаться перед экраном телевизора и смотреть нескончаемые пропагандирующие всякую ерунду ролики. Её сознание было светлым и не зомбированным скрытыми ходами и кодами маркетологов. От слишком интенсивного зрелища и быстрой смены образов, персонажей, действа у неё закружилось голова, и место всенародного восхищения ей сразу осточертело.

– Давай, сфотографирую тебя, – предложил старый знакомый.

– Будешь потом вспоминать, как мы с тобой по ночному Нью-Йорку гуляли.

Полина не отказалась, она уже полностью приняла правила, диктуемые Стасом, и решила на сегодня не перечить ему. «Фотографироваться? Хорошо, буду позировать».

А вокруг бурлила суматоха. То, что Полина на дух не переносила. Люди всевозможных национальностей суетно сновали туда-сюда, делали нескончаемые селфи, толкались и пытались поймать лучший кадр.

– Не люблю суеты – ни на сцене, ни в жизни. Идём поскорее, мне здесь не очень нравится, – попросила Полина.

– Да, ты права, это такое типичное туристическое место. Но его посетить надо обязательно, такого больше в мире нигде нет. Ты знаешь, – словно гид, ведя экскурсию, продолжал Стас: – В домах, на которых вывешены экраны, никто не живёт. Хозяевам этой недвижимости за рекламу такие деньги платят, что постоянные жильцы им попросту не нужны. Верхние этажи стоят пустыми. – Продолжал делиться ньюйорскими подробностями Стас, пока они спускались в метро. В это время из подземного перехода послышалась музыка.

– Хорошо играют, – заметила Полина.

– Эти? – с явным неудовольствием переспросил Стас. – Эти играют плохо. Даже ужасно! Неужели ты не слышишь?

– Мне показалось, что совсем не плохо, – попыталась хоть как-то реабилитировать свою репутацию Поля.

– Надо тебе показать, как нормальные музыканты играют. Ты не волнуйся, я тебя заведу в музыкальный клуб. Сравнишь их игру с этими и поймёшь, кто хорошие музыканты, а кто нет. Может, даже сегодня получится.

– Играешь там? – попыталась уточнить Полина, но Стас вновь не услышал её вопроса.

Когда подошёл поезд метро, и они удобно расположились в полупустом вагоне, мужчина рассказывал о чём угодно – о том, сколько бродяг и бедных живёт под землёй в метро, как их уважают и спонсируют на текущий момент успешные и богатые жители города, как и где бомжи получают бесплатные обеды. Рассказывал обо всём на свете, только не о музыке и своей карьере.

– Даже занятно наблюдать, как люди в костюмах подают просящим о помощи, – продолжал он. – Каждый из них боится, что однажды и он окажется на улице. Здесь действует только один закон – закон джунглей. Или ты, или тебя. В Нью Йорке его пока никто не отменял! – рассмеялся Станислав.

Полина улыбалась ему, их былая дружба восстанавливалась, и она сквозь шум поезда слушала его нескончаемые рассказы, а про себя радовалась: «Как хорошо, что я живу! Это такая радость, ехать сейчас в метро, и не где-нибудь, а под Нью-Йорком! Странно, но раньше никогда даже и не задумывалась – а наступит ли у меня такой день, когда жизнь вышвырнет на улицу? Нет, не наступит. У меня есть профессия, есть знания, наработанные навыки. Всегда найду работу, если и не танцевать, так обучать. Может, даже здесь, в этом городе, самом центре мира, нашла бы себе под стать работу педагога, а может и в труппу какую-нибудь приняли бы? Я так точно не пропаду!» – размышляла про себя Полина.

– У местных есть такое выражение: Shortcut, – перебил её мысли Стас.

– Прости, что есть? Какой cat?

– Нет, не кошка, а срезать. Местные говорят – обрезать или укорачивать углы, ходить как можно более короткой дорогой и не попадать в места большого скопления людей.

– Почему? – не понимая, о чём идёт речь, переспросила Полина.

– Чтобы не уставать. В этом городе надо делать как можно меньше ненужных движений, а то на работу и жизнь сил не останется… Ну вот, мы и приехали, выходим.

Полина совсем не следила, куда и как они направляются. Она полностью полагалась на своего старого знакомого и позволяла ему уводить себя в дебри «его города». Ведь у каждого местного жителя Нью-Йорка, Москвы или любого другого мегаполиса есть своё видение города, его достопримечательностей, архитектуры, самых красивых и знаменательных мест. Такой особенный «город» – с любимой панорамой, улицей или кварталом, двориком и скамейкой.

Выйдя на свежий вечерний воздух из метро, Полина просто опешила. Они попали в совершенно другой Нью-Йорк – спокойный, красивый и уютный. Это была та часть мегаполиса, каким его демонстрируют в сериале «Большой город» или других культовых фильмах. Идиллия, спокойствие, благолепие. С обеих сторон улицы стояли привлекательные дома, с маленькими лестницами, обрамлёнными овальными перилами, а перед ними ютились миниатюрные лужайки с красивыми цветами. Никакого движения машин, людей, только вдалеке одиноко прогуливающаяся дама преклонных лет с собачкой.

Вот в такой город и стремилась попасть Поля. Наконец-то исполнилась её заветная мечта увидеть тот Нью-Йорк, о котором она грезила ещё со школьной скамьи. Улица Montegue прямиком вела к променаде, излюбленному месту отдыха местных жителей. Всего несколько шагов и перед их глазами открылась очаровательная, притягивающая взгляд панорама вечно светящегося города. Остров выглядел безупречно! Гармония и величественность, даже фееричная, сногсшибательная красота эффектно нисходила с противоположной стороны канала. И это впечатляющее зрелище предстало только им двоим. На променаде больше не было ни души, только старые знакомые, почти случайно встретившиеся через много лет в другой части света. Дух захватывало. В ряд стоящие скамейки пустовали и приглашали забредших прохожих присесть, насладиться живописной перспективой. Стас наконец-то остановил свой монолог, галантно позволяя Полине спокойно созерцать и любоваться.

– Как здесь красиво! – вырвалось из её уст.

Стас улыбаясь посмотрел ей в лицо. Ему было приятно видеть искреннюю радость подруги.

– Как здесь спокойно и хорошо, – добавила она и после короткой паузы твёрдо сказала: – Хочу здесь жить!

Полина ещё немного помолчала, а затем меланхолично продолжила:

– А помнишь, как я в общежитии училища на какой-то свой день рожденья взбалмошно взобралась с бокалом шампанского на стол и громко так, уверенно и целеустремлённо пожелала сама себе, помнишь ту сцену? – Полина вдруг вскочила на скамейку, подняла руку вверх, словно держа бокал игристого, и театрально громко повторила фразу, сказанную почти двадцать лет тому назад: – Желаю себе танцевать в лучших театрах мира! Желаю себе много раз танцевать Жизель, Баядерку, Одетту – Одиллию, Аврору, Мари и другие ведущие партии. Желаю себе быть великой танцовщицей и великой возлюбленной! – Замерла и, смотря в даль, добавила: – А сегодня желаю себе жить в этом городе, жить именно здесь, в этом удивительном месте, здесь, у променады! Да будет так!!!

Стас даже зааплодировал, его тронула темпераментная и эмоционально глубокая сцена. А в глазах Полины выступили слёзы, и на лице появилась тень печали. Она понимала, что такие пожелания следует говорить себе, пока ты молод, полон сил и энергии. А чем дальше идёт жизнь, тем труднее великие желания становятся реальностью. Она спокойно спустилась и тихо попросила:

– Стас, можно мне секундочку побыть одной? Можно я здесь чуточку посижу?

– Да, да, конечно, наслаждайся, – ответил он и медленно отошёл вдаль.

Балерина задумчиво сидела и пыталась запечатлеть в своей памяти вид, раскрывающийся перед её глазами. Смотрела и запоминала, записывала образ панорамы острова в глубокие ячейки своей памяти. На душе было странное смятение чувств, как после удачного спектакля. Зрители стоя аплодируют, ты счастлива и в тот же самый момент осознаёшь, что всё то, что только что свершилось на сцене, больше никогда не повторится, не воскреснет и навсегда канет в лепту. На сцене повторения или copy/paste просто невозможны. Всё вершится лишь один, единственный раз.

Полина наслаждалась атмосферой исключительного уединения, глазами смаковала ночную панораму Манхеттена и про себя повторяла крылатую гётевскую фразу: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!».

Полина ещё долго оставалась неподвижной. Ночное спокойствие Нью-Йорка её заворожило и увлекло за собой. Никуда не хотелось идти, общаться и вести никому не нужные беседы. Здесь можно было оставаться и любоваться вечно. Даже не мечтать и загадывать желания, а умиротворённо радоваться тому, что ты просто дышишь. Быть собой.

Стас спокойно ожидал поодаль и размышлял о своей жизни. «Я попробовал. Решился, бросил всё и приехал сюда, в Америку. Удалось ли мне? Да, хрен знает. Сейчас это уже не имеет никакого значения, – думал о себе Станислав. – Красивый сегодня вечер получился, давно такого у меня не было. Что-то всё в работе и забываю про прогулки, которые в молодости так любил. А чего я вообще сам хочу? Полина вот знает, мечтает, а есть ли у меня какие-то желания, остались ли? Ай, всё это bullshit, разве можно о чём-то мечтать, когда тебе далеко за сорок?»

Пробирающий до костей северный нью-йоркский ветер не позволял слишком долго смиренно находиться в неподвижном состоянии. Становилось зябко и следовало уходить. Станиславу завтра на работу. Через пустынную променаду шли молча. Оставаясь при своих мыслях, они направились к Бруклинскому мосту.

– У меня такое ощущение, словно я в кино, – прервала молчание Полина. – Мы с тобой гуляем не по городу, а по какой-то огромной киностудии. И эти дома совсем даже не строения, а просто декорации. Только холодно как-то.

– Да, в этом что то есть, – вторил ей Стас:

– В этой части города практически на каждом углу снимался какой-нибудь культовый фильм. Посмотри туда, по левую руку, там, на другом берегу, на набережной, снималась последняя сцена войны банд фильма «Однажды в Америке». А напротив, справа, находится самая старая улица Манхэттена, Perpl. Её так назвали из-за ракушек, которые выбрасывало на берег, и издали они казались жемчужинами.

На Бруклинском мосту друзьям вновь повезло. По одной из главных достопримечательностей Нью-Йорка они шли вдвоём. Никаких встречных или попутных прохожих. Под пешеходным мостом сновали нескончаемые потоки машин, с обеих сторон раскрывалась панорама мегаполиса, а присутствовали на этом зрелище только они – Полина и Станислав. Холодный воздух веял в лицо, подняв плечи, оба ненароком сутулились и ускорили шаг.

– А ты знаешь, всё-таки музыка – самый жестокий бизнес, – дойдя до середины моста начал Стас отдалённо. – Всегда думал, что это оружие, биржа, наркотики, но нет – самый безжалостный бизнес в мире – это музыка.

Полина боялась посмотреть на него, спугнуть начало рассказа и, глядя вдаль, делала вид, что почти не слушает его.

– В Америку ведь я сбежал. Вероятно, тебя это удивит, но тогда, ещё в училище, я уже был женат.

Полина от удивления не удержалась, остановилась и посмотрела в глаза музыканта. Он говорил правду – искренне и откровенно.

– Как женат? – всё-таки не сдержала она изумления. – Ты никогда об этом не говорил! – И сразу перед её глазами встала подруга… – А как же Лиза? У вас ведь был такой бурный роман. Все думали, что вы поженитесь!

– Поэтому и не поженились, что я уже был в узаконенных отношениях. Только никогда не носил обручальное кольцо. Ошибки молодости, так сказать. Я приехал учиться из провинции, маленького городка, и там у меня жила жена. Да не только она, но и маленький сын. Ты думаешь, почему я так старался, работал на всевозможных работах, халтурил со всеми музыкантами, играл со всеми, кто только приглашал. Мне надо было семью содержать!

Попутчики словно окаменели на середине моста и мысленно перенеслись в прошлое. У обоих было такое странное ощущение, словно они попали в какое-то другое измерение, туда, где время попросту остановилось, замерло.

«Он был женат, был женат! – мысленно всё повторяла Полина. – Как это всё странно, даже не верится. Ведь он так красиво ухаживал за Лизой, одаривал её цветами и вниманием. А мы, все дурочки в училище, ей тогда так завидовали!»

Оставаясь на том же месте, они боялись посмотреть друг на друга и спасались пристальными взглядами вдаль. После недолгого молчания Станислав всё же продолжил свои откровения:

– Как только я сдал последний выпускной экзамен, мне нужно было поскорее вернуться домой. Никаких шансов остаться и жить отдельно не было. А потом, уже в моём родном городке, началась настоящая каторга. Учитель в музыкальной школе, частные уроки бездарям, подработки на дешёвых свадьбах. Как мне всё тогда осточертело! Малоприятную работу ещё как-то можно было бы пережить, если бы только моя Элиза была бы рядом.

Я места себе не находил без неё, и как было внутри тошно, стыдно. Мы ведь были настоящей идеальной парой! Только с ней мы так одинаково чувствовали музыку. А это так важно. Мне было это так важно!

Помню, у нас во время учёбы даже игра такая была – шли вместе на концерт, а потом долго обсуждали нюансы исполнения произведений. После одного концерта начинал я, после другого она. И всегда наши мнения совпадали. А если и не совпадали, тогда разговаривать становилось ещё интереснее. Полина, это так здорово, так интересно не о котлетах или о текущем кране весь вечер говорить, а о музыке беседовать. Общие интересы и взаимопонимание в своём деле так важны! Тогда, наверное, и все жизненные трудности не такими большими кажутся.