Глава 4. Пепелище

Обгорелый остов огромного дерева высился на холме, и ветер, срывая с земли покров седого пепла, овевал остатки черного ствола, словно окутывал бледным саваном.

Санька могла лишь гадать, каким это дерево было при жизни. Огромным. Исполинским! Должно быть, его крона покрывала добрую треть нынешнего пепелища. А ствол, судя по размерам того, что от него осталось, вряд ли обхватили бы, взявшись за руки, даже сто человек…

Невероятное, похоже, было дерево.

Как жаль…

Волк-заблудень, появившийся рядом с привычной внезапностью, встал на краю песчаного склона, закинул к небу морду и горестно завыл.

– Мама, что тут произошло? – расстроилась Альбинка.

И Санька не смогла сдержаться, ответила как есть:

– Что-то ужасное.

– Зачем они сожгли лес?

– «Они»? – задумалась Санька. – Почему ты считаешь, что кто-то устроил пожар намеренно? Может быть, случилось какое-то природное бедствие?

Альбинка, действительно, о таком сразу не подумала:

– Наверное, – согласилась без особой охоты. – Ударила молния… Сто тысяч молний ударило! – И вдруг ее осенило: – Ма-а-ам! Вот же она – работа лешей.

Санька стояла задумавшись, размышляла о причинах пожара. Катаклизм или все-таки умышленный поджог? Она не сразу сообразила, что имеет в виду Альбинка, поэтому переспросила:

– Работа лешей? Что ты имеешь в виду?

– Надо посадить новый лес, мам. Чего тут непонятного? Все же просто.

– Просто? – Санька тоскливо оглядела последствия пожара. – Это совсем, Аль, непросто. Это… – Она хотела сказать «непоправимо», но решила не расстраивать дочку столь категоричным выводом. – Я даже не представляю, как можно восстановить все это.

– У нас же теперь есть волшебный посох, и книги, и магия. – Альбинка не теряла надежд на спасение несчастного леса. – Ну, ма-а-ам. Ну, дава-а-ай.

А Санька в тот момент вспомнила последние записи из Листвяниного журнала: «Надежда еще теплится. Зола удобрила почву, ждать осталось немного…»

Зола.

Уж не про это ли место шла речь? Золы тут просто завались. Помнится, они с мачехой на даче тоже часто землю золой удобряли…

Так Листвяна надеялась возродить сгоревший лес?

Похоже на то.

Альбинка, пожалуй, права. Стоит попробовать…

И Санька кивнула:

– Давай попробуем.

У Листвяны в журнале было написано про саженцы. «Ложку живой воды на ведро… Саженцам дозреть неделю, потом в землю». Судя по всему, пропавшая лешая готовилась засадить горелый пустырь новыми деревьями. Возможно, если удобрять их живой водой, что-то и впрямь может получиться?

Интересно, где они у Листвяны, эти саженцы, о которых говорится в записи?

Вроде бы они с Альбинкой все постройки на лесном хуторке осмотрели. Хотя была еще лодочка. Куда-то на ней плавали

К странному куполу за деревьями.

Саньке не очень-то хотелось плыть туда, но иных вариантов, похоже, не было.

– Мам, что мы сажать-то будем? Давай сосны? Или елки? Вон их сколько вокруг? Хоть обсажайся.

– Нет, – покачала головой Санька. – Сейчас лето, Аль. Хвойные пересаживать уже поздно. Погибнут.

– Почему?

Санька подошла к растущей прямо на склоне молодой сосенке, показала дочери край ветки в смолистых отростках.

– Потому что они сейчас растут, набирают силы и очень не хотят, чтобы их беспокоили. Пересаживать их можно только самой ранней весной, когда вот эти штучки еще в рост не пошли. Видишь?

– Вижу.

– Или поздней-поздней осенью, почти зимой, когда деревца уже заснули.

– А что можно сейчас сажать? Березу можно?

– С лиственными деревьями, конечно, в этом плане проще, но сейчас и для них не лучшее время. Нужно будет возиться, постоянно поливать, следить, чтобы саженец на солнышке не подгорел. Было б нам нужно одно деревце – не проблема, повозились бы. Но нам необходим целый лес. Много-много сильных и здоровых молодых деревьев. Так что…

– Так что же мы будем делать-то? – Альбина непонимающе уставилась на Саньку. – То нельзя, се нельзя…

– Походим по лесу, приглядим подрост, отметим, где хорошие молодые деревца стоят, а осенью пересадим. Соберем семена с разных цветов и трав, чтобы засеять почву. И компостную кучу сделаем для удобрения. Работы хватит, не переживай.

– Ладно, – согласилась Альбинка. – Только семена собирать чур я буду.

– Хорошо, – не стала спорить Санька.

Они пошли обратно к домику, но в какой-то момент, видимо, не в ту сторону повернули. Сначала попадались все те же молодые елочки, потом ельник резко сменился сосняком. Тут бы и выйти к дому, но – нет. За соснами проблескивало лазурное небо. Белыми галочками мелькали чайки.

– Это не наша поляна, – озвучила очевидный факт Альбинка.

– Наверное, мы немного ошиблись. – Саньке категорически не нравилось слово «заблудились». Пойдем обратно.

– Давай не пойдем, – попросила дочка. – Давай посмотрим, что там?

Санька не стала протестовать:

– Почему бы и нет.

Судя по чайкам и прогалам, впереди находилось какое-то большое водное пространство.

Через десяток шагов тропинка окончательно истончилась.

Они прошли по пушистому мху, перебрались через пару поваленных деревьев, обогнули большой валун и вскоре оказались на берегу довольно просторного озера с широкой прибрежной полосой из белого песка.

– Тут как на море, мам. Пойдем купаться! – крикнула Альбинка и, на ходу сбросив обувь вместе с носками, босиком побежала к воде.

– Подожди меня. Не лезь в воду одна. Альбина!

Санька едва поспевала за дочерью. Ноги тонули в песке. Старый кроссовок, давно просивший каши, зацепился за скрытую в толще песка коряжку и разорвался окончательно. Санька споткнулась, грохнулась…

Хорошо, что мягко.

– Мам, ты чего? – Альбинка подскочила к ней, протянула руку. – Вставай.

Санька села, принялась сердито отряхивать колени.

– Ты зачем убегаешь? Знаешь же, что место незнакомое. Мало ли что в этом озере?

– Мы же лешие, мам. Нас тут никто не обидит, – повторила она почти дословно сказанное Ярой.

Санька поморщилась. Вывернула при падении щиколотку. Теперь болело. И правда, чего понеслась за дочкой, как угорелая? Надо учиться доверять этому лесу. И этому миру.

Им теперь здесь жить.

Подумав о будущем, Санька вздохнула. Здесь действительно хорошо, в любом случае лучше, чем в общаге с Андреем. И по отцу она особо скучать не будет, разве что по мачехе и по подругам. И по Наине Маратовне.

Что они все сейчас делают? Знают ли об их с дочкой пропаже? Наина Маратовна, наверное, думает, что они в Полянкино. А не позвонили – Санька обещала позвонить по приезду – мало ли по какой причине? Да и времени мало прошло. Сутки всего. А что будет через неделю? Начнут искать. Наина Маратовна, все еще уверенная, что Санька скрывается в ее родной деревне, еще раз позвонит. Не получив ответа, свяжется с односельчанами и поймет, что никто в ее дом так и не приехал…

А потом их объявят в розыск.

Санька еще раз вздохнула, решив не накручивать себя. В голове промелькнула злорадная мысль, что виновным в ее исчезновении скорее всего посчитают Андрея. Придется ему тогда несладко.

И пусть.

Она принялась размышлять о насущном, подсчитывать плюсы и минусы каждого мира.

В своем изначальном мире из основных плюсов: люди, которым не безразлична она и которые не безразличны ей. Всякие гаджеты и прочие плоды цивилизации – тоже хорошее подспорье, весомое. Из минусов: она там почти полный ноль – ни толкового образования, ни нормальной работы, жилье – халупа, муж – кухонный боксер. Бинго типовой неудачницы. А тут что? Тут работа. Не просто работа, а работа мечты! И жилье – дом в лесу, Санька о таком мечтала в детстве. Чтобы звери всякие приходили…

И вот тебе, пожалуйста, лес, полный волшебства, дружелюбные волки, ведьма-начальница.

Сказка, а не жизнь.

Из минусов: непонятно, сколько все это продлится. Вот вернется Листвяна назад и попросит их освободить помещение. Куда они пойдут? В заглохший «уазик»? И это полбеды, есть еще и другие минусы. Например, Альке в этом году нужно в школу идти. В первый класс. А тут что? Школа магии? Хорошо бы, если так. А вообще, надо будет у Яры на этот счет поинтересоваться…

И тут Санька подумала, как здорово было бы, если б можно было жить и работать тут, а в свой мир – нет, не возвращаться, – а иногда ненадолго заглядывать. Она бы тогда успокоила родных, что жива. Пусть считают, что она просто переехала работать за город. В какой-нибудь закрытый правительственный заповедник, типа Завидного. Работай она там, секретности никто б не удивился. Встречалась бы иногда с подругами в кафе или на дачах. Привезла бы сюда привычных продуктов, одежду, гаджеты. Хотя нет. Какой тут от гаджетов толк? Электричества-то, похоже, нет.

Надо будет у Яры уточнить…

И Альбинку она в школу устроила б. Привозила бы и увозила. На худой конец, сейчас есть домашнее обучение…

Эх, мечты-мечты!

– Ма-а-ам, ну мы купаться-то будем?

– Ты уверена, что нужно? – Санька придирчиво оглядела спокойную воду. – Вдруг там этот, из книжки, как там его… Коркодел?

– Который на крокодила похож? – хитро прищурилась Альбинка.

– Он самый, Аль. Помнишь, какие зубы?

– Но ведь нас никто не обидит, потому что мы – лешие? – в очередной раз напомнила дочка.

– Лешие, – согласилась Санька. – Но не водяные же?

– Мам, – Альбинка встала руки в боки, – ты переосторожничаешь. Прозрачная же вода. И жа-а-арко.

Санька сдалась.

– Ладно, уговорила. Только я первая зайду, все разведаю, и только тогда – ты.

– Хорошо. – Ответом послужили энергичные кивки и моментально отброшенная в сторону одежда.

Санька стянула дешевые джинсы, футболку, испачканную кровью у плеча. Бросила на песок рядом со старыми кроссовками, обновить которые теперь вряд ли представится возможным. И обувь! Имей она возможность ходить из мира в мир, она обязательно позаботилась бы и о новой обуви…

Стопы мягко утонули в песке. Внутри он был холодный и влажный. Вязкий. Санька, ойкая, – щиколотка продолжала болеть – дохромала до воды. По глазам резануло ярким блеском. Вода, прозрачная как слеза, искрилась в солнечных лучах. Ветер приятно освежал кожу. Под подернутой легкой рябью гладью виднелось изрытое барханами дно.

Мелко.

Санька прошла на несколько метров в глубину, но глубины пока что не нашлось. Все время было по колено. И если смотреть дальше, та же мель.

Идеальный детский пляж-лягушатник с чистой прозрачной водичкой.

– Аль, пойдем. Тут как раз для тебя, – позвала Санька.

Она обернулась и снова чуть не споткнулась обо что-то гладкое, размером с футбольный мяч.

Устояла. Глянула под ноги. Полузарытое в песок, на дне лежало нечто, напоминающее…

– Яйцо! – радостно воскликнула подоспевшая Альбинка. – Кто его снес, мам? Крокодил?

Санька пригляделась и поняла, что Альбинка права: под водой действительно находилось яйцо. Большое такое… Похоже на страусиное, только цвет какой-то странный, радужный в темно-лиловую крапинку.

И побольше страусиного-то будет.

– Не думаю, что крокодилье, – успокоила дочку Санька. Пошарила ногой вокруг яйца. Под пальцами в песке снова нашлось что-то твердое. – Та-а-ак… Вот еще одно. И еще.

Интересно, кто их тут наоткладывал?

Кто бы ни был, существо это должно быть довольно большим, так что из воды лучше выйти, вдруг оно уже рядом и решило, что на его кладку покушаются?

– Ма-а-ам! Быть может, это гигантской анаконды? – воодушевленно предположила Альбинка, но Санька не разделила ее энтузиазма.

– Нет. Не анаконды. Я надеюсь… Давай-ка на берег пойдем. А то…

Договорить она не успела. Над озером распростерлась огромная тень, засвистели крылья, ветер поднялся такой, что по глади побежали волны в белых барашках. Послышалась песня – просто мелодия без слов, довольно бодрая, если не сказать веселая.

Санька среагировала моментально: схватила за руку Альбинку и пулей вылетела на берег. Хотя толку-то? Существо, опустившееся с небес прямо на пляж, могло настигнуть их при желании и в воде, и на суше.

И прибить одним ударом.

Это была огромная птица в белом с радужной каймой оперении. Размером она, пожалуй, перегнала бы корову, но самым пугающим в ее облике были вовсе не габариты. И даже не гигантские серповидные когти.

Лицо.

У птицы было лицо. Почти человеческое: нос, губы, глаза. Вот только глаза, пожалуй, были чуждыми всему людскому. Желтые радужки, вертикальные зрачки…

А еще две руки. Птица оперлась на них, когда села на песок. На пальцах – тоже когти.

Покороче.

Санька узнала птицу. Совсем недавно ее в книге-бестиарии наблюдала.

Алконост.

Вроде дружелюбная. Не было в тексте о том, что она нападает на людей. Точно не было! А что было? Санька напрягла память. Вроде бы этот алконост яйца на морском берегу откладывает и охраняет их.

И поет.

Было во внешности удивительной птицы и нечто неутешительное.

– Бедная… – произнесла грустным шепотом Альбинка.

Санька поняла, что дочка имеет в виду, потому что тоже заметила.

На руке алконоста, там, где человеческая кожа еще не сошлась с перьями, проступал сильный ожог.

– Она пострадала в том пожаре, – догадалась Санька и подумала: «А ведь в нем, наверное, пострадал много кто еще. Нужно выяснить причины возгорания и сделать все, чтобы оно не повторилось…»