Глава 3. Что скрывает лес?

Теперь это был не совсем пень.

Это было явно что-то живое…

Кто-то живой!

Горели в темных впадинах глазниц ягоды-глаза. Щерилась в улыбке зубастая расщелина – пасть. Торчали уши – то ли сучки, то ли листья. Хвост, как еловая ветвь, мел землю.

Какое-то время существо формировалось из пня в животное, кривилось, корежилось, пока, наконец, не обрело знакомую форму.

– Да ты на волка, что ли, похож? – изумилась Санька.

Вчерашняя оторопь перед непонятным полупнем-полузверем, крадущимся в сумерках по их с Альбинкой следам, прошла. «Они смирные», – говорила про заблудней Яра, и ей отчего-то верилось.

Волк сел на полянке, склонил набок серую голову, посмотрел внимательно, без злобы.

– Мама, волк! – восторженно крикнула Альбинка. – Я же говорила тебе, что их приручать можно.

– Погоди ты приручать, – приструнила ее Санька, внимательно разглядывая странного зверя. – Он, похоже, уже до нас тут прирученный. – Она вспомнила события прошлой ночи, нахмурив брови, строго поинтересовалась у животного:

– И зачем, скажи на милость, ты нас завел сюда вчера? Еще и в домике запер. Я слышала, как ты на крыльцо взошел и к двери привалился, чтобы мы не сбежали.

Зверь-пень чуть заметно вильнул пушистым хвостом, словно извиняясь за причиненные неудобства. Потом кивнул головой и попятился.

Снова кивнул и опять попятился.

– Мама, он нас за собой зовет. Пойдем? – догадалась Альбинка.

– Я одна схожу, а ты тут посиди, подожди, – распорядилась Санька, но, подумав, решила не оставлять не в меру любопытную дочку одну. – Ладно, пойдем. Только, чур, слушаться, не шуметь и не сбегать.

– Обещаю.

Заметив, что за ним следуют, волк-пенек радостно подскочил на месте и отбежал к терраске, после чего, распластавшись на земле, заполз под нее, повозился там некоторое время и выбрался, сжимая в зубах какую-то длинную палку, увенчанную странным навершием. Кольцо из золотистого материала, похожего чем-то на медь, замыкало в себе ограненный тусклый камень. Под кольцом кудрявились завитки узора, выполненного из совершенно иного, еще более непонятного голубого металла.

Волк положил палку к Санькиным ногам.

Да это же посох!

Санька осторожно взяла его. Довольно увесистый. И, самое удивительное, – стоило только прикоснуться, как камень в навершии начал едва заметно светиться.

Заблудень в очередной раз вильнул хвостом. Теперь удовлетворенно. После этого снова кивнул лобастой башкой и незаметно исчез, стоило Саньке на секунду отвлечься.

– Ух ты, мама, как здорово, – восторженно выдохнула Альбинка. – Как думаешь, эта штука волшебная?

– Скорее всего, – не стала спорить Санька.

– И как с ее помощью колдовать?

– Не знаю пока. Завтра у Яры спросим.

– Скорее бы уж завтра, – мечтательно протянула дочка. – Наколдуем чего-нибудь. Как думаешь, можно будет конфет наколдовать и альбом с фломастерами? А то рисовать хочется.

– Думаю, доченька, это так не работает, – помотала головой Санька. – Знаешь, я даже не уверена, что в этом мире существуют фломастеры.

– Но конфеты-то должны быть? – возразила Альбинка.

– Должны, – согласилась Санька. – Но думаю, что с ними проще, и наколдовывать их не обязательно. Наверняка можно просто купить.

– Когда?

– Когда мне жалование за работу дадут. Зарплату.

Альбинка сложила все в голове:

– Ясно. Тогда будем ждать, когда дадут.

– Я буду не просто ждать, а работать, – уточнила Санька.

И тут назрел новый вопрос:

– Мам, а как в лесу работают?

– Следят. Оберегают, – повторила Санька наставления Яры.

Дочка не унималась:

– А как следят? Вот мы сейчас на ту елку глядим, это мы следим или не следим?

– Следим, наверное. – Санька и сама уже задумалась над этим. Помнится, ведьма посоветовала заглянуть в какие-то Листвянины записи. В «журнал». – Но мы это обязательно уточним. Почитаем, что там предыдущая лешая в специальном журнале записывала. Только для начала давай до конца осмотрим территорию вокруг домика? Поищем, есть ли тут баня или душ…

– …и туалет, – радостно добавила Альбинка.

– И туалет, – согласилась Санька.

Туалет нашелся первым.

Сколоченный из тонких бревнышек, он до боли напоминал ту нехитрую постройку, что часто встречается в нашем мире вдали от цивилизации и центральной канализации. Не удивил, в общем.

А вот помывочное помещение оказалось поистине интересным.

Санька едва заметила его в отдалении, рядом с небольшим скальным подъемом. Вернее, не заметила, а услышала, как журчит, сбегая по камням, вода. «Ванная», так Санька назвала это странное сооружение, имела три хлипких стенки и крышу. И дверцу, за которой, если заглянуть внутрь, пряталась окруженная круглыми камнями яма с водой. Эту воду обеспечивал стекающий по четвертой, «скальной», стенке ручеек-водопадик. Он питал яму-купель, которая, переполняясь, отправляла излишки воды по тонкому желобку куда-то в мох.

– Буду тут сегодня купаться, – в предвкушении хлопнула в ладоши Альбинка.

– Я тоже не откажусь, – разделила ее планы Санька.

Тронула воду – надо же, теплая. Аккуратно лизнула палец – и солоноватая. Минеральная, наверное. Хотя по вкусу чем-то напоминает кровь.

И все же есть в этой воде что-то манящее, притягательное.

Саньке черпнула полные пригоршни из купели, плеснула на лицо. Сразу взбодрилась, будто чашку хорошего кофе осушила.

– Пошли дальше смотреть, – окликнула Альбинка. – Тут дрова лежат, а тут сарайчик, а тут даже несколько грядок есть, как у бабы Ларисы на даче.

– Грядки – это хорошо, – отозвалась Санька, затворила дверь «ванной», подхватила посох и пошла на дочкин голос.

Альбинка уже исследовала огород и переместилась куда-то дальше.

– …а тут озеро. Ура! Можно плавать! И мосток есть. Ай, тут ужи!

Санька поспешила на голос. Озеро, плаванье, ужи. Альбинку иногда нельзя оставить буквально ни на минуту. А вдруг там не ужи? Другие змеи?

– Аль, иди-ка сюда. Не отбегай от меня далеко, пожалуйста.

Дочка тут же появилась. Довольная, в предвкушении приключений. Резко остановившись перед Санькой, она вдруг изумленно округлила глаза:

– Ма-а-ам? А с лицом твоим что случилось?

– А что с ним? – Санька испуганно приложила ладони к щекам.

– Твой синяк почти пропал.

– Правда?

– Ага. Вода, наверное, волшебная, – буднично сообщила Альбинка, маня за собой. – Ну, пошли! Пошли скорее озеро смотреть. Такое красивое!

Дочка не обманула. За песчаной горкой, поросшей юными сосенками, лежало маленькое озеро. На темной глади качалась лодочка, привязанная к торчащей из воды коряге.

Озеро выглядело совсем небольшим. Дальний берег частично скрывали ивы, за ними острыми пиками стояли на страже ели, за которыми виднелось что-то округлое и неясное.

– Сплаваем туда? – с надеждой спросила девочка.

В тот момент Санька не была готова отправиться и посмотреть. Она крепко сжала в руке посох, врученный ей заблуднем. Сказала Альбинке:

– Не сейчас. Идем-ка домой.

– Почему домой? Тут же интересно?

– Интересно и неизвестно. Надо сначала заглянуть в Листвянины записи, выяснить, куда можно ходить, куда нельзя. Про зверье местное почитать, мало ли кто тут водится? – принялась разъяснять Санька.

На моменте про зверей Альбинка, наконец, согласилась, что вернуться домой – не такая уж и скучная идея.

– Можно я сама прочитаю тебе про зверей?

– Можно, доченька.

Санька сжала свободной от посоха рукой теплую детскую ладошку и отвела дочку обратно, к жилой полянке.

В домике царила прохлада. Печь, наконец, остыла, и Санька задумалась о том, что неплохо было бы ее снова немного растопить.

Хотя лучше это сделать ближе к ночи, сейчас еще тепло.

Она открыла секретер, взяла с внутренней полки лохматый Листвянин журнал, распахнула последнюю страницу. На пожелтелой, разбухшей от сырости бумаге вились синие записи. Почерк оказался вполне разборчивым, понятным. Санька в очередной раз подивилась тому, что она не просто понимает язык, но и может читать на нем.

Писать, наверное, тоже получится – надо будет проверить.

Санька наивно надеялась вычитать в журнале четкие инструкции и рекомендации, как жить в лесу, но написанное более всего напоминало обрывки размышлений из личного дневника вперемешку с непонятными «садово-огородными» советами: «Ложку живой воды на ведро. Полив. Бурка теперь приходит в десять. Саженцам дозреть неделю, потом в землю. Блуждающие огоньки – суп из рыбьих костей. Обпилить после урагана…»

Обнаружить в невнятном потоке фраз однозначный смысл сходу не вышло, но последний абзац насторожил.

«Мандрагоры кричат у западной границы. Быть тише. У Д.Ж. появился второй лист. Надежда еще теплится. Зола удобрила почву, ждать осталось немного. Я смогу все испра…» – дальше послание обрывалось.

Интересно, почему?

– Мам, кто такой ин-дрик? – оторвала от размышлений Альбинка.

– Какой еще индрик? – не сразу врубилась Санька, потом перевела взгляд на книгу, лежащую у дочки на коленях.

«Бестиарий», – так назвала ее Яра. Книга явно старинная. Очень старая! Страницы сомкнуты двумя тяжелыми переплетными крышками. Каждая из почти сантиметровой в толщину доски и обита кожей. По коже золотое тиснение. На развороте, который открыла Альбинка, широченные узорчатые поля…

Санька вспомнила, что в музее, куда они ходили с подругой Верой на выставку первопечатных книг, им рассказывали, зачем древним книгам надобились настолько широкие поля. В далекие времена, когда часты были пожары, а книги были редки и не всякому доступны, эти широкие поля и толстые переплетные крышки с надежными замочками-запорами спасали их от огня. Книгу запирали – стискивали плотно-преплотно страницы. Так, что воздух не попадал между ними, и жадное пламя глодало лишь внешние края. Потом, когда книгу отыскивали на пепелище, обгорелые части страниц обрезали по краю, удаляя часть узорчатых полей, а не сам текст. Все переплетали заново…

И в этом мире, похоже, действовали так же.

– Вот он, индрик. – Альбинка ткнула пальцем в картинку с существом фантастическим, но хотя бы знакомым. – На единорога похож.

– Точно, похож, – согласилась Санька, прочитала: – «Разновидность единорога» там внизу подписано. Неужели тут и единороги водятся… – протянула с сомнением.

– Ой! А эта… Смотри, какая страшная.

Дочка опасливо ткнула пальцем в изображение необычной птицы с человеческой головой.

Точно такую же птицу Санька видела в альбоме с репродукциями картин Васнецова. Коллекционное издание, дорогие и глянцевое, было у нее любимым среди всех подобных книг в библиотеке мачехи. Полотно с сирином и алконостом, таинственными дево-птицами райского сада, всегда бросалось в глаза.

Судя по мрачному лицу и пестрым перьям в темной гамме – тут тоже сирин.

Санька пробежалась взглядом по строчкам с витиеватой буквицей в первом абзаце. Если верить тексту, сирин – птица нелюдимая, коварная и опасная. Пения ее ни в коем случае слушать нельзя. Голосом она усыпляет, но поет крайне редко – за жизнь пару раз. Санька оглядела суровое красивое лицо, холодные глаза, могучие лапы с крючьями когтей. Одно слово – хищник. И хищник страшный!

На следующей странице обнаружился алконост.