Первая любовь последнего лета

(на реальных событиях)

Ольга Тушнова @vogidaniichudavsegda

 
Пролог
 

Это лето должно было стать последним летом моего детства. Осенью мне исполнялось пятнадцать, а это означало, что поездка в пионерский лагерь будет точно последней.

В мечтах своих я давно видела себя настоящей пионервожатой, тем более что в прошлое лето вполне официально была в качестве её помощницы. Но в этом году что-то пошло не так. Может, мама припоздала с получением путёвки, а в это время нашёлся кто-то более шустрый на места вожатых и их помощников. Пришлось ехать хоть и переростком, но обычной пионеркой…

…А вот и я. Дылдообразный подросток с двумя закрученными в ракушки косичками и дурацким, неумело замазанным маминой крем-пудрой, прыщиком на левой щеке. Со стареньким фибровым чемоданом с металлическими уголками и наклейкой имени и фамилии на его, видавшем виды, боку. Стою у автобуса рядом с мамой, то и дело пытаясь шёпотом ей втолковать, что давно могу обходиться без её наставлений. И даже имеющая свою маленькую тайну. Почему, например, я сегодня чуть не проспала?

А проспала я потому, что вчера меня со случайного, но самого настоящего свидания по-настоящему провожал взрослый парень Сергей. И что стояла я с ним до полуночи в подъезде, пользуясь возможностью, тихо открыв дверь, незаметно шмыгнуть в свою комнату. А потом ещё полночи не спала, вспоминая всё, произошедшее со мной недавно.

Честно говоря, после этого мне уже не очень-то хотелось и в лагерь, но делать было нечего: деньги за путёвку уплачены, а вещи – собраны.

Конечно, я сказала Серёже, что уезжаю, что ничего не изменишь, но он ответил, что мы можем переписываться. Поэтому уже утром я собрала в доме все конверты с марками, нашла самую толстую тетрадь и вытряхнула из портфеля все имеющиеся в нём ручки.

А сейчас стояла, как пришибленная, глядя на своих будущих соотрядников, мыслями пребывая совсем в другом месте. Может быть, в том, где мы стоим с Сергеем в свете уличного фонаря без слов, смотрим друг на друга, словно пытаясь запомнить черты лица каждого перед пусть и недолгой разлукой…

Наконец, мама сказала:

– Ну всё, мне пора! Веди себя прилично. Пока, в выходные постараюсь приехать… – и, чмокнув меня напоследок, зацокала каблучками в сторону работы.

Эх, мама! Если бы ты только знала, о чём думала тогда твоя дочь! Что весь её дневник исписан стихами любимых авторов – Асадова и Ваншенкина, а самый дорогой, пусть и о мальчике, – «Он был грозою нашего района…", ещё сейчас и судьбоносный. Потому что дочь твоя, возможно, именно сейчас, как и её любимый герой, так же тихо уходила из детства…

 
Глава I
 

Письмо Серёже я начала писать ещё в автобусе. Устроившись на задних сидениях, чтобы мне не мешали. Хотя и мешать-то особенно было некому: все соотрядники младше меня на два, а то и на три года и то ли стеснялись заговорить со взрослой, как им казалось, тётенькой, то ли не знали, о чём. К тому же, вожатая предложила всем спеть хором, и ребята мгновенно потеряли ко мне и без того небольшой интерес.

Мне же просто не терпелось рассказать своему новому другу обо всех переживаниях, а особенно сном, которым я позже поделюсь и с вами.

Я быстренько набросала черновик письма, закрыла тетрадь и, сделав вид, что очень хочу петь, присоединилась к хору, вовсю распевавшему популярную песенку о сбежавшей от кого-то там электричке. Песня сменилась другой – «Солнечным кругом», потом «Катюшей», а там перед нами и любезно распахнул ворота любимый «Орлёнок».

⠀

Нас расселили в длинные щитовые домики типа палаток, о которых напоминали опускавшиеся на ночь брезентовые шторы. По сравнению с прошлогодними настоящими палатками, это было не так романтично, но имело и свои преимущества. Внутри достаточно вместительно и даже уютно. Все девочки в своём строении, мальчики – в своём. С нами – вожатая, с мальчиками – воспитатель.

Это сегодня я, грамотная и подкованная, могу о многом рассуждать. Например, о том, что всем наша система воспитания была хороша. Одного лишь она не предполагала, а может и не хотела, нам привить: того, что каждый из нас имеет право на личное пространство.

И, наверное, была права, потому что когда мы все товарищи и братья, у нас не должно быть друг от друга никаких секретов. Кто-то, может, этому и противился, а кто-то понимал и буквально. Чаще именно такое понимание было во всём: положат тебя, скажем, в больницу или вот как сейчас – отправят в пионерлагерь – у вас на двоих одна тумбочка. И непонятно: неужели в стране развитого социализма напряжёнка с пиломатериалами, чтобы наделать этих тумбочек в достаточном количестве? Оставалось радоваться, что хоть кровати были разными, а то так со временем можно было докатиться и до соседа в ритуальных принадлежностях!..

Нет! Соседка по тумбочке и кровати напротив досталась мне замечательная. Девочка по имени Лариса с симпатичной причёской – хвостиком на одну сторону. Я даже сразу не заметила, что под платьем с длинными капроновыми рукавами у неё просматриваются рубцы от ожогов.

Позже Лариса мне рассказала, что ей не было и восьми, когда она крутилась возле отца, занимавшегося машиной в гараже у дома. Он слил остатки бензина в ведро и, лёжа под машиной, варил днище. Как вышло, что на Ларисе вдруг загорелось платье, потом так никто и не понял. Далее – фильм ужасов. Отец Лары, не в состоянии быстро выбраться из-под машины, закричал жене, та выскочила из дома, увидела горящую дочь и окатила её из ведра (как думала, водой)!..

Лариса чудом выжила после множественных ожогов тела. Мне было её искренне жаль, ведь она была почти инвалидом. Даже скорее не инвалидом, а образцом халатности своих родителей.

Этим летом врач посоветовал отправить им дочь в лагерь для адаптации в социуме. И, несмотря на свою беду, Лариса оказалась довольно общительный девочкой, рассказав мне (по секрету, разумеется) обо всём в первые же дни знакомства. За такую откровенность я тут же посчитала её подругой и подумала, что вполне могу доверить и ей свой секрет. Один. Но главный.

Возможно, это было одной из моих ошибок…

Откуда мне, пусть и достаточно неглупой девочке, было знать о внутренних переживаниях подростка, попавшего в такую ситуацию? О том, что иногда люди ломаются от осознания своей неполноценности, особенно видимой? Тут ещё вопрос, кто кого перехитрил: Лариса, затаившись на время и слушая мои секреты с высунутым от интереса кончиком языка, или я, слегка приукрасив их и надеясь, что друг – он и в Африке друг?

К чести доблестных работников советской почты, в те времена она работала как часы. Не прошло и трёх дней, как мне от Сергея пришёл ответ.

⠀

Возможно, Серёжа просто поступил так же, написав и отправив письмо заранее. Оно в любом случае бы дошло, так как, несмотря на расхожее название, пионерлагерь «Орлёнок» у нас в области, к счастью, один. Но всё равно, каковой же была моя радость, когда я получила это послание! Я и прижимала его к себе, и гладила, и нюхала, и даже целовала.

А потом я ничего не придумала лучше, чем показать его Ларисе…

 
Глава II
 

Сбежать и посекретничать с Ларисой мы решили во время тихого часа, когда все девчонки уснут. В другое время в палатке постоянно кто-то да находился. А стоило где-то уединиться, как тут же находился тот, кто задавал этот дурацкий вопрос: «А что это вы тут делаете, а?»⠀

Через полчаса, услышав, что вожатая уходит, мы тихонько встали и осмотрелись. Девочки спали. Мы сложили валиками одеяла, придав им вид лежащего под простынёй человека, и тихонько выскользнули на улицу.

⠀Решив, что самым удобным местом будет стадион, мы побежали в его сторону. Прийти туда во время тихого часа вряд ли кто-то мог. Немного нас с Ларисой смутили набежавшие вдруг тучки, но мы решили, что успеем.

Поудобнее устроившись на лавочке, мы обнялись, как заговорщики, накрылись Лариной кофтой и я начала читать. Иногда своё чтение я прерывала пояснениями из предшествующих и дальнейших событий. Примерно, так…

⠀

День до отъезда.

…Как это обычно бывает, всё вышло совершенно случайно. По соседству со мной жила не то чтобы подруга, – так, девушка Люда. Семья у неё пьющая, а сама Люда хоть и всего на год-полтора меня старше, рано вкусила все прелести, возможно, и взрослой уже жизни. Вела себя раскованно, свободно, порой даже вызывающе.

Меня воспитывали не недотрогой, просто вовремя подсказывали (особенно тётя), что хорошо, а без чего пока можно и обойтись. Но именно это «без чего пока», одновременно пугая, больше всего меня в соседской девушке Люде и манило. Много позже я поняла, что таковыми в науке жизни были мои первые университеты.

За «проколы» я не боялась – их и не предполагалось. Для этого я была достаточно себе на уме и кое-что в жизни понимала. Например, что дети, если и находятся в капусте, то при обязательном участии двух разнополых участников поисков их в том огороде.

Мама же моя, из-за не самой благоприятной репутации соседской семьи, запрещала мне с Людой дружить, но в этот день я не просто её ослушалась. Я привела Люду домой. Правда, незаметно за ней посматривая. Как многие дети из семей, где воспитание детей не на первом месте, Люда имела одну плохую черту – могла взять то, что плохо лежит.

⠀

Причина ослушания была самой банальной. Встретив меня во дворе с буханкой хлеба, Люда так запросто, как умела только она, сказала:

– Привет! Слушай, пойдём со мной вечером в парк на танцы?

Признаться, я никогда там раньше не бывала. Но мама работала во вторую смену, отец днём раньше уехал на рыбалку, а брат был у бабушки. Если повезёт, я могу прийти домой даже раньше мамы. Так почему бы и не сходить? И я согласилась.

Разумеется, как только мы вошли в квартиру, Люда тут же почувствовала себя в ней хозяйкой. В ход пошли термобигуди, вся мамина косметика и гардероб. Однако, просчитав возможный риск столкнуться с мамой нос к носу вечером, лично я не стала ни краситься, ни завиваться. Поплевав, как тогда было принято, в «Ленинградскую» тушь для ресниц, нанесла лишь парочку мазков. Заплела две косы и заколола их с двух сторон шпильками, как девочка-гимназистка, придав форму рулика.

И вещи одела всё-таки свои, не отказавшись разве что от босоножек. В моду входила платформа, о которой мне пока можно было мечтать. А у мамы уже такие были. Снять же их и одеть перед дверью спрятанные под лестницей свои мокасины, дело пары минут.

Зато Люда расфуфырилась, как в ресторан. А чего ж не расфуфыриться-то, если даром? Тёмные локоны, ярко-алые губы и ресницы метёлками под бровь. Просила ещё дать ей надеть белую гипюровую блузку, но она была пока ещё мамина, хоть и моя выходная, а Люда уже курила, и я не рискнула. Мало ли, прожжёт ещё, или сама кофта дымом пропахнет.

Придя в парк, я стояла, как очумелая, чувствуя себя во всём этом действе совсем чужой. Молодые ребята и девчонки здоровались, обнимались, дурачились, бегая друг от друга или прячась за других. То же самое сразу начала делать и Люда, влившись в одну из компаний, где, как я поняла, она – своя в доску…

⠀

Лагерь «Орлёнок»

…Лариса слушала меня, затаив дыхание. Лишь изредка поддакивала или прицокивала языком, надо же, мол! А я…

Наверное, выглядела тем самым Емелей, которому, правда, вместо недели дали только час. Вот и торопилась, обнаружив пустые уши, вывалить им всё и сразу…

День до отъезда.

…Сергею было полных девятнадцать. Он жил в Днепропетровске, учился в физкультурном, готовясь стать тренером по какой-то борьбе. Кажись, самбо. Мне неудобно было спросить тогда, как он в тот день очутился в нашем городе из области, – наверное, это было не очень важно. Важнее было ловить на себе его взгляды – те самые, о которых мечтает каждая девушка…

В компании, к которой мы с Людой примкнули, все давно и хорошо знали друг друга. И вели себя более-менее достойно. Только Люда привлекала к себе особое внимание. Громко смеялась, желая блеснуть раскрепощённостью. Толика, сына декана, небрежно называла «Прэфом», а Сашу, одетого в тельняшку и брюки-клёш, приехавшего на побывку с флота, «Мореманом».

Но чем дальше, тем больше мне всё это напоминало цирк. Визги, писки, хохот, щипки, деланные охи от якобы выкручивания рук… дурдом! И только он, Серёжа, с первой минуты стоял и молча смотрел на меня. И если даже тогда и возникало у меня желание подурачиться, как всем, то под этим магнетическим взглядом оно пропало.

Ребята, между тем, разошлись не на шутку. Толкаясь и прячась за нас, они невольно поставили нас рядом. И тут Серёжа заговорил…

Мир для меня обрушился в одно мгновение. Мало того что со мной, кроме отца и дяди, редко говорили мужчины, тем более таким низким голосом. Этому же симпатия, а может и смущение придавали ещё и лёгкую хрипотцу.

– И как нас зовут?

Тёплая волна накрыла меня с головой.

– Оля… – только и смогла выдавить из себя я, и мой язык предательски влез, куда и подумать страшно.

Сергей о чём-то спрашивал. Я что-то отвечала… Людской поток уже внёс нас на танцплощадку, где вовсю играла музыка, и мы, держась за руки и глядя в глаза, влились в медленный танец. Он сменился быстрым, потом снова медленным, а мы так и стояли рядом, покачиваясь в такт музыке. А если и говорили о чём-то своём, то на языке влюблённых – без слов. Одними глазами.

Из ступора меня вывели слова:

– А давай уйдём отсюда?

– Куда? – остатком самообладания еле разлепила рот я.