Сколько часов или минут уже ползла по тёмному коридору, Элиза не знала, ей казалось, что прошла целая вечность. Она слышала крики толпы, треск факелов, задыхалась от духоты и обвинений, переживала за Марси, за матушку и почти не волновалась о своей участи. Просто было не до этого. А ведь вероятность остаться под толщей земли существовала, и вряд ли кто-то нашёл бы Элизу, застрявшую здесь, даже спустя годы.
К счастью, коридор всё же закончился, а решётка, прикрывающая его со стороны леса, легко поддалась. Может, вовсе не закрывалась, а так, для отвода глаз прислонялась, пряча нору в невысоком холмике посреди леса.
Элиза выглянула наружу – никого, вокруг только деревья, кусты, трава пожухлая и запах свободы. Солнце пробивалось сквозь ветви, прогреть воздух оно ещё не успело, и Элиза укуталась в матушкину шаль, оставив припасы в сторонке.
Осмотреться бы: где она, как далеко от поместья, уже в безопасности или на пути к новой череде неприятностей?
На удивление страха не было, лишь щекотало в груди любопытство. Элиза разглядела тропинку, отправилась по ней и оказалась у ворот родного поместья.
Почему они ещё закрыты?
Элиза заглянула в щель и увидела матушку. Какая же она величавая стояла на крыльце! Если бы не толпа, Элиза бы принялась стучать по створкам, просить впустить её, так хотелось броситься к матушке в объятия, захныкать, как в детстве, зная, что в ответ услышит ласковые слова. Элоя всегда умела успокоить, приободрить. Жаль, что Элизе больше никогда этой доброты не почувствовать.
– Прости меня, мамочка. Я не знаю, как же так вышло. Я буду скучать… – горло сдавило от спазма, и Элиза отвернулась, когда случайно пересеклась взглядом с матушкой. Или показалось?
С дороги донёсся скрип колеса. Элиза поспешила скрыться в чаще. Ещё не хватало, чтобы её сейчас кто-то заметил, тогда расправы не избежать.
Вернувшись за провизией, Элиза устроилась на пеньке и, похрустывая яблоком, осмотрелась: от леса по-прежнему не веяло враждебностью, скорее, наоборот. Он притих и будто наблюдал за рыжей гостьей.
Странно, почему жители поместья так боятся этой чащи? Вот же обычные деревья, приветливо машут ветвями, птицы щебечут, рассказывая последние сплетни из жизни сородичей: кто куда улетел, у кого какое гнездо, сколько яиц готовится к вылуплению. К ним присоединяются шепотки мелких зверят: как малышня хулиганит, как за них страшно из-за хищников, сколько орехов с грибами удалось собрать, в каком месте поджидает опасность и почему стоит держаться подальше от дороги, где часто появляются люди.
Элиза слушала звериный трёп и удивлялась, будто во дворе поместья оказалась, там также все кости друг другу перемывали, по-доброму, предупреждая, куда соваться не стоит.
– Лес, а ты милый, – погладила Элиза пенёк. – Давно надо было тебя навестить.
Порыв тёплого воздуха принёс шепоток:
– Наконец-то! Я уж думала, что не дождусь тебя. Следуй за ветром, под ноги смотри – тропинка приведёт куда надо. Поспеши!
Словно заворожённая Элиза отправилась на зов неизвестной, захватив с собой только шаль. Деревья расступались, подсказывали ветвями, куда свернуть, чтобы не упустить еле заметную глазу тропинку. Продвигаясь всё дальше, Элиза почувствовала, что дрожит, укуталась в шаль и… будто освободилась от невидимых пут. Тряхнула головой, отгоняя отголоски шёпота. Он не мог быть реальным – померещился. Воображение сыграло шутку, достало из памяти сказку про лесную колдунью и подкинуло слова, которые старуха могла бы произнести. Так в облаках мы видим несуществующие картины.
Стоп. Хватит голосов!
Элиза пришла сюда, чтобы стать свободной. Она обернулась и пожалела, что забыла фляжку с водой – сейчас бы глоток не помешал.
Лес отреагировал на мысли гостьи – тряхнул ветвями, одаривая капельками росы. Конечно, жажду так не утолить, но и подаренная свежесть взбодрила. Элиза раскрыла объятия и поблагодарила:
– Кто бы ты ни был, спасибо, что приветил беглянку!
В ответ окутало уютом. Знакомым. От него Элиза трепетала, спускаясь в подвал, где её ждали, где не осуждали, где принимали такой, какая она есть. Захотелось познакомиться с обитателями чащи поближе, как и с тенями. Вон зайчик навострил ушки, вон лиса притаилась, вон рой пчёл жужжанием договаривался, где нектар собирать. И никто! Никто не подумал о незваной гостье плохо. Никто не испугался. Никто не убежал.
Элизе стало так хорошо, что она вмиг забыла про все беды.
Пританцовывая и напевая, продвигалась вглубь чащи, всё сильнее ощущая, что дома.
Бег времени Элиза не замечала. Когда желудок урчал, ветви подсказывали, где найти коренья съедобные, ягоды или родник. Когда ноги и спину ломило от усталости, появлялась раскидистая ель, приглашая отдохнуть. И Элиза сворачивалась клубочком под её корнями, знала, что зверьё сон не потревожит.
День ли прошёл, а может, два или три. На закате Элиза оказалась у ворот поместья. Правду говорят, ноги сами домой приведут, стоит им довериться, если вдруг заплутал.
Вот только Элизу обуял страх – как её встретят? Скользнуть ли тенью за ворота, пока их не закрыли? Пробраться в свою комнату, в кабинет или к матушке? Во дворе никого не было, солнце клонилось к закату, жители разбрелись по хижинам, ужинали, ко сну готовились. Или не рисковать и воспользоваться тайным лазом?
Элиза выбрала второе, не без труда отыскала решётку, ползком преодолела коридор, кажется, в этот раз намного быстрее, и на цыпочках, сливаясь со стеной, пробралась в комнату матушки. Элоя бросилась к дочери, прижала к себе, ощупала, обцеловала.
– Как ты милая? Я так волновалась.
– Мамочка, у меня всё хорошо. Я ещё никогда не была так счастлива. Там… Понимаешь… Там меня никто не ненавидел, я будто была там своя. Может, мне и правда стоит в лесу жить? Нет мне места среди людей.
– Ну что ты. Не выдумывай.
Элоя уложила дочь в кровать, устроилась рядом: гладила по спине, волосам, пела колыбельную, шептала тёплые слова, пока дочь не расслабилась и не уснула.
Во сне Элиза увидела кузнеца и кроху Марси, той было не больше двух, её прижимала к себе красивая женщина с длинными светлыми волосами, ярко-синими глазами и грудью, от которой мужчины не могли оторвать взгляд. Кузнец злился, возмущался, прикрывал жену платком, прятал за спиной.
А потом… Она захворала. В одну ночь посерела, волосы поблёкли, из густой косы осталась тонкая солома, взгляд больше не искрился. Сглазили. Прокляли. Ревнивица мужа нерадивого так отстояла. Кузнец плакал у кровати жены, прощения вымаливал и обещал, что защитит дочь от колдовства. Но не справился, история повторилась. Вот уже он стоит на коленях перед кроватью Марси и просит прощения у дочери, что и её не смог защитить.
Элиза хотела прокричать, что не виновата, что хотела бы помочь, если бы знала как. Но что она могла сделать, находясь в бегах? Мысль эта, будто веником, вытолкнула из глубин сна. Элиза раскрыла веки и осмотрелась.
Темнота постепенно растворялась, взгляд к ней привыкал, Элиза поняла, что не дома. Комната не похожа ни на одну в поместье: низкие потолки, деревянные полы, мало пространства, очень мало, даже трудно было дышать, будто в западне оказалась. Вдоль дальней стены полки – не разглядеть, что на них, свет в занавешенное плотной тканью окно почти не проходил.
С осторожностью Элиза спустила ноги с кровати, ожидая скрипа пружин. Марси жаловалась, что те вечно выдавали отцу, когда она собиралась вместо того, чтобы спать, без спроса сбежать к Элизе за приключениями. Но эта кровать, хоть и пахла пылью да трухой, не издала ни одного звука, как и половицы с щелями такими, что, если заколку или расчёску уронишь, ни в жизнь уже не найдёшь.
Тишина следовала за Элизой до окна, вместе выглянула на улицу, отодвинув плотную ткань. Там лес. Густой. Хмурый из-за туч, нависших над верхушками деревьев. Ветер трепал ветви, кружил листья, но Элиза по-прежнему ни звука не слышала, даже попрыгала на одной ноге, по ушам постучала. Тишина гостью покидать не собиралась.
Ладно. Возможно, всё это сон. Но ведь во снах бывают подсказки. Стоит узнать, что там на полках. Книги? С предвкушением Элиза продвигалась по комнате, правда, темнота на пару с тишиной тоже не отступала. Ничего не было видно. Не расшибиться бы. Элиза выдохнула, коснувшись стены, и медленно, шаг за шагом, продолжила исследовать комнату. Нащупала шкаф, похожий на платяной. Такой же у кухарки в углу кладовой прятался, хранил запасные фартуки, полотенца. Но этот пустой. Зачем же тогда его здесь поставили?
Полки, где Элиза надеялась найти книги, тоже оказались пустыми.
Жаль. Надо вернуться к окну, пригласить в комнату свет и осмотреть всё ещё раз.
Шарк-шарк-шарк.
Рука коснулась шершавой ткани. Элиза выглянула и охнула.
Удивительно… Не могла же она так долго бродить по маленькой комнате, что за окном уже не хмурые тучи, а радостный полдень? Деревья приветливо махали ветвями, трава поднялась и будто манила мягкостью – пробежаться бы по ней босиком, завизжать от щекотки.
Занавеска слегка колыхнулась, подсказывая, что в комнату кто-то вошёл.
– Проснулась? – в тишине вопрос прозвучал словно гром.
Элиза обернулась. В дверях стояла пожилая женщина. Покрытые серебром волосы, собранные в пучок, простое серое платье до пят и фартук, измазанный в муке.
– А я уж хотела будить тебя, сонюшку. Измучилась, видимо? Долго плутала-то по лесу? – с заботой в голосе проворковала старушка.
– Я? – Элиза призадумалась: а, и правда, сколько же она плутала? И ведь не помнит, как в эту избу попала. – Не знаю. Я всё шла, шла, лес меня будто сам водил по тропинкам.
– Это он может, шельмец, – хозяюшка погрозила пальцем, глядя в сторону окна.
Элиза обернулась, ей показалось, что деревья виновато опустили ветви и колышутся, оправдываясь перед старушкой. Странно. Разве такое бывает? Хотя если это сон, то во сне бывает всё. Может, Элиза сейчас в кровати у матушки, та её обнимает и охраняет от всякого зла, а сюда во сне отправилась заблудившаяся рыжая девчонка, потому что… Додумать не дали.
– Пойдём, я блинчиков напекла. Накормлю тебя и отвечу на вопросы. Ты же за этим ко мне пришла? – хозяюшка подмигнула и махнула головой, мол, идём за мной.
– Откуда вы меня знаете? – удивилась Элиза, но старушка уже вышла из комнаты, пришлось последовать за ней, запасаясь терпением.
Небольшой коридор привёл в светлицу, вроде маленькую по размеру, но такую вместительную. Два окна, в центре длинный стол с мягкими табуретками, слева кресло-качалка, комод, торшер, напоминающий дерево, и корзина с вязанием. Справа печь, шкафчики, на них мешочки, скляночки и величавый котёл.
В отличие от комнаты, где Элиза проснулась, здесь тишине места не было. Что-то шкворчало, бурлило, позвякивало. А запахи… Элиза прикрыла глаза и вдохнула аромат топлёного масла, ощутила жар раскалённой сковороды, облизнулась от витающего вкуса сладковатого теста. Желудок запел голодную песню.
Старушка взяла гостью за талию и подвела к столу. Налила в белоснежную кружку травяного чая и пододвинула тарелку с блинами.
– С малиновым или ежевичным?
Элиза прошамкала «с любым», уже уминая угощение.
– Откуда вы про меня столько знаете? – повторила она вопрос.
Блины были её любимым блюдом, она даже кухарку просила научить их печь, а есть предпочитала именно с вареньем из малины, которую отец специально для неё посадил вдоль забора, и ежевики, которую покупал у смелых путников, что не боялись в лес на ягодную поляну зайти.
Старушка не отреагировала, подлила гостье ещё чаю, а сама знай, прислушивалась, на окна поглядывала.
– Вы же обещали на вопросы ответить, – утолив голод напомнила Элиза.
– Да, милая, давно жду тебя.
– Меня? Почему именно меня? Я же сплю? Вы мысли читаете? Откуда вы меня знаете? – затараторила Элиза, встала из-за стола и подошла к старушке, взяла её за сухонькие ладони и склонила голову, чтобы заглянуть в глаза.
Та вздохнула, провела гостье по щеке.
– Ох, детонька. Мне ж давно не шестнадцать, да и слушать умею. Лес, он же всё видит, многое знает. С ним, как с соседом, поболтать можно. Ох, чего он только ни рассказывает на рассвете и чем ни делится на закате. Болтун, каких ещё поискать.
– Лес? – Элиза подошла к окну и всмотрелась в деревья.
Они и правда словно живые. Как нашкодившие мальчишки, листьями шелестят, ветвями прикрываются.
– Ну не сам лес, конечно. Птички-невелички, лисички, белочки. Говорить-то зверята не умеют по-людски, но так громко образами думают, что мне этого и хватает.
– Это они обо мне рассказали?
– Не только. Ты вовремя здесь. Очень вовремя.
– Для чего? – в Элизе просыпался гнев. Чего эта старушка водит всё около? Обещала на вопросы ответить, а сама…
– Слышишь? – приложила она к уху руку.
Элиза повторила жест.
– Он близко. Поспеши.
– Кто?
Показалось, что на всю избушку раздался топот копыт, и Элиза будто вернулась в подвал и смотрела на видение: всадник несётся во всю прыть. Получается, к ней?
Нет-нет. Элиза закрыла лицо руками, замотала головой. Это видение предвещало беду. Что-то снова плохое случится?
– Я не хочу. Пусть всё исчезнет! Пусть в свой день рождения я не услышу голоса и не открою ту дверь. Пожалуйста. Позвольте мне вернуть мою жизнь.
Но вместо ответа Элизу направили к порогу.
– Кыш-кыш-кыш. Поспеши. Судьба твоя близко, всё было предсказано ещё при твоём рождении. Не упусти. Это дар прощальный. Прими. Не отвергай. Так долго мы ждали. Боялись, что не получится.
Так всё было подстроено? Осознание окатило кипятком. Подвал. Отец. Марси. Всё это случилось, только чтобы Элиза оказалась в лесу и встретилась с тем, кто сейчас несётся сквозь чащу на скакуне?
Старушка, будто птица, замахала руками-крыльями. Вытолкнула Элизу к кромке леса. Деревья приняли рыжую гостью, направили дальше, вглубь чащи, и не позволили вырваться из зелёных объятий.
Колдунья! Точно лесная колдунья! Не зря они с Марси про неё карты рисовали. Нужно было отправить народ, найти эту избушку. Это всё она! Она виновата. Не Элиза…
Сложно сопротивляться чему-то во сне, Элиза отмахивалась от веток, посматривала на небо, искала яркое солнце, ждала, когда же оно пробудит уже. Ведь всё это сон. Всего лишь сон.
Порыв ветра подтолкнул Элизу, она оступилась и кубарем скатилась с небольшого пригорка, угодив прямиком под копыта с трудом успевшей остановиться перед ней лошади.
О проекте
О подписке