Цитаты из книги «Эмиль, или о воспитании»

Как скоро мы примем, что мужчина и женщина не суть и не должны быть организованы одинаковым образом, ни по характеру, ни по темпераменту, то из этого следует, что им не следует давать одинакового воспитания.

необходимости назвать вещи их настоящим именем, прибегают к уловкам, которые они тотчас же замечают. Нравственные люди всегда относятся к этим предметам очень просто; но воображение, оскверненное пороком, делает ухо чрезвычайно чувствительным и принуждает постоянно утончать выражения. Грубые выражения не имеют последствий; нужно удалять развратные мысли. Хотя стыдливость свойственна человеческому роду, но от природы дети ее не имеют. Стыдливость является вместе с познанием зла: а каким образом дети, у которых нет и не должно быть этого познания, будут иметь это чувство, которое является его следствием? Учить их стыдливости и нравственности, значит научать, что есть вещи постыдные и безнравственные, значит возбуждать в них тайное желание узнать эти вещи. Рано или поздно они достигают этого, а первая искра, которая зароняется в воображение, несомненно, ускоряет пробуждение чувственности. Кто краснеет, тот уже виноват; настоящая невинность ничего не стыдится.

Мне не нравится, когда с детьми стараются говорить слишком утонченно или, чтобы избежать необходимо

Любовь к себе всегда хороша, всегда согласна с порядком. Так как каждому главным образом вверено свое самосохранение, то верной и самой главной заботой у каждого должна быть забота о своем самосохранении: а могли бы мы заботиться о нём, если не принимали в нём самого живейшего участия. Следовательно, для нашего самосохранения нужно, чтобы мы любили себя, нужно чтобы мы любили себя больше всего, и как непосредственное следствие того же чувства, мы любим то, что нас охраняет

Страсти суть главные орудия для нашего самосохранения; следовательно, столь же бесплодно, как и смешно, желать их уничтожения, это значит контролировать природу, это значит исправлять дело Бога. Если Бог велел человеку убить страсти, которые он ему дал, в воле Бога было бы как будто колебания; он противоречил бы сам себе. Никогда он не давал такого безумного приказания, ничего подобного не вложено в человеческое сердце, а волю свою Бог не передает человеку устами другого человека, а сам говорит ему, влагает в его сердце.

Как коротка наша жизнь здесь на земле! Первая четверть жизни пройдет прежде, нежели мы узнаем ей цену, когда проходит последняя четверть жизни, мы уже перестали ею наслаждаться. Сначала мы не умеем жить, затем вскоре мы не можем жить, а в промежуток, разделяющий эти две бесполезные крайние эпохи, три четверти времени, которое нам остается, уходит на сон, труд, горе, принуждение, страдания всякого рода. Жизнь коротка не столько по времени, сколько потому, что из этого краткого времени нам ничего почти не остается на наслаждение. Как бы ни была отдалена минута смерти, есть минуты рождения, которые всегда будут слишком коротки, если дурно наполнять этот промежуток.

помните, что инициатива в учении весьма редко должна принадлежать вам; он сам должен желать, искать и находить уроки; вам же следует сделать ученье доступным для него, ловко возбудить в нем желание учиться и доставать средства удовлетворить этому желанию. Из этого следует, что ваши вопросы должны быть не часты, но строго выбраны; и так как ему чаще придется обращаться к вам с вопросами, нежели вам к нему, то вы всегда будете обеспечены, и вам чаще придется говорить ему: которая польза знать то, о чем вы

что ему предстоит быть взрослым; все понятия, которые он может получить о состоянии взрослого человека, являются для него знанием; но он должен оставаться в абсолютном неведении относительно тех понятий об этом состоянии, которые недоступны для него. Вся моя книга не более как беспрерывное подтверждение этого начала в воспитании.

то, которое он оказывает простой забаве. Закон необходимости, постоянно повторяющийся, рано учит человека делать то, что ему не нравится, с целью предупредить зло, которое ему еще сильнее не понравилось бы. Таково назначение предусмотрительности; а из этой предусмотрительности, хорошо или дурно направленной, рождается вся мудрость, или все бедствия людей.

Взрослому следует знать много вещей, полезность которых для ребенка не понятна; но нужно ли и возможно ли ребенка учить всему, что следует знать взрослому? Старайтесь научить ребенка всему, что полезно для его возраста, и вы увидите, что это с избытком займет все его время. Зачем хотите вы, во вред занятиям, которые приличны для него в настоящее время, засадить его на занятия, приличные возрасту, до которого ему весьма мало вероятности дожить? Но, скажете вы, время ли учиться чему-нибудь тогда, когда приходится употреблять свое знание в дело? Не знаю: но знаю, что выучиться этому раньше невозможно; потому что маши настоящие учителя это опыт и чувство, и никогда человек лучше не знает, что прилично человеку, как в таких положениях, в которых он уже раз находился. Ребенок знает,